Можете себе представить, чтобы почти полсотни ученых-экономистов о чем-то сумели договориться? А прецедент есть, еще в 2019 году 47 именитых экономистов публично (!) написали, почему углеродные налоги – благо. Все это случилось в США. Не думаю, что их национальная принадлежность облегчила компромисс, но вот страновыми интересами они наверняка руководствовались (и даже там потом был какой-то соответствующий законопроект, поддержанный представителями обеих партий).
Объясню своими словами. Цена на углерод, углеродный налог и прочие регуляторные методы, ухудшающие положение экономических агентов и заставляющие их компенсировать приносимый климату вред, – это не заговор, а рутинный экономический механизм «интернализации экстерналий», включения их в расчет.
В большинстве стран мира рыночная экономика, где и предприятия, и индивидуальные игроки понимают ценовые рыночные сигналы. Если выгоднее загрязнять, бизнес будет загрязнять, максимизируя свою прибыль. Если это становится дорого из-за экологических платежей (или дорого производить товары в одноразовой пластиковой упаковке из-за РОП, или приходится снижать углеродный след своей продукции и хотя бы применять меры энергоэффективности из-за этого нового углеродного регулирования) – то вот оно, принуждение к тому, чтобы ради своей личной прибыли не портить жизнь остальным (потеплением планеты, грязной рекой или воздухом, неутилизируемым пластиком). А других сигналов рыночные агенты не понимают, «общее благо» на хлеб не намажешь.
Посмотрим, что экономисты и политики в этой двухпартийной стране будут делать в 2025. И хотя наши общечеловеческие успехи не особо вдохновляют, но развидеть их манифест 2019 года мы уже не сможем.
Можете себе представить, чтобы почти полсотни ученых-экономистов о чем-то сумели договориться? А прецедент есть, еще в 2019 году 47 именитых экономистов публично (!) написали, почему углеродные налоги – благо. Все это случилось в США. Не думаю, что их национальная принадлежность облегчила компромисс, но вот страновыми интересами они наверняка руководствовались (и даже там потом был какой-то соответствующий законопроект, поддержанный представителями обеих партий).
Объясню своими словами. Цена на углерод, углеродный налог и прочие регуляторные методы, ухудшающие положение экономических агентов и заставляющие их компенсировать приносимый климату вред, – это не заговор, а рутинный экономический механизм «интернализации экстерналий», включения их в расчет.
В большинстве стран мира рыночная экономика, где и предприятия, и индивидуальные игроки понимают ценовые рыночные сигналы. Если выгоднее загрязнять, бизнес будет загрязнять, максимизируя свою прибыль. Если это становится дорого из-за экологических платежей (или дорого производить товары в одноразовой пластиковой упаковке из-за РОП, или приходится снижать углеродный след своей продукции и хотя бы применять меры энергоэффективности из-за этого нового углеродного регулирования) – то вот оно, принуждение к тому, чтобы ради своей личной прибыли не портить жизнь остальным (потеплением планеты, грязной рекой или воздухом, неутилизируемым пластиком). А других сигналов рыночные агенты не понимают, «общее благо» на хлеб не намажешь.
Посмотрим, что экономисты и политики в этой двухпартийной стране будут делать в 2025. И хотя наши общечеловеческие успехи не особо вдохновляют, но развидеть их манифест 2019 года мы уже не сможем.
Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. As the war in Ukraine rages, the messaging app Telegram has emerged as the go-to place for unfiltered live war updates for both Ukrainian refugees and increasingly isolated Russians alike. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users. Telegram was co-founded by Pavel and Nikolai Durov, the brothers who had previously created VKontakte. VK is Russia’s equivalent of Facebook, a social network used for public and private messaging, audio and video sharing as well as online gaming. In January, SimpleWeb reported that VK was Russia’s fourth most-visited website, after Yandex, YouTube and Google’s Russian-language homepage. In 2016, Forbes’ Michael Solomon described Pavel Durov (pictured, below) as the “Mark Zuckerberg of Russia.”
from no
