Риторика президента РФ Владимира Путина, во время пресс-конференции в Астане, по поводу нынешнего состояния «украинского вопроса» и использования ракетной системы «Орешник» как-то затмила тему российско-казахстанских отношений. Журналистов интересовала, по большей части, злободневность и ситуативность, а диалог между Москвой и Астаной воспринимался как перманентный процесс. В тоже время, Путин постарался акцентировать важность международной коммуникации с соседним государством через написание статьи для «Казахстанской правды» и свои официальные выступления во время визита в Астану.
Первый акцент: Владимир Владимирович видит Казахстан как равного партнера для России. Путин отдельно подчеркивает, что оба государства – «активные сторонники евразийской экономической интеграции». В тоже время, несмотря на равноправные отношения, большинство совместных проектов находятся на казахстанской территории. Это и расширение восточной ветки транспортного коридора «Север – Юг», и использование космодрома Байконур, и потенциальное строительство гидроэлектростанций в Кокшетау, Семее и Усть-Каменогорске и многие другие проекты.
Отдельной строкой говорится о возможном участии государственной корпорации «Росатом» в строительстве атомной электростанции в Казахстане. Тут Владимир Путин указывает, что «окончательное решение всегда за заказчиком». Чтобы никто не думал о даже гипотетическом намеке на возможное давление Москвы на Астану. Равноправные отношения как раз и подразумевают, что все решения исходят из внутренней целесообразности, а не принимаются в угоду внешним партнерам. То же самое касается вступления Казахстана в БРИКС: когда Астана сочтет нужным пойти на этот шаг, значит, время пришло. И это второй акцент.
Третий акцент отношений между Россией и Казахстаном – это наличие внешних бенефициаров. Об этом упоминается вскользь, но здесь скорее работает логика восточной дипломатии, когда находясь в гостях у одной стороны, не следует много выпячивать достоинства других участников международного процесса. В частности, речь идет, например, об Узбекистане, куда запущен транзит российского газа через Казахстан, Китае, который выступает главный потребителем продукции по совместным сельскохозяйственным проектам и ФРГ, в связи с нефтепереработкой на заводе «Шведт».
Четвертый акцент – это определенный режим благоприятствования для российской культуры, который предлагает президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев. Этот режим включает не только мероприятия в культурно-образовательной сфере, а еще и полноценную политику поддержки русского языка со стороны Астаны. Примеры – филиалы российских вузов в Казахстане, в частности, МГИМО в Астане и русскоязычные школы в некоторых казахстанских областях. Правда, Токаеву, в части школ, нужен от Путина симметричный ответ, чего он и добился.
Получается, в принципе, равноценный обмен. Когда Россия за свои вложения и ресурсы видит в Казахстане надежного, пусть и своенравного партнера. А Казахстан готов, время от времени, показывать, что ближе Москвы для Астаны почти никого нет. Ну, кроме Пекина и то, лишь в отдельных моментах.
Риторика президента РФ Владимира Путина, во время пресс-конференции в Астане, по поводу нынешнего состояния «украинского вопроса» и использования ракетной системы «Орешник» как-то затмила тему российско-казахстанских отношений. Журналистов интересовала, по большей части, злободневность и ситуативность, а диалог между Москвой и Астаной воспринимался как перманентный процесс. В тоже время, Путин постарался акцентировать важность международной коммуникации с соседним государством через написание статьи для «Казахстанской правды» и свои официальные выступления во время визита в Астану.
Первый акцент: Владимир Владимирович видит Казахстан как равного партнера для России. Путин отдельно подчеркивает, что оба государства – «активные сторонники евразийской экономической интеграции». В тоже время, несмотря на равноправные отношения, большинство совместных проектов находятся на казахстанской территории. Это и расширение восточной ветки транспортного коридора «Север – Юг», и использование космодрома Байконур, и потенциальное строительство гидроэлектростанций в Кокшетау, Семее и Усть-Каменогорске и многие другие проекты.
Отдельной строкой говорится о возможном участии государственной корпорации «Росатом» в строительстве атомной электростанции в Казахстане. Тут Владимир Путин указывает, что «окончательное решение всегда за заказчиком». Чтобы никто не думал о даже гипотетическом намеке на возможное давление Москвы на Астану. Равноправные отношения как раз и подразумевают, что все решения исходят из внутренней целесообразности, а не принимаются в угоду внешним партнерам. То же самое касается вступления Казахстана в БРИКС: когда Астана сочтет нужным пойти на этот шаг, значит, время пришло. И это второй акцент.
Третий акцент отношений между Россией и Казахстаном – это наличие внешних бенефициаров. Об этом упоминается вскользь, но здесь скорее работает логика восточной дипломатии, когда находясь в гостях у одной стороны, не следует много выпячивать достоинства других участников международного процесса. В частности, речь идет, например, об Узбекистане, куда запущен транзит российского газа через Казахстан, Китае, который выступает главный потребителем продукции по совместным сельскохозяйственным проектам и ФРГ, в связи с нефтепереработкой на заводе «Шведт».
Четвертый акцент – это определенный режим благоприятствования для российской культуры, который предлагает президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев. Этот режим включает не только мероприятия в культурно-образовательной сфере, а еще и полноценную политику поддержки русского языка со стороны Астаны. Примеры – филиалы российских вузов в Казахстане, в частности, МГИМО в Астане и русскоязычные школы в некоторых казахстанских областях. Правда, Токаеву, в части школ, нужен от Путина симметричный ответ, чего он и добился.
Получается, в принципе, равноценный обмен. Когда Россия за свои вложения и ресурсы видит в Казахстане надежного, пусть и своенравного партнера. А Казахстан готов, время от времени, показывать, что ближе Москвы для Астаны почти никого нет. Ну, кроме Пекина и то, лишь в отдельных моментах.
BY Сибиряк
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
This ability to mix the public and the private, as well as the ability to use bots to engage with users has proved to be problematic. In early 2021, a database selling phone numbers pulled from Facebook was selling numbers for $20 per lookup. Similarly, security researchers found a network of deepfake bots on the platform that were generating images of people submitted by users to create non-consensual imagery, some of which involved children. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. Asked about its stance on disinformation, Telegram spokesperson Remi Vaughn told AFP: "As noted by our CEO, the sheer volume of information being shared on channels makes it extremely difficult to verify, so it's important that users double-check what they read." In February 2014, the Ukrainian people ousted pro-Russian president Viktor Yanukovych, prompting Russia to invade and annex the Crimean peninsula. By the start of April, Pavel Durov had given his notice, with TechCrunch saying at the time that the CEO had resisted pressure to suppress pages criticizing the Russian government. These administrators had built substantial positions in these scrips prior to the circulation of recommendations and offloaded their positions subsequent to rise in price of these scrips, making significant profits at the expense of unsuspecting investors, Sebi noted.
from ms