Мы работаем на очень коротких инвестиционных горизонтах, считая, что планировать на 20-30 лет вперед – бессмысленно. Нам будет трудно построить глубокие финансовые рынки, необходимые для инвестиций, потому что мы принимаем слишком низкий уровень рисков. В этом, кстати говоря, не слишком отличаемся от европейского населения, такого же склада как, например, немцы, чехи или поляки. Больше ориентированы на самые простые виды финансовых инструментов, на вклады. Нас не должны обманывать миллионы открытых гражданами брокерских счетов, через многие из них не проводится никаких операций.
- Вопрос ключевой ставки один из наиболее дискуссионных. C одной стороны это очень плохо для предпринимателей, для бизнесменов, для производственников, c другой - население несет деньги в банки.
В середине 2010-х годов было время, когда государство на пару лет перешло к политике установления цен и тарифов, регулируемых государством, по формуле «инфляция минус». Сразу же инфляция снизилась, еще раз обнаружив, что она во многом – неденежная и поэтому бороться с ней только денежными методами, изменяя процент, можно еще сто лет с тем же результатом. В России насыщенность деньгами (денежная масса / ВВП) гораздо ниже, чем в развитых странах. Тем более, она намного ниже, чем в странах сверхбыстрого роста. Поэтому у нас очень мелкий финансовый рынок, дефицит денежных ресурсов, инвестиций. И все время приходится искать каких-то заместителей для того, чтобы финансировать бизнес.
Сегодня мелкий и средний бизнес остался лицом к лицу с высокими процентами по кредитам, пытаясь заместить его серым финансированием или ростом цен, когда в структуру цены как раз закладывается высокий процент, а это, в свою очередь способствует инфляции. Кроме ставки центрального банка, есть и другие методы регулирования объема денежной массы. В частности, напрямую, через ее таргетирование, как это делается, например, долгие годы в Китае. Для центрального банка необязательно представлять себе, что он находится в Лондоне или Нью-Йорке.
- В 2019 году вы называли сложившийся тип экономики «экономикой наказаний». Спустя шесть лет можем ли мы создать «экономику стимулов», о которой вы также писали?
- Для этого – в постконфликтном мире - должны состояться «перезагрузка» в отношениях со странами Запада, и, соответственно, смягчение или отмена санкций. Кроме того, должен начаться быстрый рост на внутренней основе. Формулу такой экономики я неоднократно давал: «продолжительность и качество жизни населения как главная цель + государство развития + социальная рыночная экономика (в будущем)». Вместо перерегулирования и сверхвысоких административных издержек – акцент, прежде всего на стимулы в налогах, проценте, валютном курсе, кредите, бюджетных инвестициях и т.п. В праве – акцент на стимулы, а не наказания.
Тогда настанет очередь притока прямых иностранных инвестиций, потому что устоять перед экономикой, которая быстро растет, для внешних инвесторов, если урегулированы вопросы санкций, невозможно.
Есть ли вероятность такого сценария? Да, конечно. Только нужно будет пройти через так называемую «диктатуру развития» (конечно, не как копию, с учетом всех национальных особенностей). Она хорошо знакома Тайваню, Южной Корее, Сингапуру, Китаю, Вьетнаму, сегодня - Узбекистану. У нас – нэп 1920-х гг. Вероятность – 30 – 40%.
- Как вы оцениваете возможные практические шаги по введению Трампом сверхвысоких тарифов для Китая, учитывая зависимость нашей и европейской экономики от китайской продукции?
- Ответом могут быть торговые, финансовые, валютные войны по всему миру, учитывая, что повышенные тарифы могут относиться не только к Китаю. Все страны начнут еще больше огораживаться, подстегивая деглобализацию и создание региональных полюсов. В мире будет больше нестабильности, неопределенности.
Продолжится тренд по возвращению производств из Азии в США и Европу, точнее по попыткам такого возвращения. Будет процветать финансовый рынок США, на который в условиях роста рисков будут по-прежнему стекаться деньги всего мира.
Мы работаем на очень коротких инвестиционных горизонтах, считая, что планировать на 20-30 лет вперед – бессмысленно. Нам будет трудно построить глубокие финансовые рынки, необходимые для инвестиций, потому что мы принимаем слишком низкий уровень рисков. В этом, кстати говоря, не слишком отличаемся от европейского населения, такого же склада как, например, немцы, чехи или поляки. Больше ориентированы на самые простые виды финансовых инструментов, на вклады. Нас не должны обманывать миллионы открытых гражданами брокерских счетов, через многие из них не проводится никаких операций.
- Вопрос ключевой ставки один из наиболее дискуссионных. C одной стороны это очень плохо для предпринимателей, для бизнесменов, для производственников, c другой - население несет деньги в банки.
В середине 2010-х годов было время, когда государство на пару лет перешло к политике установления цен и тарифов, регулируемых государством, по формуле «инфляция минус». Сразу же инфляция снизилась, еще раз обнаружив, что она во многом – неденежная и поэтому бороться с ней только денежными методами, изменяя процент, можно еще сто лет с тем же результатом. В России насыщенность деньгами (денежная масса / ВВП) гораздо ниже, чем в развитых странах. Тем более, она намного ниже, чем в странах сверхбыстрого роста. Поэтому у нас очень мелкий финансовый рынок, дефицит денежных ресурсов, инвестиций. И все время приходится искать каких-то заместителей для того, чтобы финансировать бизнес.
Сегодня мелкий и средний бизнес остался лицом к лицу с высокими процентами по кредитам, пытаясь заместить его серым финансированием или ростом цен, когда в структуру цены как раз закладывается высокий процент, а это, в свою очередь способствует инфляции. Кроме ставки центрального банка, есть и другие методы регулирования объема денежной массы. В частности, напрямую, через ее таргетирование, как это делается, например, долгие годы в Китае. Для центрального банка необязательно представлять себе, что он находится в Лондоне или Нью-Йорке.
- В 2019 году вы называли сложившийся тип экономики «экономикой наказаний». Спустя шесть лет можем ли мы создать «экономику стимулов», о которой вы также писали?
- Для этого – в постконфликтном мире - должны состояться «перезагрузка» в отношениях со странами Запада, и, соответственно, смягчение или отмена санкций. Кроме того, должен начаться быстрый рост на внутренней основе. Формулу такой экономики я неоднократно давал: «продолжительность и качество жизни населения как главная цель + государство развития + социальная рыночная экономика (в будущем)». Вместо перерегулирования и сверхвысоких административных издержек – акцент, прежде всего на стимулы в налогах, проценте, валютном курсе, кредите, бюджетных инвестициях и т.п. В праве – акцент на стимулы, а не наказания.
Тогда настанет очередь притока прямых иностранных инвестиций, потому что устоять перед экономикой, которая быстро растет, для внешних инвесторов, если урегулированы вопросы санкций, невозможно.
Есть ли вероятность такого сценария? Да, конечно. Только нужно будет пройти через так называемую «диктатуру развития» (конечно, не как копию, с учетом всех национальных особенностей). Она хорошо знакома Тайваню, Южной Корее, Сингапуру, Китаю, Вьетнаму, сегодня - Узбекистану. У нас – нэп 1920-х гг. Вероятность – 30 – 40%.
- Как вы оцениваете возможные практические шаги по введению Трампом сверхвысоких тарифов для Китая, учитывая зависимость нашей и европейской экономики от китайской продукции?
- Ответом могут быть торговые, финансовые, валютные войны по всему миру, учитывая, что повышенные тарифы могут относиться не только к Китаю. Все страны начнут еще больше огораживаться, подстегивая деглобализацию и создание региональных полюсов. В мире будет больше нестабильности, неопределенности.
Продолжится тренд по возвращению производств из Азии в США и Европу, точнее по попыткам такого возвращения. Будет процветать финансовый рынок США, на который в условиях роста рисков будут по-прежнему стекаться деньги всего мира.
BY Яков Миркин
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. Following this, Sebi, in an order passed in January 2022, established that the administrators of a Telegram channel having a large subscriber base enticed the subscribers to act upon recommendations that were circulated by those administrators on the channel, leading to significant price and volume impact in various scrips. The regulator took order for the search and seizure operation from Judge Purushottam B Jadhav, Sebi Special Judge / Additional Sessions Judge.
from no
