Сегодня с самого утра во всех мессенджерах и соцсетях – любви, говорят, весны, простого женского счастья (сложного не предлагают, зато предлагают вдохновлять и украшать всё, что плохо лежит). Спасибо, конечно.
А на словах о том, как нас, слабый пол, будут защищать от всех невзгод, я вспоминаю одну свою подзащитную. Допустим, Катерину.
Однажды утром в квартиру, где она жила с двумя маленькими детьми, пришли полицейские. Утверждали, что Катерина уже много месяцев как в розыске. Это было неожиданно – мы знали, что она подозреваемая, и 10 дней даже была под подпиской о невыезде, но больше следователь ей не звонил и не писал.
По странному совпадению никто ей не звонил, не писал и уж тем более не приходил домой ровно до того момента, как я, её защитник, не уехала на несколько дней за пределы РФ. И тут вот – пожаловали.
Отвезли в отдел, провели личный обыск, забрали телефон, паспорт, шнурки и ремешки. Следователь думал, что дальше будет легко: всего лишь обозначить Катерине пользу признания в контексте выбора между СИЗО и домашним арестом – у неё же дети, понятно, что она выберет.
Моя подзащитная ответила, что ни в чём не виновата, и признаваться ей, соответственно, тоже не в чем.
Тогда её увезли в ИВС (в самый колоритный, на Захарьевскую, в старый фонд со всеми вытекающими). Там было холодно и плесень на стенах.
К вечеру к Катерине снова приехал следователь – рассказать, что в Арсеналке, женском СИЗО, будет ещё хуже, и дать последний шанс на признательные показания. Не получилось: она продолжала отвечать, что ни в чём не виновата.
После тяжёлой ночи в ИВС её повезли в суд. Правда, всё-таки для того, чтобы отправить не в СИЗО, а под домашний арест. Это уже само по себе доказывало, что попытки выбить признание в обмен на "домашку" были блефом.
А тут ещё и суд отказал в домашнем аресте, отпустив Катерину (как будто бы злостную мошенницу в федеральном розыске) домой, к семье.
Она так и не призналась в том, чего не делала. Даже когда следователь взялся допрашивать всех её родственников и задавать им вопрос, с кем будут жить её дети, когда её посадят. И когда направил запросы всем её нынешним и бывшим работодателям.
Катерина не сдалась. И всегда на мои соображения, что, мол, можно заявить вот это ходатайство, а потом вот это, а тут вот такие вопросы эксперту поставить, отвечала только одно: делайте то, что нужно, я дойду до конца. И отлично знала, что конец (приговор) очень предсказуем.
Конечно, мы обе знали и то, что в колонию её не отправят – к тому моменту срок давности уже очень уверенно истёк. И, раз уж так, можно было уже не тратить время и силы на обжалование. Но Катерина шла, идёт и будет идти до конца (остались ещё у нас непройденные инстанции).
Это я к чему?
К тому, что ради простого женского счастья (например, засыпать у себя дома, с семьёй, а не в колонии общего режима) иногда нужно проявить совершенно невероятную стойкость, силу и достоинство. И, по моим личным наблюдениям, женщины очень хорошо это умеют.
Сегодня с самого утра во всех мессенджерах и соцсетях – любви, говорят, весны, простого женского счастья (сложного не предлагают, зато предлагают вдохновлять и украшать всё, что плохо лежит). Спасибо, конечно.
А на словах о том, как нас, слабый пол, будут защищать от всех невзгод, я вспоминаю одну свою подзащитную. Допустим, Катерину.
Однажды утром в квартиру, где она жила с двумя маленькими детьми, пришли полицейские. Утверждали, что Катерина уже много месяцев как в розыске. Это было неожиданно – мы знали, что она подозреваемая, и 10 дней даже была под подпиской о невыезде, но больше следователь ей не звонил и не писал.
По странному совпадению никто ей не звонил, не писал и уж тем более не приходил домой ровно до того момента, как я, её защитник, не уехала на несколько дней за пределы РФ. И тут вот – пожаловали.
Отвезли в отдел, провели личный обыск, забрали телефон, паспорт, шнурки и ремешки. Следователь думал, что дальше будет легко: всего лишь обозначить Катерине пользу признания в контексте выбора между СИЗО и домашним арестом – у неё же дети, понятно, что она выберет.
Моя подзащитная ответила, что ни в чём не виновата, и признаваться ей, соответственно, тоже не в чем.
Тогда её увезли в ИВС (в самый колоритный, на Захарьевскую, в старый фонд со всеми вытекающими). Там было холодно и плесень на стенах.
К вечеру к Катерине снова приехал следователь – рассказать, что в Арсеналке, женском СИЗО, будет ещё хуже, и дать последний шанс на признательные показания. Не получилось: она продолжала отвечать, что ни в чём не виновата.
После тяжёлой ночи в ИВС её повезли в суд. Правда, всё-таки для того, чтобы отправить не в СИЗО, а под домашний арест. Это уже само по себе доказывало, что попытки выбить признание в обмен на "домашку" были блефом.
А тут ещё и суд отказал в домашнем аресте, отпустив Катерину (как будто бы злостную мошенницу в федеральном розыске) домой, к семье.
Она так и не призналась в том, чего не делала. Даже когда следователь взялся допрашивать всех её родственников и задавать им вопрос, с кем будут жить её дети, когда её посадят. И когда направил запросы всем её нынешним и бывшим работодателям.
Катерина не сдалась. И всегда на мои соображения, что, мол, можно заявить вот это ходатайство, а потом вот это, а тут вот такие вопросы эксперту поставить, отвечала только одно: делайте то, что нужно, я дойду до конца. И отлично знала, что конец (приговор) очень предсказуем.
Конечно, мы обе знали и то, что в колонию её не отправят – к тому моменту срок давности уже очень уверенно истёк. И, раз уж так, можно было уже не тратить время и силы на обжалование. Но Катерина шла, идёт и будет идти до конца (остались ещё у нас непройденные инстанции).
Это я к чему?
К тому, что ради простого женского счастья (например, засыпать у себя дома, с семьёй, а не в колонии общего режима) иногда нужно проявить совершенно невероятную стойкость, силу и достоинство. И, по моим личным наблюдениям, женщины очень хорошо это умеют.
С праздником.
BY Objection, your honor!
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In 2014, Pavel Durov fled the country after allies of the Kremlin took control of the social networking site most know just as VK. Russia's intelligence agency had asked Durov to turn over the data of anti-Kremlin protesters. Durov refused to do so. The picture was mixed overseas. Hong Kong’s Hang Seng Index fell 1.6%, under pressure from U.S. regulatory scrutiny on New York-listed Chinese companies. Stocks were more buoyant in Europe, where Frankfurt’s DAX surged 1.4%. Official government accounts have also spread fake fact checks. An official Twitter account for the Russia diplomatic mission in Geneva shared a fake debunking video claiming without evidence that "Western and Ukrainian media are creating thousands of fake news on Russia every day." The video, which has amassed almost 30,000 views, offered a "how-to" spot misinformation. The regulator said it had received information that messages containing stock tips and other investment advice with respect to selected listed companies are being widely circulated through websites and social media platforms such as Telegram, Facebook, WhatsApp and Instagram. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders.
from us
