Ты говоришь мне: причем тут Греция? Разве что климат Схож с киммерийским, но вбит между культурами клин Киевом... Ты не права; если Киев - Китеж наземный, То в звездовидных когтях каменный кокон богов, Только теперь Коктебель оказался клиникой клана Хилого, чье ремесло кланяться, клянчить и клясть, Но милосердия нет у горы Клементьева; имя Немилосердное нам напоминает клеймо, Чтобы постыдный ожог считался здоровым загаром, А киммерийский капкан капищем каперсов слыл, Даже свидетельствуя, что свой сокрушительный климакс Гея, матерь Земля, переживает еще, В судорогах породив Элладу и Киммерию, Обворожительный Кипр и обольстительный Крит, Но в состоянье критическом разве родится Пракситель Или Пигмалион? Властвует лишь Дионис Кризисом, и потому еще содрогается кратер, Клитор вакханки Земли, и запоздалый оргазм Гаснет веками, пока вторгается звездное небо В лоно, где камни поют, но приближается спад: Для человечества СПИД, а для Земли увяданье В бездне бесстрастной, куда ветхие веды ведут, Не запрещая волнам заклинать прибрежные камни, И замирающий клич каяться квёлым велит.
Ты говоришь мне: причем тут Греция? Разве что климат Схож с киммерийским, но вбит между культурами клин Киевом... Ты не права; если Киев - Китеж наземный, То в звездовидных когтях каменный кокон богов, Только теперь Коктебель оказался клиникой клана Хилого, чье ремесло кланяться, клянчить и клясть, Но милосердия нет у горы Клементьева; имя Немилосердное нам напоминает клеймо, Чтобы постыдный ожог считался здоровым загаром, А киммерийский капкан капищем каперсов слыл, Даже свидетельствуя, что свой сокрушительный климакс Гея, матерь Земля, переживает еще, В судорогах породив Элладу и Киммерию, Обворожительный Кипр и обольстительный Крит, Но в состоянье критическом разве родится Пракситель Или Пигмалион? Властвует лишь Дионис Кризисом, и потому еще содрогается кратер, Клитор вакханки Земли, и запоздалый оргазм Гаснет веками, пока вторгается звездное небо В лоно, где камни поют, но приближается спад: Для человечества СПИД, а для Земли увяданье В бездне бесстрастной, куда ветхие веды ведут, Не запрещая волнам заклинать прибрежные камни, И замирающий клич каяться квёлым велит.
Коктебель, 6 сентября 1987 г.
BY Владимир Микушевич
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
It is unclear who runs the account, although Russia's official Ministry of Foreign Affairs Twitter account promoted the Telegram channel on Saturday and claimed it was operated by "a group of experts & journalists." Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. "The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into." "There are several million Russians who can lift their head up from propaganda and try to look for other sources, and I'd say that most look for it on Telegram," he said. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care.
from us
