Всё думаю об американце, за которым украдкой подглядывал сначала в очереди на причале, а потом на катере, который перевозит туристов с одного берега залива на другой. Он был уже немолод и, вероятно, отправился в редкое путешествие, для которого он долго и смиренно работал до пенсии, скажем, в штате Аляска почтальоном или продавцом газет до тех пор, пока последний газетный киоск в Фэрбанксе не снесли к чёртовой матери из-за нерентабельности. Американец этот был долговязый и худой, и, пока он не повернулся ко мне с блаженной улыбкой, я думал, что в очереди передо мной стоит неловкий подросток. Улыбался он постоянно и явно радовался как ребёнок всему увиденному: и плотному оранжевому свету заходящего солнца, и людям, и разным животным вокруг на причале. Безусловно, он сошёл ко мне со страниц рассказа Элис Манро или Элизабет Страут. Его обострённое одиночество подчёркивала одежда, которую можно долго носить, не тратясь на новую: тёмная тканевая бейсболка с прилипшими седыми волосами после стрижки под машинку, плотная фланелевая рубаха, джинсы слимфит, видавшие виды трекинговые «Соломоны» на огромной платформе.
Думал я о нём только потому, что почему-то до слёз его стало жаль на секунду, но именно в эту секунду я смог протиснуться мыслью дальше, к тому парадоксу, в котором очутился этот Холден Колфилд на пенсии. Дело было в Дейре, относительно старом районе Дубая, в котором ещё можно было увидеть следы настоящей жизни, поскольку именно там живут работяги, обслуживающие достаточно бессмысленный центр эмирата: таксисты из Индии и Пакистана, лавочники, официанты и полотёры в гостиницах. Думаю, Колфилд заметил, что тут, слава Аллаху, уже наросла тонкая плёнка культуры, которой нет в центре Дубая, и с удивлением он отмечал, как похожи США и Эмираты, выстроенные европейцами с нуля на песке; и там, и там под слоями асфальта ничего старше XIX века нет. И только из-за несравнимой бедности арабского ландшафта гигантомания и небоскрёбность здесь приняла ещё и дырчатость, изгибчивость, ярусность как бы вопреки куполу неба, всегда безоблачному и выпуклому, как идеальная целлулоидная полусфера в детской юле.
Не знаю, то это путешествие, которое Колфилд на пенсии заслужил своим непосильным трудом в газетном киоске, но путешественником он был идеальным: готовым на любые курьёзные ситуации, вежливым и не скрывающим радости от величия мира — слава Аллаху, в Дейре он мог это почувствовать. Его пыльная сумка на левом приподнятом плече постоянно была открыта; мне всё хотелось аккуратно указать ему на это, и я даже подался вперёд, чтобы увидеть, что к собачке замка он приделал зелёную бирку, на одной стороне которой было написано шрифтом BrushScript слово Alasca, а на другой вручную заполнены все четыре графы: имя, телефон, электронная почта и адрес с индексом.
Всё думаю об американце, за которым украдкой подглядывал сначала в очереди на причале, а потом на катере, который перевозит туристов с одного берега залива на другой. Он был уже немолод и, вероятно, отправился в редкое путешествие, для которого он долго и смиренно работал до пенсии, скажем, в штате Аляска почтальоном или продавцом газет до тех пор, пока последний газетный киоск в Фэрбанксе не снесли к чёртовой матери из-за нерентабельности. Американец этот был долговязый и худой, и, пока он не повернулся ко мне с блаженной улыбкой, я думал, что в очереди передо мной стоит неловкий подросток. Улыбался он постоянно и явно радовался как ребёнок всему увиденному: и плотному оранжевому свету заходящего солнца, и людям, и разным животным вокруг на причале. Безусловно, он сошёл ко мне со страниц рассказа Элис Манро или Элизабет Страут. Его обострённое одиночество подчёркивала одежда, которую можно долго носить, не тратясь на новую: тёмная тканевая бейсболка с прилипшими седыми волосами после стрижки под машинку, плотная фланелевая рубаха, джинсы слимфит, видавшие виды трекинговые «Соломоны» на огромной платформе.
Думал я о нём только потому, что почему-то до слёз его стало жаль на секунду, но именно в эту секунду я смог протиснуться мыслью дальше, к тому парадоксу, в котором очутился этот Холден Колфилд на пенсии. Дело было в Дейре, относительно старом районе Дубая, в котором ещё можно было увидеть следы настоящей жизни, поскольку именно там живут работяги, обслуживающие достаточно бессмысленный центр эмирата: таксисты из Индии и Пакистана, лавочники, официанты и полотёры в гостиницах. Думаю, Колфилд заметил, что тут, слава Аллаху, уже наросла тонкая плёнка культуры, которой нет в центре Дубая, и с удивлением он отмечал, как похожи США и Эмираты, выстроенные европейцами с нуля на песке; и там, и там под слоями асфальта ничего старше XIX века нет. И только из-за несравнимой бедности арабского ландшафта гигантомания и небоскрёбность здесь приняла ещё и дырчатость, изгибчивость, ярусность как бы вопреки куполу неба, всегда безоблачному и выпуклому, как идеальная целлулоидная полусфера в детской юле.
Не знаю, то это путешествие, которое Колфилд на пенсии заслужил своим непосильным трудом в газетном киоске, но путешественником он был идеальным: готовым на любые курьёзные ситуации, вежливым и не скрывающим радости от величия мира — слава Аллаху, в Дейре он мог это почувствовать. Его пыльная сумка на левом приподнятом плече постоянно была открыта; мне всё хотелось аккуратно указать ему на это, и я даже подался вперёд, чтобы увидеть, что к собачке замка он приделал зелёную бирку, на одной стороне которой было написано шрифтом BrushScript слово Alasca, а на другой вручную заполнены все четыре графы: имя, телефон, электронная почта и адрес с индексом.
BY Рустам Габбасов
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
As such, the SC would like to remind investors to always exercise caution when evaluating investment opportunities, especially those promising unrealistically high returns with little or no risk. Investors should also never deposit money into someone’s personal bank account if instructed. He floated the idea of restricting the use of Telegram in Ukraine and Russia, a suggestion that was met with fierce opposition from users. Shortly after, Durov backed off the idea. Elsewhere, version 8.6 of Telegram integrates the in-app camera option into the gallery, while a new navigation bar gives quick access to photos, files, location sharing, and more. Pavel Durov, Telegram's CEO, is known as "the Russian Mark Zuckerberg," for co-founding VKontakte, which is Russian for "in touch," a Facebook imitator that became the country's most popular social networking site. After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users.
from us
