Это было ещё до жизни —
я просил тебя: «помолчим»,

солнечные лучи
окрапляли нас первыми брызгами,
и никто ничему не учил.


#poetry #ru

Цемент

Тесьма на облаке —
чуть ли не тасма
или даже каскад:

часть облика,
искорка блика,
человекочасы утрат:

у тра па
ма ма,
па па,
со ба ка
Дин ка,
за кат.

Но со рог —
это ди ко
е су ще ст во,
и я сам едва ли не рад —

с шумом
гамом
и криком —

лиственничное право,
подкорковый майорат.
Или вот как «Цемент»
понравился Осипу Брику.

Человек — это звучит подло.
Гораздо лучше звучал
некогда
Самарканд

а теперь,
теперь
некогда,
и даже иногда
ни-ко-гда.

Вспомнилось,
как женщина
в маршрутном такси
пьяному крикнула «Гнида!»
и тот принял это как дар,
сказал: «Это так.
Знаете, мне уже совсем не обидно»

Потом — скучно
ехали, тихо,
разве что
косая девочка читала
широкую книгу
с цветными картинками,

окна тогда были
слюдяными не-льдинками,
катафалковыми слезами,
такое тупое «угу»
продавщице фиалками
или продавцу Спортлото,
это было «совсем и не» жалко,
ведь было совсем не то.

Я даже помню,
в котором это было году —
ни в каком —
заснял на полном ходу
просто так, как бывает
для продолжения речи:
час от часу,
чтобы стало полегче
в уходящем по льду
лете, осени, крике —

Помните, как мы заговорили об Осипе Брике?
Речь тогда шла о «Цементе» Гладкова
а между тем, это книга плохая

понравилась Осипу Брику плохая книга
о постройке завода и новом быте
он в эссе объясняет: смотрите,

завод строится,
а личная жизнь — никак,
разрушается семья —
неудивительно ведь в неё
приходят Карл Маркс,
Моисей, Жанна д'Арк
и говорят:
удивительно,
хоть глаз выколи,
совершенно ничего не видно,
но совсем не обидно...

Скроено ладно,
не заметен ни один
приговский элемент,
и не дом-дом,
а как бы вся суть уклада —
забытый анекдот
про цемент.

#poetry #ru

Ну вот и всё, задача решена,
подсыпь немного курицам пшена

(так просто
называю просо).

#poetry #ru

****** (снежинки)
это ваш код верификации
для процедуры аутентификации
в государственной системе идентификации
не говорите его никому
(даже себе самому)

#poetry #ru

В этом году не встретимся.
Увидимся годом позже.

Несуществующий боже,
прости нам вот это всё.

#poetry #ru

Юноша отчислился из ВШЭ,
в Шаолинь уехал атташе.

#poetry #ru

С Новогиреевой земли
склониться и упасть в Перово,
чтоб облак горизонт перловый
ладонью зачерпнуть вдали.

#poetry #ru

Черепок

Меня не стало в этом самом дне
и дня не стало, всё вернулось к прежним
вещам, которым в детской глубине
запомниться успелось. Голос нежный

баюкает широкую кровать,
в которой я лежал, теперь как будто
я не лежу, и, наклонившись, мать
меня не различает. Поминутно

я исчезаю в памяти своей,
как бы разглаженные складки на одежде,
и ветер веет словно соловей
о чёрно нарядившейся Надежде.

Мне в языке спокойно и легко,
как мальчику, уснувшему в сугробе,
что видел золотую антилопу
и сохранил на память черепок.

#poetry #ru

#digital #drawings

Вампир, смотрясь в зеркало, отражается не в него, а в пустую летнюю комнату. Я обнаружил это не нарочно, а как неплотно сжатую мысль того рода, что, выскользнув, уносится к небесам легко и в то же время не чересчур стремительно — ровно так, чтобы успеть проследить её контур и курс.

#short_stories

#digital #drawings

И вам, ивам,
и нам, пням —
друзьям счастливым —
восполнить храм.

#poetry #ru

Чертополох

Ни для кого больничный дом,
больничная кровать,
а просто как-то «на потом»
и как бы впредь и вспять.

Расширясь за пределы сна,
за невмененный вдох,
собака в шерсти принесла
сухой чертополох.

#poetry #ru

Хорошо, когда вещь могла бы и не быть, но вот она, не делает различия. Вот, например, полстихотворения Лёвы Матюшкина:

Расширясь за пределы сна,
за невмененный вдох,
собака в шерсти принесла
сухой чертополох.

И всё, в общем-то. Я не нашёл, как это промолчать.

Мне нравится, как этот маленький текст проваливается в залипание, которого не означает. Потому что если вглядываться в сам текст, в то, как он сложен, – видно, что текст неинтересный и, наверное, вторичный, как примерно все соседние тексты соседних авторов. Но и плевать, не в этом дело. А дело в том, что текст может и хочет быть таким, что ему норм, что он не слишком настаивает на себе, что он куда-то смотрит и потому выражается не слишком внятно. Ему юно. Это несравнимо ценнее, чем когда автор для начала рисует образ самого себя, потом образ дел своих, делает сотню поправок на ветер в ходе конструирования своей работы, пишет хорошо, ездит по писательским резиденциям или ещё какой-нибудь фигнёй занимается. Лучше вырасти из земли невысоко, необязательно – быстро или неспешно – и сразу быть вытоптанным.