По недавнему опросу Yougov и ряду других опросов, национальным политиком, имеющим наиболее позитивную (и наименее негативную) оценку у американцев, является Роберт Кеннеди младший. Эта популярность, однако, мало влияет на намерения голосовать за него (всего 1% избирателей готовы голосовать за Кеннеди, если в выборах будут участвовать Байден и Трамп).

"Не левый и не правый" независимый кандидат имеет ужасающий имидж в мейнстримных СМИ, которые описывают его как популиста, демагога, ярого антипрививочника и конспирациониста. "Этот безумный, безумный, безумный, безумный мир Роберта Кеннеди" озаглавлена недавняя статья Vanity Fair, чей автор особенно возмущается тем, что Кеннеди не жалует журналистов. В интервью политик в частности говорит о войне на Украине как о "ненужной,  чрезвычайно опасной войне", из которой Вашингтон сделал "экзистенциальную схватку".

В одном из своих последних твитов Р. Кеннеди младший обобщает свою программу в трех пунктах : разрушить власть военно-промышленного комплекса, обеспечить эффективую охрану границ, восстановить средний класс. 

И хотя исторически Кеннеди связан с демократами, сегодня он гораздо более популярен у их противников. 61 % республиканцев относятся к нему положительно, тогда как среди демократов таких всего 33 %.

https://today.yougov.com/politics/articles/48441-what-do-americans-think-about-robert-f-kennedy-jr

Ну а самым отъявленным "популистом" был, конечно, Роберт Кеннеди старший. Чего только стоит речь о ВНП, ставящая под вопрос весь american way of life, произнесённая в ходе президентской кампании 1968 года, за несколько недель до покушения, унесшего его жизнь.
*
"Уже давно и, кажется, почти полностью мы отказались от совершенствования общества и пестования коллективных ценностей ради банального накопления материальных благ.
Наш Валовой национальный продукт учитывает загрязнение воздуха и рекламу сигарет. Он учитывает работу машин скорой помощи, которые вывозят жертв смертельных ДТП на наших дорогах.

Он учитывает специальные замки для наших дверей и тюрьмы для тех, кто их взламывает.

Он учитывает уничтожение наших заповедных лесов и стремительную ликвидацию нашего природного достояния.

Он учитывает производство напалма, стоимость ядерных боеголовок, а также бронированных машин полиции, которая борется с преступностью на наших улицах.

Он учитывает винтовку Уитмена [В 1966 году Чарльз Уитмен убил 16 человек и ранил 32 в Остине, Техас] и нож Спека [В 1966 году Ричард Спек изнасиловал и убил 8 студенток-медсестер в Чикаго], а также выпуск телепрограмм, пропагандирующих насилие и содействующих продажам жестоких игр нашим детям.

При этом ВНП не учитывает здоровье наших детей, качество их образования или радость от общения.

Он не учитывает красоту нашей поэзии или прочность наших браков; интеллектуальную глубину наших публичных дебатов или честность наших государственных чиновников.

Он не учитывает ни наш ум, ни наше мужество; ни нашу мудрость, ни нашу образованность; ни наше сострадание, ни нашу преданность своей стране; короче говоря, он учитывает всё, кроме того, что придаёт жизни смысл.

И он говорит нам всё об Америке, за исключением того, почему мы гордимся тем, что мы американцы".

С конца Второй мировой войны Европа, где зародились государство-нация и Вестфальская система сосуществования государств-наций, постепенно демонтировала и одно, и другое.

Первым признаком национального государства является, согласно Жану Бодену  («Шесть книг о Республике» 1576), наличие и отправление суверенной власти, ограниченной только «законом Божьим» и «законами природы».  Вестфальский мир 1648 года определяет внешний суверенитет - юридическое равноправие участников международных отношений,  и внутренний суверенитет – самостоятельное принятие решений внутри государства.

Проект Единой Европы был нацелен по замыслу некоторых отцов-основателей на преодоление суверенитетов и национальной воли народов; как технократическая структура и рыночное пространство, где «национальные порывы» отдельных государств будут ограничены и скованы супранациональным законодательством.

По словам французского правоведа, Анн-Мари Ле Пурье, европейские государства более не обладают ни внешним суверенитетом – независимостью от внешних игроков, ни внутренним – способностью руководствоваться национальными предпочтениями при принятии решений (голосование 2005 года по европейской конституции во Франции было ярким тому примером, и – кстати -  последним референдумом в истории страны). Как говорил Жан-Клод Юнкер, "нельзя сделать демократический выбор против европейских договоров".

"Проблема однако состоит в том, что в конституциях европейских стран понятие национального суверенитета и воли народа все еще занимает главнейшее место... Наши политики все еще ссылаются на суверенитет и рассуждают в категориях государства-нации, хотя больше не могут действовать как таковые. Государства, которые пытаются исходить из этой традиционной парадигмы (например, Венгрия), принуждаются ухищрениями и прямым давлением отказаться от защиты своих национальных интересов. На смену государствам-нациям в Европе пришла авторитарная империя", - утверждает Анн-Мари Ле Пурье.

В своей последней резонансной книге «Поражение Запада» Эммануэль Тодд высказывает идею о том, что признаки государства-нации исчезли не только в Европе, но и в США, которые названы французским социологом даже не империей, а пост-империей. США сохранили милитаристскую имперскую структуру, но больше не имеют – как это характерно для империй - единого культурного ядра, ценностей и установок, разделяемых сплоченным центром, считает Тодд.

Одной из важнейших мыслей, высказанных им в этой работе (вызвавшей волну резкой критики), является идея о том, что основа расхождений России с Западом, причина их многолетнего взаимонепонимания лежит в разнице восприятия международной политики – первая ведет себя на международной сцене как государство-нация и ожидает того же от остальных, тогда как Запад от этой парадигмы давно отказался.

Можно отметить, что во Франции, которая была государством-нацией par excellence (существуя на протяжении более десяти веков на более менее единой территории, с единым языком и единой столицей), отказ от логики «державности»  и самостоятельности происходит особенно болезненно. В недавней колонке «Монд», изобличающей «русофилию» и «многолетнее ослепление» французских политических элит в отношении России, говорится о том, что «неразделенная симпатия к России» ряда политиков объяснялась, среди прочего, уважением к ее стремлению сохранить самостоятельность и статус значимой державы. Которые Франция в значительной степени утратила ввиду действия ее правительств последних 50 лет, и по которым часть политического класса и населения страны продолжают ностальгировать...

Вспомнилось к годовщине. Зимой 1994 года, то есть почти 30 лет назад, Филипп Сеген, президент Национального Собрания Франции, произнес в Госдуме РФ очень знаковую речь. Это и напутствие, и предупреждение, и – в первую очередь - пожелание различных преобразований, которые, как тогда казалось, должны были непременно произойти в ближайшие 30 лет. Но, увы, не произошли.  
Иных уж нет, а те далече.
*
Европа завершает долгий XX век, но завершает с опозданием - поскольку холодная война на 45 лет продлила цикл европейских расколов, начавшийся в 1914 году. Это промедление накладывает особую ответственность на нынешних лидеров - ведь от них зависит, приведет ли исторический перелом, который мы сегодня переживаем, к миру и процветанию, или к новому периоду раздоров, зловещим предвестием которого является происходящее в бывшей Югославии. Сегодняшние лидеры должны проявить ту же дальновидность, с которой генерал де Голль предвосхитил еще в 1960-ые очертания мира, существующего вне логики блоков; примирившуюся Европу, которая протянется от Атлантики до Урала, а я бы сказал, от Атлантики до Тихого океана...

У Европы и России есть общее наследие -  (...) привязанность к равенству и солидарности, богатая культура, стремление к независимости – все те ценности, которые они смогли сохранить и упрочить в самый трудный момент их истории. Необходимо раз и навсегда понять, что демократия и рынок не являются универсальными, раз и навсегда зафиксированными стандартами. Они принимают различные институциональные формы в Европе, Азии и Америке. Ни одно государство или организация не обладает монополией на эти понятия, не имеет никакого права судить о превосходстве той или иной модели. Каждому - свой темп, своя форма, в соответствии с духом каждого народа; главное, чтобы общей целью оставались мир и демократия.

Европейский союз создавался в эпоху, когда Европа была разделена, являясь главной зоной соперничества двух сверхдержав. Отцы-основатели ЕС строили его как сообщество, чьи члены должны были последовательно делегировать полномочия центральным управляющим органам. Однако этот федералистский идеал больше не соответствует ситуации на континенте; метод, изначально выбранный для строительства Сообщества, устарел. (...) Мечты о конце истории, преодолении наций, исчезновении государства оказались иллюзиями. Так давайте же вместе строить большую Европу, чтобы создать новую организацию безопасности, о необходимости которой недавно говорил президент Ельцин.

Эта новая структура предполагает трансформацию и политику открытости существующих институтов, в частности ЕС и НАТО, а также создание политического органа, в который вошли бы все государства континента. Все вышесказанное подчеркивает необходимость глубокого обновления НАТО, которая должна содействовать, а не препятствовать воссоединению европейского континента (...).           

Исчезновение угрозы, связанной с разделением мира на два соперничающих блока, неизбежно ведет к радикальному пересмотру ее целей и методов работы. НАТО должна стать глобальной системой безопасности, в которую Россия должна быть вовлечена, сохранив при этом свою специфику.

Без России в Европе не может быть ни прочного мира, ни процветания. Кроме того, в интересах ведущих европейских держав - устранить "серые зоны", которые являются источниками постоянной нестабильности на континенте.

Оставить Россию у дверей строящейся Европы было бы не просто ошибкой, а историческим провалом, чреватым повторением тех расколов, которые когда-то уже привели континент к гибельным последствиям, и угрозами новых трагедий.

У меня есть некоторые сомнения в готовности и способности старых демократий справиться с этим колоссальным историческим вызовом, верно ответить на те потрясения, что переживает сегодня Россия.

Но я убежден, что содействуя вашему национальному возрождению, открывая пространство Большой Европы, немыслимой без России, мы сможем построить для будущих поколений тот лучший мир, за который когда-то сражались наши солдаты. Тот лучший мир, вера в который была дважды подорвана...
*
Revue des deux mondes Hors série, Empire russe, 2022

Одной из причин довольно неожиданной импровизации французского президента, которая вызвала международный переполох и возмущение внутренней оппозиции, является, по мнению многих французских обозревателей, усталость общества от военной повестки и ухудшение имиджа Украины, о которых свидетельствуют вышедшие на днях результаты опроса IFOP на эту тему: Le Regard des Français sur la crise en Ukraine - 6 Vague.

Если в марте 2022 г. 82 % французов имели позитивную оценку Украины, в феврале 2024 их число сократилось до 58 %.

На вопрос "поддерживаете ли вы кандидатуру Украины в ЕС" 63% отвечало утвердительно в марте 2022, и только 49% - в феврале 2024. Экономические санкции против России поддерживало в начале конфликта 72% опрошенных, два года спустя - 62%. Поддержка санкций значительно выше среди состоятельных классов общества и избирателей Макрона.

Одобрение европейских поставок оружия Украине опустилось с 65% в марте 2022 до 50% в феврале 2024.

Имидж России как был так и остается крайне негативным : в марте 2022 позитивная оценка страны имелась у 21% опрошенных, в феврале 2024 - у 18%. При этом он улучшился по сравнению с предыдущими опросами (14% в мае 2022; 16% -  в январе 2023).

Так что вполне вероятно, что президент стремился своим заявлением о возможной отправке военных подразделений на Украину встряхнуть общественное мнение и направить беспокойство в "правильное русло". Даст ли эта попытка желаемый результат станет ясно позднее. На сегодняшний день 76% французов относятся к этой идее отрицательно, и, насколько можно судить, заявление президента вызвало скорее оторопь и недоумение внутри страны.

https://www.jean-jaures.org/publication/lopinion-publique-francaise-face-a-la-guerre-en-ukraine-deux-ans-apres-le-debut-du-conflit/

Во Франции продолжается бурление и кипение, вызванное президентским заявлением от 26 февраля. Различные именитые комментаторы пытаются понять отчего, для чего и что из этого выйдет...
*
Жан-Пьер Шевенман (президент фонда Res Publica, бывший министр внутренних дел Франции): «Инициатива президента кажется мне проявлением безответственной поспешности, которая меня крайне беспокоит. Французский народ избрал президентом Республики Э. Макрона, а не В. Зеленского. Он ждет, что президент будет в первую очередь защищать интересы Франции, а не Украины или какой-то еще страны. Когда речь идет о мире и войне, наш президент должен помнить, что сдерживание может быть использовано только для защиты жизненно важных интересов Франции. Очевидно, что жизненно важные интересы Франции не находятся на Украине.
Пока мы даже не смогли поставить Украине обещанные ей боеприпасы. (...) Так что стоило бы начать с выполнения взятых на себя обязательств, прежде чем объявлять об отправке сухопутных войск, что может привести к вооруженному конфликту с Россией и тому, чего всеми силами следует избегать - третьей мировой войне, которая охватит всю территорию Европы, начиная с нашей собственной.
- Ранее Э. Макрон объяснял, что не следует "унижать" Россию. Как вы объясните такое радикальное изменение его риторики?
- Я никак не могу его объяснить. Все эти заявления делаются без каких-либо предварительных обсуждений. Вот почему вместе с Ю. Ведрином, бывшим министром иностранных дел, я попросил передать этот вопрос в парламент, в соответствии с духом Конституции. В Конституции четко сказано, что при принятии решений, которые ведут нас к войне, необходимо консультироваться с парламентом. (...) Эти постоянные метания неуместны. Хотелось бы, чтобы у страны была какая-то последовательность во внешней политике. (...) Национальный интерес не может радикально измениться со дня на день.
И, наконец, что остается от авторитета Франции, когда ее главные союзники немедленно отмежевываются от безответственного предложения главы государства ?»
FigaroVox 28.02
*
Доминик де Вильпен (бывший премьер-министр и бывший министр иностранных дел) : Заявление Макрона о возможности отправки западных войск на Украину внесло элемент неопределенности и вызвало досадную неразбериху в очень неподходящее время. Этому заявлению я вижу три объяснения : 1) внутренне-политическое : желание создать раскол между партиями, которые настроены оказывать безусловную помощь Украине, и теми, кто колеблется; 2) дипломатическое : ввиду ослабления американского лидерства, попытаться заменить его французским (это уже не первая подобная попытка Макрона) ; 3) наконец, личностное объяснение: свойственная президенту тяга к громким «магическим» формулировкам, позволяющим выглядеть триумфально...
Но, сегодня мы живем в куда более опасном мире, чем вчера. В этом мире происходит ускорение и обострение кризисов, и Франция должна играть в них роль посредника. (...) Мы проигрываем глобальную дипломатическую битву, битву за влияние и авторитет...  На Украине мы применяли одни стандарты, на Ближнем Востоке - другие; мы должны провести работу над ошибками».

BFMTV 29.02
*
Пьер Леллуш (бывший госсекретарь по европейским делам) : "Генерал де Голль, основатель Пятой республики и создатель национальных сил  ядерного сдерживания, всегда руководствовался следующим принципом : не допустить, чтобы в ходе какого-либо международного кризиса Франция была втянута своими союзниками, то есть Америкой, в конфликт, над которым она не имела бы никакого контроля. Именно поэтому генерал, который стремился сохранить полный национальный контроль над нашей системой сдерживания, вывел страну из состава объединенного командования НАТО в 1966 году.
Шестьдесят лет спустя можно задаться вопросом : собирается ли Эммануэль Макрон втянуть Францию, а вместе с ней и Атлантический альянс, в военный конфликт с Россией, который чреват ядерной эскалацией ?"

FigaroVox 27.02

Да, поколенческий разрыв очень заметен в элитах в целом. Разумеется, здесь есть исключения, но, как правило, старшему поколению - будь-то эксперты-международники, дипломаты, военные, историки, деятели культуры и прочие интеллектуалы , - чаще свойственно "трехмерное" нюансированное комплексное видение реалий (будь то данный конфликт или иные вопросы). Тогда как новое поколение экспертов отличает, c одной стороны, бОльшая технократичность, более узкая специализация и нарочитая замкнутость в своей сфере компетенций, а с другой стороны, бОльшая склонность к морализму, пассионарности и бинарности восприятия.  
Помимо разного исторического опыта, есть еще несколько объяснений этому разрыву - это и проблема базового образования, которое становится все более фрагментарным и бессистемным, с одной стороны, и все более идеологизированным, с другой (многочисленные данные говорят о падении среднего уровня знаний во Франции и США в сравнении с 1950-1970 годами); и последствия перехода от лого-центричности к видео-центричности; и приход поколений, выросших на стандартизированной американской культурной продукции, способствующей развитию определенных шаблонов, и совершенно иное видение политики и ее задач.
Обозреватель NY Times Росс Дута ввел понятие sustainable decadence - устойчивая деградация интеллектуальной сферы. Вкупе с догматом о непогрешимости это дает весьма опасную смесь.https://globalaffairs.ru/articles/dogmat-o-nepogreshimosti/

Обеспокоенность и явное несогласие с президентом выразили лидеры оппозиционных парламентских движений Франции по итогам встречи с Макроном, посвященной Украине. В ходе встречи Макрон заявил, что не существует никаких красных линий и ограничений в вопросе поддержки Киева.

Лидер "Республиканцев" Эрик Сиотти назвал эту позицию неуместной, повторив, что его партия как была так и остается полностью против ввода сухопутных войск. «Я сомневаюсь в пользе этой встречи, - заявил Сиотти. - Ничего конкретного или нового на ней сказано не было".
Не скупились на критику и левые. "Я приехал встревоженным, а уехал еще более встревоженным", - подытожил координатор движения «Непокорная Франция» Мануэль Бомпар, а коммунист Фабьен Руссель заявил, что Эммануэль Макрон "уже готов вовлечь страну в военную эскалацию, которая может быть крайне опасной". В свою очередь представитель экологистского движения Марин Тонделье сообщила, что все заявления президента были "единодушно встречены в штыки" оппозицией.

Самая негативная оценка исходила от лидера Национального объединения Жордана Барделла, который резко осудил позицию Макрона и добавил, что он крайне шокирован выпадами в адрес его партии. Несколько дней назад глава правительства Габриэль Атталь, который уже упрекал партию Ле Пен в недостаточно усердной поддержке Украины, сравнил «Национальное объединение» с подразделением российских войск.

За три месяца до европейских выборов, которые пройдут с 6 по 9 июня, президентский лагерь поставил раскол с ультраправыми по украинскому вопросу в центр своей предвыборной стратегии, всячески стараясь представить главных оппонентов к качестве пособников Кремля.

"Не давайте дороги национализму. Он уже приводил к войнам, а теперь он подпитывает пораженческие настроения", - заявил Макрон своим министрам в среду.

https://www.lefigaro.fr/politique/guerre-en-ukraine-macron-a-dit-aux-partis-politiques-qu-il-n-y-avait-pas-de-limite-au-soutien-francais-20240307

В начале марта Франция стала первой страной в мире, эксплицитно закрепившей право на аборт в Конституции. Показательная мера, которую правительство с гордостью предъявляет как несомненный успех  второго мандата Макрона и значительный правовой прогресс, вызвала немало критики со стороны правоведов и общественных деятелей, которые считают поправку ненужной и, более того, вредной и опасной.

Если резюмировать основные аргументы против, они таковы :

Право на аборт было и так гарантировано законом, ему ничто не угрожало. Конституционная поправка абсолютно ничего не меняет в существующем законодательстве, она подтверждает, что определение условий, при которых женщина может прибегнуть к аборту, является обязанностью законодателя, как и было раньше. Эта поправка  - не более чем позерство, агитпроп, пиар нынешнего правительства, которое вновь пускает пыль в глаза избирателей, будучи неспособным решить куда более неотложные проблемы, волнующие людей.

Внесение права на аборт в конституцию – пример ненужной идеологизации Основного закона страны, очередная поблажка меньшинствам – в данном случае неофеминистским движениям, которые мечтали увидеть слово «аборт» в Конституции.

Аборт - это не ценность, которую нация, считающая себя гуманистической, должна водружать на свои знамена, прописывая в Основном законе. Аборт - это вынужденное зло и всегда болезненное решение как для пациентки, так и для врача, его осуществляющего. Конституционализация права на аборт ставит под угрозу другие конституционные права и свободы, такие как право на жизнь, право на человеческое достоинство, свободу совести. В Декларации 1789 года говорится, что "свобода состоит в возможности делать то, что не вредит другим", и что закон должен "устанавливать пределы осуществления естественных прав". Что бы ни утверждали активисты, ни одно право не может быть абсолютным.

Вписать слово «аборт» в Основной закон  – показательно для общества, которое отказалось от каких-либо этических рамок и ставит право отдельного индивида превыше всего. В отличие от неофеминизма, лоббирующего поправку, многие представители классического феминизма прошлого века, защищавшие право на аборт, не отказавались от этического трагического восприятия этого акта. Они признавали, что существует степень вины и ответственности за решение прервать беременность; что правильно понятый феминизм подразумевает не только права для женщин и мужчин, но и их ответственность.

Распространение  бездарных "социетальных" текстов, основанных на ошибочной аргументации и принимаемых в ходе низкопробных дебатов, свидетельствует о снижении способности к рефлексии политического класса. В феврале французы с почестями хоронили Робера Бадантера, прославляя его усилия для отмены смертной казни во Франции (произошедшей  в 1981 году). После этого они не менее помпезно вписали право на аборт - то есть право отнять жизнь - в Конституцию, не замечая здесь никакого противоречия. Осталось вписать в Конституцию право на эвтаназию и статью об отмене корриды – и мы получим полный пост-модернистский сумбур.

Безразличие к аргументам противников абортов (а скорее даже крикливое возмущение этими аргументами) тем более удивительно, что оно часто демонстрируется людьми, заявляющими  о своей чувствительности к страданиям животных, являющихся вегетарианцами/ веганами, ярыми защитниками биоразнообразия и экологии.  Полная дегуманизация человеческого зародыша и намеренно холодная медицинская лексика, используемая ими в отношении акта прерывания беременности, призваны представить его как банальную медицинскую операцию. Подобная де-драматизация этого акта неуместна и крайне далека от реальности, переживаемой всеми участниками этой драмы. Это отрицание реальности в значительной степени объясняет устойчивую неприязнь части общества к неофеминистским движениям.

Видимо, самое убедительное объяснение порой поразительной безграмотности и безответственности современных политиков в международных отношениях (и других вопросах) состоит в том, что собственно политикой -
управлением государственными делами – им заниматься некогда,
все силы и время уходят на "коммуникацию", отслеживание трендов и колебаний общественного мнения, оттачивание актерского мастерства... Политический горизонт сегодня - это даже не несколько месяцев, а несколько дней.
Пишущий об этом, наряду с другими, Э. Тодд подчеркивает, что работа шоумена, к которой сводится работа современного политика, не только отнимает все время, не позволяя углубить свои знания о мире, но и создает неоправданно завышенную самооценку. Что приводит не только к забавным казусам, но и к куда более серьезным последствиям.
***
Хаотичное функционирование либеральных олигархий порождает элиты, некомпетентные в дипломатическом плане и потому допускающие серьезные просчеты в управлении конфликтом с Россией и Китаем.
Необычность западных олигархий заключается в том, что их институты и законы не изменились. Формально они по-прежнему являются либеральными демократиями со всеобщим избирательным правом, парламентами, избираемыми президентами, а также свободной прессой. При этом, демократический дух в них исчез. Высшие образованные классы убеждены в своем превосходстве, элита отвернулась от низших классов, которые она презирает и считает популистами. Последние испытывают недоверие к элитам. Было бы ошибкой полагать, что такая система может гармонично функционировать без всякого давления. Перерождение либеральных демократий в олигархии не должно становиться слишком явным и слишком жестко оспариваться как таковое. Оно требует усиления политического контроля над «плебсом», которому надо постоянно лгать. Это требует много усилий правящего класса; можно даже сказать, что отныне - это его основная работа.
Все это негативно сказывается на геополитике, дипломатии и военных делах. Полностью сосредоточенные на своей цели - победить на выборах, которые превратились в спектакль - представители западных правящих классов больше не имеют времени на то, чтобы учиться управлять международными отношениями. В результате они выходят на мировую арену без необходимых базовых знаний. Хуже того, привыкнув у себя дома  навязывать свои "дискурсы" менее образованной публике (это дается им все сложнее, но пока они с этим справляются), они убеждаются в своем интеллектуальном превосходстве. Однако, когда они сталкиваются с реальными противниками на международной сцене, то, оказывается, что они не производят на последних никакого впечатления - ведь у авторитарных лидеров было, естественно, куда больше времени, чтобы разобраться в том, как устроен мир и как функционируют международные отношения.
*
La Défaite de l'Occident, Emmanuel Todd

Выступая вчера на LCI, Доминик де Вильпэн попытался несколько охладить горячие головы, призвав общественность не устраивать бурю в стакане воды из-за воинственных заявлений Макрона, а Елисейский дворец – быть поосторожнее в выражениях, а главное - в действиях, и не называть стратегической двусмысленностью то, что правильнее было бы назвать стратегической возбужденностью или стратегической сумятицей. В целом, затеять одновременно и войну, и Олимпийские игры – это,по мнению Вильпэна, чересчур амбициозные планы для страны, находящейся не в лучшей форме.
*
"Все эти фразы о красных линиях, о том, что не надо трусить, произносятся совсем не в тех обстоятельствах, в которых должны делаться заявления огромной важности. Общение с французской диаспорой в Праге с бокалом шампанского в руке – это не та площадка, чтобы заявлять Европе и России о вступлении в войну.
Беспокойство вызывает фраза о возможной отправке сухопутных подразделений. Всем, владеющим языком дипломатии, ясно, что речь идет именно о бойцах, а не о технической поддержке. Это опасная игра, опасная импровизация.

Повышаем ли мы тем самым стратегическую двусмысленность? Нет, мы демонстрируем стратегическую конфузию и возбужденность. Правильнее было бы заявить, что мы являемся гарантами безопасности и целостности Украины. Под этими словами без колебаний подписались бы все наши союзники. Слова же об отсутствии красных линий и отправке сухопутных войск вызвали переполох и вынесли наши разногласия с союзниками на всеобщее обозрение. Что крайне печально, даже если президент надеется извлечь из этого какие-то выгоды в ходе предстоящей кампании.

Напомню, что Украина просит не военных, а боеприпасы, и мы должны ее поддержать. Но заявления Макрона далеки от реалий боевых действий.

Если же мы действительно хотим повысить степень нашей вовлеченности в конфликт, следует задать себе 5 вопросов, обозначить 5 рисков :
1.Риск экспансии конфликта. Если мы отправим своих бойцов на Украину, не исключено, что «Глобальный юг» тоже захочет свести с нами счеты на поле боя и поддержит Россию, которую Западу не удалось изолировать. Я думаю, что мы сами находимся в большей изоляции, чем Россия.
2.Риск появления нового фронта, где нам тоже придется реагировать. Недавно второй фронт для Запада возник на Ближнем Востоке. Это может случиться где-то еще. Мы вообразили, что мы, как и Америка – глобальная держава, желая действовать на нескольких фронтах одновременно. Но реалистично ли это?
3.Риск терроризма. И речь не идет о терроризме со стороны России, но о террористах, которые решат воспользоваться сумятицей, чтобы вновь ударить по нам. Вообще-то, во Франции мы готовились в этом году не к войне, а к праздничным мероприятиям : 80-летие высадки, Олимпийские игры... Идею войну нельзя вот так вытащить - как кролика из шляпы. Если мы собирались воевать, надо было готовиться заранее.
4.Риск, связанный с исходом выборов в США, который возможно полностью изменит мировую конфигурацию и приведет  к эпохе беспрецедентного изоляционизма.
5.Наконец, последний самый страшный риск - это риск использования ядерного оружия. Отправка войск стран НАТО на Украину повысит  эту угрозу до недопустимого уровня, какого в истории еще не было. Любой даже самый незначительный жест, повышающий эту угрозу, недопустим для ответственного правительства. Я говорю страшные слова, я никогда не думал, что мне придется их говорить, но сегодня мы живем в мире, где отношения противостояния и риторика взаимной ненависти накалились до такой степени, что намерение свести счеты таким образом кажется весьма реальным.

Эта ситуация требует от нас повышенной ответственности. Если силовое противостояние выйдет из под контроля, то эскалация может быть смертельной. Необходимо держать силовой ресурс под контролем. Это относится и к Украине, и к Газе, где злоупотребление силой Израилем грозит страшными последствиями. Я говорю об этом, так как все эти кризисы взаимосвязаны. Мы, европейцы, будем отвечать за то, что сейчас творится в Газе. Мы, европейцы, несем долю ответственности за трагедию на Украине. https://www.youtube.com/watch?v=_YnkZkBCKeM

Реакции главных представителей французской оппозиции на вчерашнее выступление Макрона
*
Макрон выдал новую порцию вранья и бессвязных фраз. Он начал, торжественно заявив, что должен сказать правду французам и что он хочет мира, но все его выступление свидетельствует об обратном - он постоянно лжет и мира не хочет. Он явно получает нездоровое удовольствие играя на страхе войны, раздувая этот страх. Это какой-то нездоровый, патологический нарциссизм - воспользоватся ситуацией, преувеличивать  угрозу, запугивать - чтобы продвигать свою повестку на выборах. Он принимает французов за идиотов, но они таковыми не являются.
- Николя Дюпон-Эньян, депутат, лидер движения "Франция, вставай!"
*
До вчерашнего дня мы знали, что Макрон ведет нас к хаосу; сегодня мы знаем, что он хочет привести нас еще и к войне!
- Марин Ле Пен, депутат, бывший лидер "Национального объединения"
*
Президент внушает страх. Он знает, что подпитывая войну - ты ведешь свою страну к войне. Те, кто хочет мира, готовит мир. Но это не его случай.
- Жан-Люк Меланшон, основатель движения "Непокоренная Франция"
*
Президент Макрон подтвердил в прямом эфире свой крен в милитаризм.  Он не исключает возможности вовлечь Францию в открытый конфликт с Россией. Его поведение ужасает своей безответственностью.
- Клеманс Геттэ, депутат "Непокоренной Франции"
*
Когда президент заявляет, что есть только две возможности - поражение Украины или военная эскалация, это неправда. Есть третий путь - путь дипломатии, переговоров. Мы призываем к  скорейшим переговорам, как это сделал несколько дней назад Папа Римский.
- Мануэль Бомпар, депутат, координатор "Непокоренной Франции"
*
Обращаясь к французам с речью без какой-либо четкой цели, Макрон эксплуатирует болезненную тему войны на Украине в своих внутреннеполитических интересах. Эта форма легковесности, безответственности и цинизма не может не внушать французам беспокойства.
- Жордан Барделла, депутат, президент "Национального объединения"
*
Макрон готов на все, чтобы скрыть провал своей политики во Франции, даже на войну с Россией. Запредельные безответственность и цинизм...
- Фабьен Руссель, депутат, глава Компартии
*
Реакции в сети Х.

В случае Макрона к чертам, общим для современного западного управленческого класса, добавляются и личные черты характера, которыми также объясняются особенности французской дипломатии последних лет.
Макрон - действительно очень типичный представитель современных элит – тех, для кого слово «национальный интерес» стало пустым звуком; которые путают управление государством и управление частной кампаний, перебегая от одного к другому; которые активно содействовали неолиберальной глобализации и трансферу национальных компетенций иным структурам; которые курировали приватизации и продажу иностранцам лучших промышленных компаний страны (в случае с Макроном, чего стоит одно дело Альстом, а оно было далеко не единственным)...
Но если предшественник Макрона, Франсуа Олланд  был серым бюрократом (он так себя и позиционировал), то Макрон хочет блистать. Ему нравится примерять одежды де Голля, Людовика ХIV и Бонопарата. Адепт новых коммуникаций, Макрон с самого начала своей карьеры окружил себя специалистами, умело использующими эти технологии, и занят постоянным «имиджмэйкингом». Многие его действия объясняются желанием "хайпануть", позерством, стремлением поставить себя на одну доску с его великими предшественниками, показать, что он тоже на "ты" с Историей....
 
По словам политолога Жана-Франсуа Байара: «его власть - это власть человека незрелого, инфантильного, самовлюбленного, высокомерного, глухого к другим, довольно некомпетентного, особенно на дипломатическом фронте... Его прихоти имеют силу закона вопреки закону или международным реалиям».
Нарциссизим, высокомерие, упрямство Макрона, которые неоднократно отмечались во время национальных кризисов, например с «Желтыми жилетами», могут принести еще больше вреда, когда речь идет о войне и мире. Горе той стране, чей король ребенок...
Выступая на телевидении 14 марта, он несколько раз настойчиво повторил : «в происходящем на Украине есть лишь один виновник». Наверняка он знает, что эта оценка идет вразрез с мнением дипломатов и международников, которые хорошо помнят предысторию событий и утверждают совсем иные вещи (будь то Вильпэн, Монбриаль или Бонифас). Но он предпочитает игнорировать мнение тех, кто знаком с реалиями, и тех, кто предупреждает о возможных страшных последствиях его шагов. Дискурсмонгеров реальность не интересует, они создают свою...
«Сегодняшние лидеры не нуждаются в аргументации, они просто повторяют одно и то же, все громче и громче, полагая что от этого становятся более убедительными.  Они навязывают "правильномыслие» - некий набор политкорректных бессвязных банальностей, которые имеют мало отношения к реальности " – эти слова, сказанные Пьером-Андре Тагьефом несколько лет назад, исчерпывающе описывают современный политический пейзаж. Кто-то называет это удивительное отрицание реальности нигилизмом, кто-то - исторической безграмотностью, кто-то - ирреализмом, кто-то - диснеевским видением политики. Казалось бы, после Югославии, Ирака, Сирии, Ливии, все это неоконсервативное миссионерство с его проповедями про оси добра и  зла должно было кануть в лету, так как было окончательно дискредитировано. Но нет – вилсонизм в кирзовых сапогах так и не изжит, и красивыми словами да благими намерениями готов снова мостить дорогу известно куда.

https://globalaffairs.ru/articles/amerikanizacziya-starogo-sveta/

По результатам опроса Odoxa, опубликованным 26 марта, февральские заявления Макрона по Украине негативно сказались на его популярности. 69 % французов считают, что Эммануэль Макрон не является хорошим президентом Республики. В марте его рейтинг снизился еще на один пункт, и теперь он на 4 пункта ниже, чем в конце 2023 года.
По словам главы института Odoxa, Гаэля Слимана, падение рейтинга президента безусловно связано с тем, что его высказывания месячной давности (о возможной отправке западных войск на Украину) не вызвали желаемой реакции у общественности. Сегодня число французов полагающих, что Россию следует рассматривать "как противника, которого нужно одолеть" ниже, чем в предыдущие месяцы (33 %, снижение на четыре пункта за месяц). Помимо того, многие граждане сочли, что президент сделал эти заявления, руководствуясь чисто внутреннеполитическими интересами.
50% респондентов (против 46% - месяц назад) заявили, что декларации президента имели целью «привлечь интерес французов и СМИ к международной проблеме, чтобы выставить его самого в лучшем свете", а не потому, что он считает, что "решительное противостояние В. Путину соответствует интересам Украины и Франции".
В социальных сетях речи Эммануэля Макрона также вызвали в основном негативную реакцию. "Хотя французы по-прежнему поддерживают Украину, идея прямого участия в конфликте была воспринята ими весьма прохладно», говорит Слиман.
Важно отметить, что все эти данные были получены до теракта в Крокус Сити Холле. "Вполне вероятно, что это событие еще больше укрепит антивоенные настроения среди наших сограждан: можно предположить, что страна, ставшая жертвой исламистского терроризма, как и мы сами, будет все меньше восприниматься как противник, которого нужно одолеть", - отмечает Гаэль Слиман.
https://www.letelegramme.fr/elections/sondages/sondage-les-propos-de-macron-sur-lukraine-plombent-sa-popularite-6551623.php

Наши плюралисты

Удивительно - насколько описание определенных эмигрантских кругов, данное Солженицыным в «Наших плюралистах» (1982), уместно для описания их идейных наследников из последней волны эмиграции. Это и ощущение определенного морального превосходства, и предвзятое отношение к истории родной страны, и презрение к соотечественникам, и поклонение Западу, и отказ идентифицировать себя со страной происхождения, и неспособность вжиться в страну эмиграции, и постоянное отождествление себя с небольшой группой единомышленников, чей «огонёк» вряд ли греет кого-то, кроме их самих, и чья одержимость разглядыванием «пороков этой страны» стала краеугольным камнем их идентичности.
***
«Плюрализм» они считают как бы высшим достижением истории, высшим благом мысли и высшим качеством нынешней западной жизни. (...) Увы, доглядясь: в иных западных странах сегодня «плюрализм» остаётся скорее лишь лозунгом, чем делом. Современное западное образованное общество (а оно-то и диктует) – на самом деле мало терпимо, и даже особенно – к общей критике себя, всё оно – в жёстком русле общепринятого направления; правда, для обуздания противящихся действует не дубиной, а клеветой и зажимом через финансовую власть. И – подите пробейтесь через клубок предвзятостей и перекосов в какой-нибудь сверкающей центральной американской газете.

С удивлением видим, что таковы и первые крепнущие шажки плюралистов наших: «Проповедывать демократиям о вреде демократий – дело неблагодарное».  Но – тоталитаризму о вреде тоталитаризма тем более не напроповедуешься, тогда разрешите узнать, чем демократия вдумчивей и объективней? Странно, вот уже несколько лет ширяет крыльями на Западе наш ничем не стеснённый плюрализм (уж ни на кого не кивнёшь, что не дали «самовыразиться») – и где же вереница его освежающих спасительных открытий? Всего лишь несколько поверхностно-плёночных, да ещё и наследованных, убеждений. И первейшее из них – о русской истории. ... И поразительно: разные уровни развития, разные возрасты, разная самостоятельность мысли, а все – в единую оглушающую дуду: против России! Как сговорились.

 «Всё перешло в руки деспотизма не в 1917, а в 1689» (по другому варианту-в 1564). «Русские – сильный народ, только голова у них слабая», «умственная слабость». «Широкая русская натура Подонка.» «Совесть... у нас постоянно находилась на положении пасынка.» Даже: «духовная структура» русских унаследована от монголов, «она застойна, не способна к развитию и прогрессу» (понимать: унтерменши? безнадёжная раса?). – «Страна Иванов и Емель.»

Господа, опомнитесь! В своём недоброжелательстве к России какой же вздор вы несёте Западу? ... Но были всё же у России и заслуги: «Россия отличается от азиатских обществ лишь тем, что сумела создать европейски мыслящую интеллигенцию». А уж «вина интеллигенции за удручающие события русской истории сильно преувеличена».
...
Иные авторы эмигрантских газет и журналов не скрывают, что навек пронзены русской культурой, литературой, и нападки на Россию в целом у них заметно реже, они открыли в себе глубину сродства с Россией, какой раньше не предполагали. Не то плюралисты. «Выбрав свободу», они спешат выплеснуть в океан самовыражения, что русские – со всей их культурой – рабы, и навсегда рабами останутся. ... В какую же плоскость сплющил сам себя этот плюрализм: ненависть к России – и только.

Комично печальное впечатление от того, как плюралисты несут и слагают свои жалобы и надежды к стопам Запада, ослеплённо не видя, что Запад сам себя уже не способен защитить...
Сколько среди них специалистов-гуманитаристов – но почему ж нам не выдвигают конкретных социальных предложений? – да разумными давно бы нас убедили! Чем восславлять себя безграничными демократами (а всех инакомыслящих авторитаристами), да расшифруйте же конкретно: какую демократию вы рекомендуете для будущей России? Сказать «вообще как на Западе» – ничего не сказать...

Они – демократы «вообще». Но должны ли мы поверить, что они жаждут власти реального народного большинства, а не своего «культурного круга», чьё управление и будет «демократия»?»

Хотя заявления французского президента по поводу отправки войск на Украину не вызвали никакого энтузиазма ни у сограждан, ни у большинства зарубежных коллег, глава государства может, к счастью для него, рассчитывать на важную группу поддержки (помимо партии власти) – а именно, на государственные СМИ и их ведущих сотрудников. Это так называемые talking classes, которые заполняют эфирное время, которые давно мечтают о прямой военной конфронтации с Россией и для которых сумбурные высказывания президента стали очередным неожиданным, но крайне приятным сюрпризом. Апрельский номер le Monde Diplomatique описывает реакцию на слова Макрона французского  журналистского мейнстрима и экспертов-завсегдатаев СМИ, которые в паре представляют собой так называемый военно-интеллектуальный комплекс, что стал одним из наиболее интересных явлений современности и одной из мощнейших сил глобального, пост-национального, сверх-информированного человечества.

«Я удивлен и счастлив, я приветствую эти очень уместные замечания президента», признается на следующий же день после деклараций Макрона один из известнейших французских обозревателей Пьер Серван. "Все было подготовлено и выверено заранее. В этих заявлениях нет ничего неожиданного, это очень продуманная и организованная стратегическая неопределенность" – наперебой твердят его коллеги.
Наряду с поддержкой Израиля, война на Украине - это тема, где милитаризм и безапелляционность считаются отличительными качествами хорошего журналиста, иронизирует Monde Diplo. Так, репортер Le Monde Эммануэль Гриншпан на вопрос интернет-пользователя о том, знает ли он "приятных россиян, которые были бы за Путина", немедленно отвечает: "Может ли быть приятен сторонник нацизма? Это то же самое".

Журналист, которое сделал бы схожее заявление, говоря о США или Израиле, навсегда скомпрометировал бы свое профессиональное будущее... Но когда речь идет о России, такие высказывания позволительны, пишет издание. Ряд ведущих журналистов Le Figaro, LCI, Radio France Internationale L'Express соревнуются в призывах к жесткому военному ответу России, но от их воинственности и принципиальности не остается и следа, когда речь заходит о том, как реагировать на побоище в Газе. Эти обозреватели постоянно цитируют или приглашают одних и тех же экспертов, всегда готовых выступить за военную эскалацию с Россией, пользуясь приемами «инфантильной провокации» и «маккартизма».

Любопытно, что те же самые лица (эксперты или журналисты) постоянно обвиняют ультра-левых или ультра-правых в поляризации общества и разжигании розни (по расовому или классовому признаку) и стараются всячески дискредитировать эти партии, будь то LFI или RN. При этом сами ультра-центристы (как во Франции называют макронистов и, более глобально, проевропейские движения) действуют именно так  – резко поляризуя национальный политический спектр по украинскому вопросу и зачисляя всех, кто не согласен или не вполне согласен с ними, в экстремисты.

"Военно-интеллектуальный комплекс" призывает к войне НАТО против России и постоянно выискивает "пятую колонну" Москвы во Франции.
«Возможно, наши ультра-левые и ультра-правые и угрожают гражданскому спокойствию внутри страны, но постоянное исступление ультра-центристов угрожает миру как таковому. В течение следующих трех лет французам придется терпеть импульсивного президента, наделенного значительными полномочиями... К сожалению, им не стоит рассчитывать на то, что средства массовой информации будут побуждать его к благоразумию и сдержанности.»
https://www.monde-diplomatique.fr/2024/04/HALIMI/66747

Как далеко пойдет Запад, который неоправданно завысил ставки в украинском конфликте?
Глава института IRIS Паскаль Бонифас формулирует ряд важных вопросов и замечаний.
*
Стоят ли на кону жизненно важные интересы Запада ? Нет, хотя на карту и поставлен его авторитет. Может ли Россия, как часто можно услышать, напасть на страны НАТО? (...) Это кажется маловероятным.
Кроме того, у Франции есть ядерное оружие. Нельзя утверждать, что оно надежно защищает Францию, и в то же время страшиться нападения со стороны России. Франция не боялась нападения СССР во время холодной войны. Тем более, она не должна бояться его сейчас, когда противник намного слабее.
Заявив, что стратегический авторитет Запада поставлен под вопрос после провала украинского контрнаступления, Запад оказался перед выбором между весьма малоприятными вариантами. Как действовать дальше? Ждать и смотреть как развиваются события? Продолжать войну, чтобы избежать проигрыша? Попытаться переломить ход военных действий, рискуя начать всеобщую войну против России? Но это - риск, который не хотят брать на себя французские и западные граждане и лидеры, не поддерживающие идею Макрона. Проблема заключается в том, что мы поставили на кон авторитет Запада, не определив цели войны. Сможем ли мы выиграть войну в том виде, в котором она ведется сейчас? На данный момент это кажется маловероятным. (...) Если мы не рискнем вступить в прямую конфронтацию с РФ, конфликт, скорее всего, превратится в войну за удержание позиций. В лучшем случае украинская армия сможет предотвратить наступление России или немного потеснить ее позиции. Но вряд ли удастся отвоевать Донбасс, не говоря уже о Крыме. Должны ли мы смириться с бесконечным затягиванием конфликта до того момента пока украинцы сами не скажут «стоп»?
Запад оказал сильное давление на Россию, чтобы она выполняла Минские соглашения, но он не потребовал того же самого от Украины. Порошенко отказался выполнять их, хотя и подписал. Зеленский, который в 2019 году вел предвыборную кампанию на русском языке, отстаивая примирение с Россией, не выполнил своих обещаний после прихода к власти. В декабре 2021 года, в Париже, Зеленский и Путин достигли соглашения. Но по возвращении в Киев украинский президент изменил свое решение под давлением наиболее радикальных элементов. В марте 2022 года Зеленский был готов пойти на компромисс с Москвой, что позволило бы отложить решение территориальных вопросов и добиться немедленного прекращения огня.
Разве Украина не была бы сегодня в лучшем положении, если бы приняла эти компромиссы, которые в то время считались позорными?  Возможно, когда-нибудь Украина их примет. И зачем тогда тянется эта война? Чтобы с обеих сторон погибло еще больше людей? Слово "переговоры" не должно быть табу, как и слово "перемирие". Вопрос, который необходимо задать и который почти никогда не задается, звучит так: есть ли минимальный шанс вернуть утраченные территории и достичь целей войны, определенных Зеленским? Или мы будем вынуждены согласиться на перемирие, но гораздо позже, когда погибнет еще больше людей? Что бы ни рассказывали французские комментаторы, все меньше украинцев готовы умирать за Донбасс.
Доверие к Западу будет еще больше подорвано, если прекращение огня произойдет условиях, возможных сегодня, но позже. Нужно задуматься о том, как предотвратить дальнейшие потери. Сценарий победы без развязывания всеобщей войны с Россией, кажется маловероятным военному командованию. (...) Как долго мы должны соглашаться на поддержание статус-кво? Должен ли Запад обязательно согласовывать свои военные цели с целями Украины? Совпадают ли их интересы? Насколько четко мы представляем себе процессы управления на Украине? Роль олигархов, степень коррупции, эффективность борьбы с ней?
Почему население Запада не может сказать свое слово о целях войны, учитывая все издержки, которые оно несет? Мы платим за эту войну, но никак не можем повлиять на ее ход. Мы должны защищать наши интересы, и это означает, что мы не должны безоговорочно следовать за Киевом.
https://www.iris-france.org/185326-guerre-en-ukraine-questions-de-credibilite/

Холокост или Холокосты

7 октября и его последствия приводят к трансформации международного порядка, чьей основой становится холодная война между Западом и глобальным Югом. Реакцией на эти события является попытка полного пересмотра всего послевоенного морального порядка. Они также знаменуют собой беспрецедентный раскол внутри западных обществ - пишет французский политолог-арабист Жиль Кепель в своей последней книге «Холокосты. Израиль, Газа и война против Запада». Интересна она и тем, что выявляет ментальную систему части мировой общественности, сформированную в рамках консенсуса о Холокосте и накладывающую определенный фильтр на восприятие геополитической реальности.

*
«После второй мировой войны между советским блоком и Западом был достигнут некий моральный консенсус, который был закреплен на Нюрнбергском процессе. Он заключался в том, что Холокост – истребление евреев нацистами - был самой чудовищной трагедией человечества, которая больше не должна повториться.

До недавних пор сам термин «Холокост» понимался именно так. Но сегодня мы наблюдаем возвращение его исконного смысла – массовое человеческое жертвоприношение. Я назвал книгу «Холокосты» – чтобы показать насколько это понятие стало использоваться как имя нарицательное, которое применяется к различным реалиям.

Страны глобального Юга считают истребление евреев старой забытой историей белых европейцев. ЮАР выдвинула в Международном суде обвинение в геноциде против Израиля, подразумевая, что еврейский народ, которому ООН в 1947 г. дала право на создание государства как жертве нацистского геноцида, в свою очередь стал народом, практикующим геноцид, и что следовательно еврейское государство нелегитимно.

Для стран глобального Юга моральной основой нового мирового порядка является антиколониальная борьба, борьба с апартеидом и его последствиями. Главной катастрофой человечества становится колонизация, переосмысленная как геноцид. Главные жертвы в истории человечества – некогда колонизированные страны юга.

Холодная война между Западом и глобальном Югом становится основой нынешнего геополитического порядка. При этом никакой единой цивилизации "глобального Юга" не сущестует; это фикция. Я никогда не разделял эссенциалистское видение цивилизаций Хантингтона. Сегодня идеологами глобального Юга практикуется сходное видение – только моральные оценки поменялись местами: добродетельные, морально чистые жертвы на Юге vs кровавые бесчестные колонизаторы Севера.

Все это - идеологический блеф, разыгрываемый с подачи ЮАР. Многие из стран глобального Юга - авторитарные коррумпированные диктатуры, чье население охотно мигрирует в страны Севера (Запада). Последние стали в высшей степени мультикультурными, в отличие от государств глобального Юга. Посмотрите хотя бы на элиты -  в Соединенном Королевстве премьер-министр имеет индийское происхождение, мэр Лондона - пакистанское, также как и премьер Шотландии. На пост мэра Парижа претендует Рашида Дати. Все это говорит о том, что европейские общества способны успешно интегрировать выходцев с Юга. В свою очередь, один из лидеров Брикс и глобального Юга – Россия – имеет множество характеристик стран Севера.

Но несмотря на всю шаткость конструкции «добродетельный Юг vs порочный Север», эти события раскалывают Запад как никогда раньше, внося смятение в ООН, США, страны Западной Европы...

В этом смысле 7 октября стало для нас событием даже более значительным, нежели 11/09/2001. После терактов 2001 на Западе почти все были на стороне американцев.  Гарвард или парижский Sciences-Po не были расколоты на 2 лагеря. Сегодня же, 7 октября – это для одних возвращение погромов, возобновление того что «никогда не должно было повториться», а для других уже совсем иная история. Джудит Батлер и другие западные интеллектуалы заявили, что 7 октября было актом сопротивления ; ничего подобного об 11 сентября или Батаклане они не говорили.

Следует быть готовыми к тому, что происходящее будет и дальше углублять внутренние расколы и нести угрозы для единства и безопасности стран Запада."

О специфике отношения стран Запада – в первую очередь Европы – к Израилю много писал итальянский историк-марксист Энцо Траверсо, который говорит об этом отношении куда более критично, нежели Кепель (выше). Фильтр, существующий во взгляде на Израиль, привел к множеству проблем – в том числе к дроблению правозащитных движений, которые когда-то действовали сообща, к «войнам памяти», к определенному бессилию Европы как международного игрока.
*
"Холокост произошел в Европе, где в те годы торжествовали национализм и антисемитизм, а также колониализм и антикоммунизм. Модерн и индустриализация сделали возможным убийство в промышленных масштабах. Следует вспомнить, что после войны Холокост игнорировался в течение десятилетий. Навязчивая фиксация на Холокосте, характерная для нашей современной памяти, связана с чувством вины - в том числе, вины за это забвение - и представляет собой запоздалую и многократно увеличенную компенсацию за долгий период вытеснения. Память о Холокосте стала гражданской религией либеральных демократий, посредством которой демократический Запад утверждает свои моральные достоинства.

У этой гражданской религии есть свои достоинства, но есть и недостатки, поскольку она фокусируется - порой односторонне и эксклюзивно - на страданиях этнической группы, которая в современном мире более не преследуется.
Сегодняшние отношения Израиля с европейскими странами глубоко отмечены печатью Холокоста, выстроены вокруг памяти о нем. Когда речь заходит о внешнеполитическом взаимодействии, это порой приводит к парадоксам и абсурду.

Посмотрите хотя бы на классическое разделение обязанностей между США и ЕС. Первые финансируют военные расходы Израиля, второй - палестинские инфраструктуры; Израиль регулярно разрушает эти инфраструктуры, а ЕС их восстанавливает, при этом подтверждая свою неразрывную связь с Израилем и выступая с ритуальными призывами к диалогу и миру. Администрация Палестины выживает в основном благодаря европейскому финансированию, и ЕС смирился с этой подчиненной ролью кредитора и пассивного наблюдателя. Он хотел бы содействовать диалогу, но на деле не играет никакой реальной роли в "мирном процессе", а организуемые им конференции не имеют реальных амбиций по выработке европейских решений.

Создание государства Израиль породило новый антисемитизм, и я сомневаюсь, правильно ли продолжать называть его так, потому что его нынешняя форма качественно отличается от старого. Это враждебность среди мусульманского населения к Израилю, который воспринимается как государство, преследующее палестинских арабов. Я не вижу особой преемственности между былым антисемитизмом и новым антисионизмом.

Прежде чем стать гражданской религией в западном мире, память о Холокосте сыграла важную роль в борьбе с колониализмом и новыми формами дискриминации в 1950-1960-е годы. Поэтому нет никаких объективных причин отождествлять ее с защитой государства Израиль. Изначально память о Холокосте не противопоставлялась постколониальной памяти, не конкурировала с ней. В своей книге я показал, что во время алжирской войны память о Холокосте была задействована антифашистами и использовалась в борьбе против французских колонизаторов.

В США в 1960е существовал Черно-еврейский альянс. Тогда американские евреи были в авангарде борьбы за гражданские права афроамериканцев. Но сегодня эта солидарность осталась в прошлом. Во Франции многие еврейские ассоциации тратят все свои силы на защиту Израиля, а не на борьбу с антисемитизмом и расизмом, а для некоторых постколониальных ассоциаций единственная достойная борьба - это борьба с Израилем. Это говорит о глубочайшем регрессе, которому вероятно способствуют и различные законы о памяти, принимаемые на политическом уровне.

Став официальной гражданской религией, память о Холокосте мумифицировала историю, она маскирует современные формы расизма и сводит всю критику Израиля к антисемитизму. Еврейские интеллектуалы, которые некогда были в авангарде критики существующих порядков, стали идеологами господствующего строя.

Вот почему я критично отношусь к политическому использованию памяти о Холокосте в Европе."

По данным Евробарометра (от 17.04), во Франции число евроскептиков (граждан, сомневающихся в светлых перспективах ЕС) превысило число евро-оптимистов (тех, кто верит в эти светлые перспективы) : 52% против 42%.

В 2020 году это соотношение было во Франции - второй самой населенной стране ЕС - почти ровно обратным (52% - оптимистов против 44% пессимистов). В Германии – самой населенной стране ЕС - евро-оптимисты пока доминируют (60%), но их число значительно снизилось по сравнению с 2020 годом, тогда их было 72%.

65 % французов считают, что ЕС движется в неправильном направлении (в целом по Европе это мнение разделяют 49 % европейцев), но еще большее уныние вызывает у граждан Пятой республики направление, в котором движется их собственная страна (76 % считают его неправильным).

Только 27% опрошенных французов позитивно оценивает работу Европарламента.

Наконец, за два месяца выборов в Европарламент, 53% французов заявили, что это голосование их вообще не интересует.

При этом явка на этих выборах, судя по всему, все таки возрастет - о чем с радостью пишет пресса и различные комментаторы, которые видят в этом всплеск европейской "гражданской активности".

Вопрос однако в том - как будут голосовать граждане. Пока во Франции с большим отрывом лидирует Национальное Объединение. За него голосовать намерены 32,5% - почти в два раза больше чем за президентскую партию Возрождение - 17,5%. И хотя несколько лет назад партия под руководством Марин Ле Пен отказалась от идеи Frexit (выхода Франции из ЕС), ее сегодняшнее видение Европы - это "Европа наций", Европа, где правительства государств-членов сохраняют значительный суверенитет и где сотрудничество в различных европейских проектах ведется на добровольной основе.

То, что предлагает Жордан Барделла (нынешний лидер партии) - это своего рода мини-Frexit и девитализация всего европейского проекта - пишет Монд, - это Европа, где роль Комиссии и супранациональных центральных органов будет сведена к минимуму и под вопрос будут поставлены сами основы, на которых стоит ЕС.

https://www.sudouest.fr/international/europe/elections-europeennes-les-francais-sont-les-plus-pessimistes-sur-l-avenir-de-l-europe-19363520.php