Похороны. Мерзопакостный дождик капает в пригороде имперской столицы, он предвещает тяжёлые густые слезы вчерашних одиннадцатиклассников, ныне бойцов Русской армии, пишущих злые тексты в нижнем милитари-ТГ. Угольный тихонько отмечает, что поколение ровесников погибшего воина Александра лучше нас, а я удивляюсь тому, о каком это новом поколении он говорит. Задать вопрос не успеваю — вижу крест, где напечатан год рождения. 2003. Младше меня на 6 лет. Он был значительно умнее и старше своих скромных лет. Очень нравственный и добрый, он сохранил в себе искренность и задор ребёнка, мир ещё не успел его испортить. На кладбище жуткий ветер и слякоть, вокруг — солдатики парадного вида.
Крестины. — Кто занесёт младенца Александра в алтарную часть? — спрашивает отец Сергий. — У нас для этих задач есть крёстный отец, пора ему начать выполнять свои обязанности, — отвечает папа третьего сына. Сороковой день новой жизни русского человека, который совсем не осознаёт, куда он попал, где появился на свет и что его ждёт. Умный осознанный взгляд пронзает меня насквозь, пока я трепетно несу его через весь храм. Невольно вспоминаю, как его отец рассказывал мне, в честь кого назвал сына. Подумал и о погибшем воине Саше Калинине. Память о наших героях будет жить в наших детях и внуках. Помню, как малютка Александр что-то мило квакнул и уснул сразу после крещения.
Мысль: На фоне международного интернационального женского дня стоит напомнить, что либеральные и левые антинациональные силы методично уничтожают три важнейших института, которые я затронул в сценах выше: армия, церковь и семья. Наши идейные враги очень хотят, чтобы русский человек (да и европеец с белым американцем) остался один на один с самим собой, освобождённый от всякого стыда и всякой ответственности, без любимой женщины в страстях похоти (теперь тенденция ухудшилась, потому что любые моногамные длительные отношения такие люди считают пагубными и унизительными для «свободного человека»), бросил родную страну в дни войны, полюбил всех ЛГБТ-активистов и принял их в общество, отказался от Христа в пользу грехов-рабовладельцев, которые окончательно захватят нас в свои смертельные сети. Методичное уничтожение традиционных и вечных институтов общества — это в первую очередь война с истинной человеческой свободой и человеческим духом, разрушение бессмертной души, национального характера, культуры и самого тела тысячелетней исторической России.
Ценность армии я остро прочувствовал в начале СВО, ценность создания семьи-клана — совсем недавно (видимо, инфантильный возраст наконец-то прошёл), а вчера вспомнил и о значении Русской Православной Церкви, в лоно которой обязательно нужно стремиться вернуться.
Вроде бы у Крылова была такая тема — возвращение к норме, к «русской норме» жизни. Эта норма включает в себя множество разных вещей и дел, больших и малых: от воссоединения русской нации до уборки мусора на улице, от больших многодетных семей до реставрации дореволюционных храмов без сайдинга.
Кажется, что сейчас есть шанс вернуть эту русскую норму обратно в Россию.
Похороны. Мерзопакостный дождик капает в пригороде имперской столицы, он предвещает тяжёлые густые слезы вчерашних одиннадцатиклассников, ныне бойцов Русской армии, пишущих злые тексты в нижнем милитари-ТГ. Угольный тихонько отмечает, что поколение ровесников погибшего воина Александра лучше нас, а я удивляюсь тому, о каком это новом поколении он говорит. Задать вопрос не успеваю — вижу крест, где напечатан год рождения. 2003. Младше меня на 6 лет. Он был значительно умнее и старше своих скромных лет. Очень нравственный и добрый, он сохранил в себе искренность и задор ребёнка, мир ещё не успел его испортить. На кладбище жуткий ветер и слякоть, вокруг — солдатики парадного вида.
Крестины. — Кто занесёт младенца Александра в алтарную часть? — спрашивает отец Сергий. — У нас для этих задач есть крёстный отец, пора ему начать выполнять свои обязанности, — отвечает папа третьего сына. Сороковой день новой жизни русского человека, который совсем не осознаёт, куда он попал, где появился на свет и что его ждёт. Умный осознанный взгляд пронзает меня насквозь, пока я трепетно несу его через весь храм. Невольно вспоминаю, как его отец рассказывал мне, в честь кого назвал сына. Подумал и о погибшем воине Саше Калинине. Память о наших героях будет жить в наших детях и внуках. Помню, как малютка Александр что-то мило квакнул и уснул сразу после крещения.
Мысль: На фоне международного интернационального женского дня стоит напомнить, что либеральные и левые антинациональные силы методично уничтожают три важнейших института, которые я затронул в сценах выше: армия, церковь и семья. Наши идейные враги очень хотят, чтобы русский человек (да и европеец с белым американцем) остался один на один с самим собой, освобождённый от всякого стыда и всякой ответственности, без любимой женщины в страстях похоти (теперь тенденция ухудшилась, потому что любые моногамные длительные отношения такие люди считают пагубными и унизительными для «свободного человека»), бросил родную страну в дни войны, полюбил всех ЛГБТ-активистов и принял их в общество, отказался от Христа в пользу грехов-рабовладельцев, которые окончательно захватят нас в свои смертельные сети. Методичное уничтожение традиционных и вечных институтов общества — это в первую очередь война с истинной человеческой свободой и человеческим духом, разрушение бессмертной души, национального характера, культуры и самого тела тысячелетней исторической России.
Ценность армии я остро прочувствовал в начале СВО, ценность создания семьи-клана — совсем недавно (видимо, инфантильный возраст наконец-то прошёл), а вчера вспомнил и о значении Русской Православной Церкви, в лоно которой обязательно нужно стремиться вернуться.
Вроде бы у Крылова была такая тема — возвращение к норме, к «русской норме» жизни. Эта норма включает в себя множество разных вещей и дел, больших и малых: от воссоединения русской нации до уборки мусора на улице, от больших многодетных семей до реставрации дореволюционных храмов без сайдинга.
Кажется, что сейчас есть шанс вернуть эту русскую норму обратно в Россию.
Artem Kliuchnikov and his family fled Ukraine just days before the Russian invasion. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives? "We're seeing really dramatic moves, and it's all really tied to Ukraine right now, and in a secondary way, in terms of interest rates," Octavio Marenzi, CEO of Opimas, told Yahoo Finance Live on Thursday. "This war in Ukraine is going to give the Fed the ammunition, the cover that it needs, to not raise interest rates too quickly. And I think Jay Powell is a very tepid sort of inflation fighter and he's not going to do as much as he needs to do to get that under control. And this seems like an excuse to kick the can further down the road still and not do too much too soon." "The argument from Telegram is, 'You should trust us because we tell you that we're trustworthy,'" Maréchal said. "It's really in the eye of the beholder whether that's something you want to buy into."
from no
