«Вернись и возьми» (из «Африканской книги» Александра Стесина)
В одной повести собрано, кажется, всё, что способно меня подкупить. Во-первых, увлечённый рассказчик (осторожно: его увлечение заразно). Во-вторых, вещи, которые мне было бы интересно, но слишком страшно сделать самой, — например, поехать в глушь какой-нибудь страны с непривычным укладом жизни. В-третьих, неотворачивание от неприглядной стороны этой самой жизни; растущее понимание, как при встрече с ней себя вести. В-четвёртых, наблюдения о межкультурной коммуникации. В-пятых, приятный язык. И в качестве бонуса — ненавязчивая ирония.
Повесть состоит из двух частей: в первой автор? списанный с автора персонаж? работает в благотворительном госпитале в американском Бриджпорте, во второй — в ганской Эльмине. И там, и там он встречает целую галерею колоритных лиц.
Многие из них при всей своей яркости находятся не на своём месте. Скажем, медсестра Нана Нкетсия — представительница влиятельного ганского рода, заброшенная родителями во враждебную американскую среду и рассорившаяся с ними из-за недостойного выбора профессии. Из второстепенных героев Нане отводится самая важная роль: в ней рассказчик обретает проводника по ганской культуре, на поверку невероятно интересной, и в какой-то мере — по тёмному лесу эмигрантской идентичности. Дело в том, что у самого рассказчика с ощущением принадлежности к месту тоже неладно:
— Не знаю я, Нана, почему меня постоянно куда-то тянет. То есть знаю, наверное. Я ведь эмигрантское отродье, в Америке русский, а в России американец. Человеку, который не здесь и не там, надо ехать в Африку. Преодолеть закон исключённого третьего. — Понимаю: санкофа. — Что? — Сан-ко-фа. Как бы ты это перевёл? — Вернуться, чтобы взять… Вернуться, чтобы что-то взять. — Правильно. Санкофа — это из адинкра [узоров в культуре ашанти; с каждым из них связан определённый обряд и какое-нибудь образное выражение], из наших символов. Я вот тоже всю жизнь живу, как будто это всё — так, на время, а в один прекрасный день я всё брошу и благополучно вернусь домой. Хотя где этот дом, я понятия не имею. Надо, мне кажется, сменить установку. Пожить без костылей. Тогда никакая Африка не понадобится… Но в Гану ты всё равно поезжай, тебе там понравится. Вон ты уже как на чви болтать начал — зря, что ли, старался?
На следующей странице как раз и начинается вторая, ганская часть «Вернись и возьми».
Санкофа — это обретение утраченной идентичности. Главный герой, следуя своей логике, уезжает на её поиски в Гану, но в итоге заболевает малярией и приходит в себя снова в Бриджпорте, рядом с Наной. Возвращается туда, откуда пустился в путь. На уровне текста — чтобы преодолеть/осуществить санкофу, отбросить костыли? Эмигрант уже не будет тем или этим, но в перспективе может стать сразу всем. Возможно, шанс сплавить разрозненное рассказчику в самом конце и представляется.
А возможно, я невольно приписываю ему свой опыт. Меня однажды осенило по дороге из Ювяскюля в Хельсинки именно в таком ключе: «Все языки, которые я когда-либо учила, — мой язык. Именно так, в единственном числе».
«Вернись и возьми» (из «Африканской книги» Александра Стесина)
В одной повести собрано, кажется, всё, что способно меня подкупить. Во-первых, увлечённый рассказчик (осторожно: его увлечение заразно). Во-вторых, вещи, которые мне было бы интересно, но слишком страшно сделать самой, — например, поехать в глушь какой-нибудь страны с непривычным укладом жизни. В-третьих, неотворачивание от неприглядной стороны этой самой жизни; растущее понимание, как при встрече с ней себя вести. В-четвёртых, наблюдения о межкультурной коммуникации. В-пятых, приятный язык. И в качестве бонуса — ненавязчивая ирония.
Повесть состоит из двух частей: в первой автор? списанный с автора персонаж? работает в благотворительном госпитале в американском Бриджпорте, во второй — в ганской Эльмине. И там, и там он встречает целую галерею колоритных лиц.
Многие из них при всей своей яркости находятся не на своём месте. Скажем, медсестра Нана Нкетсия — представительница влиятельного ганского рода, заброшенная родителями во враждебную американскую среду и рассорившаяся с ними из-за недостойного выбора профессии. Из второстепенных героев Нане отводится самая важная роль: в ней рассказчик обретает проводника по ганской культуре, на поверку невероятно интересной, и в какой-то мере — по тёмному лесу эмигрантской идентичности. Дело в том, что у самого рассказчика с ощущением принадлежности к месту тоже неладно:
— Не знаю я, Нана, почему меня постоянно куда-то тянет. То есть знаю, наверное. Я ведь эмигрантское отродье, в Америке русский, а в России американец. Человеку, который не здесь и не там, надо ехать в Африку. Преодолеть закон исключённого третьего. — Понимаю: санкофа. — Что? — Сан-ко-фа. Как бы ты это перевёл? — Вернуться, чтобы взять… Вернуться, чтобы что-то взять. — Правильно. Санкофа — это из адинкра [узоров в культуре ашанти; с каждым из них связан определённый обряд и какое-нибудь образное выражение], из наших символов. Я вот тоже всю жизнь живу, как будто это всё — так, на время, а в один прекрасный день я всё брошу и благополучно вернусь домой. Хотя где этот дом, я понятия не имею. Надо, мне кажется, сменить установку. Пожить без костылей. Тогда никакая Африка не понадобится… Но в Гану ты всё равно поезжай, тебе там понравится. Вон ты уже как на чви болтать начал — зря, что ли, старался?
На следующей странице как раз и начинается вторая, ганская часть «Вернись и возьми».
Санкофа — это обретение утраченной идентичности. Главный герой, следуя своей логике, уезжает на её поиски в Гану, но в итоге заболевает малярией и приходит в себя снова в Бриджпорте, рядом с Наной. Возвращается туда, откуда пустился в путь. На уровне текста — чтобы преодолеть/осуществить санкофу, отбросить костыли? Эмигрант уже не будет тем или этим, но в перспективе может стать сразу всем. Возможно, шанс сплавить разрозненное рассказчику в самом конце и представляется.
А возможно, я невольно приписываю ему свой опыт. Меня однажды осенило по дороге из Ювяскюля в Хельсинки именно в таком ключе: «Все языки, которые я когда-либо учила, — мой язык. Именно так, в единственном числе».
#lukupaivakirja_стесин
BY Lukupäiväkirja
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Stocks closed in the red Friday as investors weighed upbeat remarks from Russian President Vladimir Putin about diplomatic discussions with Ukraine against a weaker-than-expected print on U.S. consumer sentiment. In view of this, the regulator has cautioned investors not to rely on such investment tips / advice received through social media platforms. It has also said investors should exercise utmost caution while taking investment decisions while dealing in the securities market. Official government accounts have also spread fake fact checks. An official Twitter account for the Russia diplomatic mission in Geneva shared a fake debunking video claiming without evidence that "Western and Ukrainian media are creating thousands of fake news on Russia every day." The video, which has amassed almost 30,000 views, offered a "how-to" spot misinformation. Telegram was founded in 2013 by two Russian brothers, Nikolai and Pavel Durov. There was another possible development: Reuters also reported that Ukraine said that Belarus could soon join the invasion of Ukraine. However, the AFP, citing a Pentagon official, said the U.S. hasn’t yet seen evidence that Belarusian troops are in Ukraine.
from nl
