Новая уличная мода в 88-м — пластиковые девичьи босоножки, эффектные, но непрочные. Из похожего материала делают дорожные коробочки дня мыла.
Отсюда и название: «Мыльницы» классом повыше «вьетнамок»: все-таки не шлепанцы, имеют форму классических туфель-лодочек, хоть и без каблука, отчего похожи на тапочки.
Происхождение курортное — в моющихся босоножках удобно ходить на пляж. Первыми модель освоили южные цеховики, вскоре кооперативы штампуют «мыльницы» по всей стране.
Достоинства обуви-обновки: дешевизна, яркие цвета (розовый, желтый, бирюзовый) и ажурная сетка-узор. Но пластиковые перетяжки некрепкие. Первыми наружу предательски вырываются мизинцы. После этого «мыльницы» обычно донашивают на дачах.
Через пару-тройку лет мода сойдет, а название достанется самым простым импортным фотоаппаратам.
Отсюда и название: «Мыльницы» классом повыше «вьетнамок»: все-таки не шлепанцы, имеют форму классических туфель-лодочек, хоть и без каблука, отчего похожи на тапочки.
Происхождение курортное — в моющихся босоножках удобно ходить на пляж. Первыми модель освоили южные цеховики, вскоре кооперативы штампуют «мыльницы» по всей стране.
Достоинства обуви-обновки: дешевизна, яркие цвета (розовый, желтый, бирюзовый) и ажурная сетка-узор. Но пластиковые перетяжки некрепкие. Первыми наружу предательски вырываются мизинцы. После этого «мыльницы» обычно донашивают на дачах.
Через пару-тройку лет мода сойдет, а название достанется самым простым импортным фотоаппаратам.
Время почти братских отношений СССР и США. В Америке не остывает горбимания, а в Советском Союзе официальную и бытовую американофобию сменила безудержная американофилия. В 1988 году Рональд Рейган наносит свой единственный визит в СССР, а потом в Нью-Йорке будто передает Михаила Горбачёва из рук в руки своему сменщику Джорджу Бушу.
Летом Рейган наконец своими глазами видит «империю зла». Но за страшные проклятия пятилетней давности на него никто зла не держит — это же про застойный СССР. Газеты умиляются: 77-летний президент любит заучивать русские пословицы — и правда, Рейган про контроль за сокращением вооружений отчетливо, с расстановкой повторяет: «Доверяй, да проверяй». Хотя переговоры на такие серьезные темы заслоняет интенсивное знакомство с Москвой.
Гость приезжает в Свято-Данилов монастырь — обитель передана Церкви и восстановлена совсем недавно. Выступает перед студентами МГУ — в помпезном зале высотки впервые в СССР поставлены прозрачные суфлеры-экраны, и Рейган читает лекцию о либеральных ценностях без бумажек, поглядывая направо-налево. В Центральном доме литераторов — обед для творческой интеллигенции. Под рябчиков с земляникой президент США цитирует «Гефсиманский сад» Пастернака — в том самом здании, где автора 30 лет назад исключали из Союза писателей.
Вместе с Горбачёвым Рейган выходит из Кремля на Красную площадь. В толпе Горбачёв ведет себя будто американский политик: пожимает руки, отвечает на вопросы, шутит, берет на руки чьего-то ребенка. Рейган выглядит почти по-советски скованным. Он еще предпримет сольную вылазку: возле резиденции «Спасо-хаус» пройдется по Старому Арбату, разглядывая сувениры (среди них полно матрёшек-Рейганов) и позволяя себя снимать уличным фотографам.
В начале декабря Горбачев прилетает в Нью-Йорк на Генассамблею ООН. Последний год двух рейгановских мандатов истекает, месяц назад выборы выиграл вице-президент его администрации Джордж Буш — инаугурация, как обычно, 20 января. Для встречи на троих генсек, нынешний и будущий президенты переезжают на остров Говернорс. После беседы позируют на фоне совсем близкой статуи Свободы. Это выглядит передачей эстафеты: вот, Михаил, теперь с этим парнем вы продолжите движение к нашим общим идеалам. Яркое солнце, ни облаков, ни дымки, и до цели — рукой подать.
Летом Рейган наконец своими глазами видит «империю зла». Но за страшные проклятия пятилетней давности на него никто зла не держит — это же про застойный СССР. Газеты умиляются: 77-летний президент любит заучивать русские пословицы — и правда, Рейган про контроль за сокращением вооружений отчетливо, с расстановкой повторяет: «Доверяй, да проверяй». Хотя переговоры на такие серьезные темы заслоняет интенсивное знакомство с Москвой.
Гость приезжает в Свято-Данилов монастырь — обитель передана Церкви и восстановлена совсем недавно. Выступает перед студентами МГУ — в помпезном зале высотки впервые в СССР поставлены прозрачные суфлеры-экраны, и Рейган читает лекцию о либеральных ценностях без бумажек, поглядывая направо-налево. В Центральном доме литераторов — обед для творческой интеллигенции. Под рябчиков с земляникой президент США цитирует «Гефсиманский сад» Пастернака — в том самом здании, где автора 30 лет назад исключали из Союза писателей.
Вместе с Горбачёвым Рейган выходит из Кремля на Красную площадь. В толпе Горбачёв ведет себя будто американский политик: пожимает руки, отвечает на вопросы, шутит, берет на руки чьего-то ребенка. Рейган выглядит почти по-советски скованным. Он еще предпримет сольную вылазку: возле резиденции «Спасо-хаус» пройдется по Старому Арбату, разглядывая сувениры (среди них полно матрёшек-Рейганов) и позволяя себя снимать уличным фотографам.
В начале декабря Горбачев прилетает в Нью-Йорк на Генассамблею ООН. Последний год двух рейгановских мандатов истекает, месяц назад выборы выиграл вице-президент его администрации Джордж Буш — инаугурация, как обычно, 20 января. Для встречи на троих генсек, нынешний и будущий президенты переезжают на остров Говернорс. После беседы позируют на фоне совсем близкой статуи Свободы. Это выглядит передачей эстафеты: вот, Михаил, теперь с этим парнем вы продолжите движение к нашим общим идеалам. Яркое солнце, ни облаков, ни дымки, и до цели — рукой подать.
Мини-юбки, Пеле в Лужниках, 9 мая — снова выходной, Евтушенко — главный поэт, битломания в СССР, Леонов в открытом космосе, война во Вьетнаме, «Операция “Ы”», Ил-62 и Ту-134, Софи Лорен — советская любимица.
1965: https://youtu.be/4AxLgjogj-4
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
YouTube
«Операция “Ы”». Битломания в СССР. 9 мая выходной. Пеле в Лужниках. Окуджава. Мини-юбки #НМДНИ-1965
Бухгалтерия, которая работает за вас: https://www.moedelo.org/buhgalterskie-uslugi/autsorsing?utm_source=youtube-other&utm_medium=cpp&utm_campaign=cn:parfenov
LightSim – выгодный мобильный интернет для путешествий и жизни за границей: https://go.lightsim.io/parfenon…
LightSim – выгодный мобильный интернет для путешествий и жизни за границей: https://go.lightsim.io/parfenon…
ВЕСЬ ПАРФЁНОВ pinned «⚡️ #НМДНИ-1965 НА ПАРФЕНОНЕ Мини-юбки, Пеле в Лужниках, 9 мая — снова выходной, Евтушенко — главный поэт, битломания в СССР, Леонов в открытом космосе, война во Вьетнаме, «Операция “Ы”», Ил-62 и Ту-134, Софи Лорен — советская любимица. 1965: https://youtu.be/4AxLgjogj…»
Forwarded from А что по телику?
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Фрагмент проекта "Кому принадлежит Россия?" в рамках передачи "Намедни" на НТВ // 2001 год
Советский Запад — три республики Прибалтики — в 1988 году первыми создают национальные общественные движения. Как сами они говорят — будто бы в поддержку Перестройки, но многие сразу подозревают: чтобы выйти из СССР. Первый — «Саюдис» в Литве, затем — Народные фронты Эстонии и Латвии.
Повод для создания «Саюдиса» — недовольство литовскими делегатами Всесоюзной партконференции: официальная номенклатура и парадные передовики не могут представлять интересы республики в Москве, выборам по спискам больше не бывать. В лозунге-триаде движения — «Гласность, демократия, суверенитет» — последний пункт толкуют расширительно: формально все союзные республики — суверенные государства, но «Саюдис» явно дистанцирует Литву от Союза.
Казимира Дануте Прунскене, ректор Института народного хозяйства, выдвигает идею республиканского хозрасчета — экономической независимости: как и везде, в Вильнюсе считают, что отдают в Центр больше, чем получают оттуда, и если отделятся, то заживут гораздо богаче. Из балтийских республик только в Литве коренное население составляет абсолютное большинство. Национальное и общественное единство радикализирует и ускоряет перемены.
В 49-ю годовщину пакта Молотова — Риббентропа «Саюдис» выводит на центральную площадь Вильнюса 250 тысяч человек — они протестуют против включения Литвы в 1939 году в состав СССР, называя его оккупацией, с которой народ не смирится никогда. Еще до официальной отмены советской символики восстановлены атрибуты независимой страны, и над башней Гедиминаса поднят желто-зелено-красный флаг.
Правительство субсидирует учредительный съезд «Саюдиса». На форуме с приветствием выступает популярный первый секретарь ЦК компартии Литвы Альгирдас Миколас Бразаускас. В тот же день кафедральный собор Вильнюса, где был музей, передают католической церкви, и наутро делегаты перед заседанием приходят на мессу. Лидером движения избирают профессора консерватории Витаутаса Ландсбергиса — правого радикала и антикоммуниста.
Когда Горбачёв приедет переубеждать Литву, он потерпит сокрушительное поражение. Ни люди на улицах, ни тем более общественность в залах не согласятся с ним ни в чём, непреклонно твердя: хотим жить отдельно. На заключительной встрече Бразаускас едва удержит республиканскую элиту в рамках вежливости — Горбачёв будет расхваливать СССР как свободный и равноправный выбор народов, но гостю предложат по дороге домой подумать: почему тогда в гимне Союз «сплотила навеки великая Русь»?
Сепаратисты Латвии и Эстонии свои Народные фронты учреждают почти одновременно. Но там из некоренного населения организованы еще и интернациональные фронты. Причем эстонская компартия — с Народным фронтом, а в самой ассимилированной и осовеченной Латвии местный ЦК поддерживает противников независимости. Открытое столкновение неизбежно. Ходит мрачная шутка: на все эти народные фронты Москва ответит Первым Прибалтийским фронтом.
Повод для создания «Саюдиса» — недовольство литовскими делегатами Всесоюзной партконференции: официальная номенклатура и парадные передовики не могут представлять интересы республики в Москве, выборам по спискам больше не бывать. В лозунге-триаде движения — «Гласность, демократия, суверенитет» — последний пункт толкуют расширительно: формально все союзные республики — суверенные государства, но «Саюдис» явно дистанцирует Литву от Союза.
Казимира Дануте Прунскене, ректор Института народного хозяйства, выдвигает идею республиканского хозрасчета — экономической независимости: как и везде, в Вильнюсе считают, что отдают в Центр больше, чем получают оттуда, и если отделятся, то заживут гораздо богаче. Из балтийских республик только в Литве коренное население составляет абсолютное большинство. Национальное и общественное единство радикализирует и ускоряет перемены.
В 49-ю годовщину пакта Молотова — Риббентропа «Саюдис» выводит на центральную площадь Вильнюса 250 тысяч человек — они протестуют против включения Литвы в 1939 году в состав СССР, называя его оккупацией, с которой народ не смирится никогда. Еще до официальной отмены советской символики восстановлены атрибуты независимой страны, и над башней Гедиминаса поднят желто-зелено-красный флаг.
Правительство субсидирует учредительный съезд «Саюдиса». На форуме с приветствием выступает популярный первый секретарь ЦК компартии Литвы Альгирдас Миколас Бразаускас. В тот же день кафедральный собор Вильнюса, где был музей, передают католической церкви, и наутро делегаты перед заседанием приходят на мессу. Лидером движения избирают профессора консерватории Витаутаса Ландсбергиса — правого радикала и антикоммуниста.
Когда Горбачёв приедет переубеждать Литву, он потерпит сокрушительное поражение. Ни люди на улицах, ни тем более общественность в залах не согласятся с ним ни в чём, непреклонно твердя: хотим жить отдельно. На заключительной встрече Бразаускас едва удержит республиканскую элиту в рамках вежливости — Горбачёв будет расхваливать СССР как свободный и равноправный выбор народов, но гостю предложат по дороге домой подумать: почему тогда в гимне Союз «сплотила навеки великая Русь»?
Сепаратисты Латвии и Эстонии свои Народные фронты учреждают почти одновременно. Но там из некоренного населения организованы еще и интернациональные фронты. Причем эстонская компартия — с Народным фронтом, а в самой ассимилированной и осовеченной Латвии местный ЦК поддерживает противников независимости. Открытое столкновение неизбежно. Ходит мрачная шутка: на все эти народные фронты Москва ответит Первым Прибалтийским фронтом.
Прежде не признаваемый термин западной советологии «сталинизм» в 1988 году входит в число наиболее употребительных слов. Самого продолжительного правителя СССР большинство населения признает душегубом. Телевидение и пресса разносят по стране материалы главного общественного трибунала — московской «Недели совести».
Тот же ДК МЭЛЗ, где проходили премьеры «Ассы», та же технология: выставка в фойе + фильм в зале. Устроители — самый перестроечный Союз кинематографистов, редакции «Огонька» и «Московских новостей». Каждый вечер показывают фильм Марины Голдовской «Власть соловецкая» о первом советском концлагере, а потом киношники и журналисты отвечают на вопросы.
Но на мероприятия приходят заранее, и тысячи людей снова ждут на площади открытия дверей. За ними в холле огромная карта ГУЛАГа, сделанная художником Дмитрием Крымовым: в карту СССР вкручены лампочки — лагеря, тюрьмы, пересылки, шарашки. Почти вся территория страны обсыпана кучками лампочек — кроме главного лагерного управления действовало множество территориальных. Под картой поставлена зэковская тачка, в нее собирают пожертвования на памятник репрессированным, и денег каждый вечер — до краев.
На втором этаже стены завешаны белым ватманом. Люди приносят фотографии и копии документов погибших родных, приклеивают и пишут пояснения. Скоро этими материалами покрыты все листы. Впервые огромная экспозиция посвящена преступлениям существующего строя. Смысл названия самой антисоветской книги «Архипелаг ГУЛАГ», прогремевшей на Западе 15 лет назад, теперь узнают и на родине.
Обнаруживаются новые места массовых захоронений — так, в мае 88-го под Минском, в зоне отдыха Куропаты, находят общие могилы казненных в конце 30-х годов. У самой поверхности земля полна человеческих костей — картины полпотовской Кампучии. Ужасает и свежая фотосъемка бывших лагерей: пустующие с конца 50-х, они стоят на Колыме или Печоре не тронутые временем — целехонькие ограждения, бараки и вышки будто застыли в постоянной готовности.
Тот же ДК МЭЛЗ, где проходили премьеры «Ассы», та же технология: выставка в фойе + фильм в зале. Устроители — самый перестроечный Союз кинематографистов, редакции «Огонька» и «Московских новостей». Каждый вечер показывают фильм Марины Голдовской «Власть соловецкая» о первом советском концлагере, а потом киношники и журналисты отвечают на вопросы.
Но на мероприятия приходят заранее, и тысячи людей снова ждут на площади открытия дверей. За ними в холле огромная карта ГУЛАГа, сделанная художником Дмитрием Крымовым: в карту СССР вкручены лампочки — лагеря, тюрьмы, пересылки, шарашки. Почти вся территория страны обсыпана кучками лампочек — кроме главного лагерного управления действовало множество территориальных. Под картой поставлена зэковская тачка, в нее собирают пожертвования на памятник репрессированным, и денег каждый вечер — до краев.
На втором этаже стены завешаны белым ватманом. Люди приносят фотографии и копии документов погибших родных, приклеивают и пишут пояснения. Скоро этими материалами покрыты все листы. Впервые огромная экспозиция посвящена преступлениям существующего строя. Смысл названия самой антисоветской книги «Архипелаг ГУЛАГ», прогремевшей на Западе 15 лет назад, теперь узнают и на родине.
Обнаруживаются новые места массовых захоронений — так, в мае 88-го под Минском, в зоне отдыха Куропаты, находят общие могилы казненных в конце 30-х годов. У самой поверхности земля полна человеческих костей — картины полпотовской Кампучии. Ужасает и свежая фотосъемка бывших лагерей: пустующие с конца 50-х, они стоят на Колыме или Печоре не тронутые временем — целехонькие ограждения, бараки и вышки будто застыли в постоянной готовности.
Forwarded from А что по телику?
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Фрагмент проекта "Кому принадлежит Россия?" в рамках передачи "Намедни" на НТВ // 2001 год
Первые московские торги главного мирового аукционного дома «Сотбис» в 1988 году показывают, как высоко ценит Запад непризнаваемый на родине советский авангард. Картины неофициальных художников уходят больше чем за 2 миллиона фунтов стерлингов (около 4 миллионов долларов) — членам Академии художеств СССР такие цены и не снились.
Из современников выше всех котируются Илья Кабаков и Григорий Брускин — у последнего «Фундаментальный лексикон» и еще 5 работ потянули на 900 тысяч долларов. Мастер революционных 20-х Александр Родченко, дома пребывавший в статусе полузабытого довоенного плакатиста, навсегда уходит в классики мирового авангарда.
Непонятное изобразительное искусство люди, читающие газеты, признают поневоле — заграница, оказывается, вот кого из наших чтит. Советское представление о передвижниках, как лучшей национальной живописи, колеблют выставки Павла Филонова и Казимира Малевича в Русском музее. В Москве впервые персонально показывают Василия Кандинского.
На внедрение новых авторитетов не осталось ни времени, ни пропагандистских ресурсов, и массовый вкус сохранит верность картине «Опять двойка!». Но начатое выставкой «Москва — Париж» восстановление в правах русского авангарда произошло окончательно.
Из современников выше всех котируются Илья Кабаков и Григорий Брускин — у последнего «Фундаментальный лексикон» и еще 5 работ потянули на 900 тысяч долларов. Мастер революционных 20-х Александр Родченко, дома пребывавший в статусе полузабытого довоенного плакатиста, навсегда уходит в классики мирового авангарда.
Непонятное изобразительное искусство люди, читающие газеты, признают поневоле — заграница, оказывается, вот кого из наших чтит. Советское представление о передвижниках, как лучшей национальной живописи, колеблют выставки Павла Филонова и Казимира Малевича в Русском музее. В Москве впервые персонально показывают Василия Кандинского.
На внедрение новых авторитетов не осталось ни времени, ни пропагандистских ресурсов, и массовый вкус сохранит верность картине «Опять двойка!». Но начатое выставкой «Москва — Париж» восстановление в правах русского авангарда произошло окончательно.
Русскими красавицами давно гордится страна и восхищается мир, но первый конкурс устроили только в 1988 году. Побеждает самая молодая участница — 17-летняя Маша Калинина. Это не «Мисс СССР», масштаб только московский, но о конкурсе знает вся страна. «Мисс» — слово неудобное, выбрали название «Московская красавица», что тоже звучит.
Две с половиной тысячи претенденток проходят четыре этапа. Финал транслирует телевидение, билеты на финал раскуплены за месяц до даты. Конкурс проводит комсомол, и, кроме хождения по сцене то в платьях, то в купальниках, девушки отвечают на вопросы, выявляющие их интеллектуальный уровень. С финалистками заключает контракты единственный западный женский журнал с русской версией — Burda Moden.
Первая королева красоты только-только заканчивает языковую школу. У Маши Калининой рост 176, талия 62, грудь 88. Брюнетка, что обычным представлениям о русоволосой дочери России не вполне соответствует. Наутро после финала она одерживает еще одну победу — на «5» сдает выпускной экзамен по испанскому. Корона титулованной красавицы большой радости Маше не принесет.
По телефону и прямо на улице ей говорят гадости, в институте не принимают документы, а на международных конкурсах «Мисс Москва» не выступает из-за волокиты с выездными документами. Редакции телевидения и газет получают массу писем: «женщины-матери, женщины-труженицы» индивидуально и от имени коллективов требуют «прекратить эти унизительные просмотры».
Две с половиной тысячи претенденток проходят четыре этапа. Финал транслирует телевидение, билеты на финал раскуплены за месяц до даты. Конкурс проводит комсомол, и, кроме хождения по сцене то в платьях, то в купальниках, девушки отвечают на вопросы, выявляющие их интеллектуальный уровень. С финалистками заключает контракты единственный западный женский журнал с русской версией — Burda Moden.
Первая королева красоты только-только заканчивает языковую школу. У Маши Калининой рост 176, талия 62, грудь 88. Брюнетка, что обычным представлениям о русоволосой дочери России не вполне соответствует. Наутро после финала она одерживает еще одну победу — на «5» сдает выпускной экзамен по испанскому. Корона титулованной красавицы большой радости Маше не принесет.
По телефону и прямо на улице ей говорят гадости, в институте не принимают документы, а на международных конкурсах «Мисс Москва» не выступает из-за волокиты с выездными документами. Редакции телевидения и газет получают массу писем: «женщины-матери, женщины-труженицы» индивидуально и от имени коллективов требуют «прекратить эти унизительные просмотры».
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Без лишних слов. Авторская подборка. Подписывайтесь: @soul_music24
#реклама
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Всю ночь с 14 на 15 февраля 1988 года горит Библиотека АН СССР в Ленинграде. В самом страшном пожаре в истории отечественных книгохранилищ гибнет около 300 тысяч томов и 20 тысяч газетных подшивок.
Возгорание произошло в газетном фонде, где пожарную сигнализацию временно демонтировали 5 лет назад. Пожарная команда узнает о ЧП через два с половиной часа, еще час ищут ключи и выясняют, где горит. Взломав двери, книжные полки заливают обычной пеной.
Во дворе огромного здания на Васильевском острове куча золы и полусгоревших корешков высится до окон третьего этажа. Библиотекари и добровольцы пытаются спасти намокшие 3,5 миллиона томов от плесени.
Возгорание произошло в газетном фонде, где пожарную сигнализацию временно демонтировали 5 лет назад. Пожарная команда узнает о ЧП через два с половиной часа, еще час ищут ключи и выясняют, где горит. Взломав двери, книжные полки заливают обычной пеной.
Во дворе огромного здания на Васильевском острове куча золы и полусгоревших корешков высится до окон третьего этажа. Библиотекари и добровольцы пытаются спасти намокшие 3,5 миллиона томов от плесени.
Одно из самых трудных официальных признаний — неуставные отношения в армии, о которых миллионы демобилизованных могут рассказать миллионы историй. По мнению властей, вооруженные силы дискредитирует книжка Владимира Войновича про солдата Ивана Чонкина, по мнению населения — призыв на службу студентов-очников
В жизни и смелой журналистике это называется «дедовщина»: третирование старослужащими новобранцев. Минобороны, которое содержит собственный пропагандистский аппарат — Главное политуправление армии и флота — гневно заявляет: в вооруженных силах существуют только уставные отношения!
Кроме календаря «от шнурка до дедушки» у гражданской прессы в обиходе темы генеральских дач, возводимых стройбатом, питания почти только «шрапнелью» — крупной перловкой, крашеных газонов перед приездом комиссий и т.п. И только в армейской печати и телепередаче «Служу Советскому Союзу!» по-прежнему сияет образ «непобедимой и легендарной».
Даже более, чем перестроечные статьи и репортажи, злит политработников роман-анекдот Владимира Войновича «Жизнь и необыкновенные приключения солдата Ивана Чонкина», публикуемый огромным тиражом в журнале «Юность». Автор, эмигрировавший в ФРГ московский литератор, сочинил историю про советского Швейка.
Среди разной служебной дури, усиленной неразберихой начала войны, Иванушка-дурачок Чонкин — единственный нормальный человек в Красной армии. Для пущей актуальности дуролом-комиссар в журнальных иллюстрациях явно срисован с секретаря ЦК КПСС Егора Лигачева — распадающийся на прямой пробор чубчик и партийная строгость в маленьких глазках. Тут уже речь заходит о «глумлении», «шельмовании» и «опошлении подвига».
В 88-м во многих вузах отменяют военные кафедры — благодаря им студенты очных отделений не служили в армии. Льгота существовала несколько поколений, и ее отмена выглядит вероломной. С 84-го сокращают число вузов, дающих отсрочку от службы. Начинаются «студенческие призывы». Они продлятся до осени 89-го, когда в аудитории вернут всех военнообязанных студентов независимо от того, сколько они прослужили.
В это время «косить» от призыва, чтоб не забрали после первого курса, — занятие почти поголовное. К концу десятилетия раскол неодолимый: цивильное население, особенно городское, страшится «казарменного беспредела», военная каста считает себя последней опорой строя, готовой дать отпор распоясавшейся Перестройке.
В жизни и смелой журналистике это называется «дедовщина»: третирование старослужащими новобранцев. Минобороны, которое содержит собственный пропагандистский аппарат — Главное политуправление армии и флота — гневно заявляет: в вооруженных силах существуют только уставные отношения!
Кроме календаря «от шнурка до дедушки» у гражданской прессы в обиходе темы генеральских дач, возводимых стройбатом, питания почти только «шрапнелью» — крупной перловкой, крашеных газонов перед приездом комиссий и т.п. И только в армейской печати и телепередаче «Служу Советскому Союзу!» по-прежнему сияет образ «непобедимой и легендарной».
Даже более, чем перестроечные статьи и репортажи, злит политработников роман-анекдот Владимира Войновича «Жизнь и необыкновенные приключения солдата Ивана Чонкина», публикуемый огромным тиражом в журнале «Юность». Автор, эмигрировавший в ФРГ московский литератор, сочинил историю про советского Швейка.
Среди разной служебной дури, усиленной неразберихой начала войны, Иванушка-дурачок Чонкин — единственный нормальный человек в Красной армии. Для пущей актуальности дуролом-комиссар в журнальных иллюстрациях явно срисован с секретаря ЦК КПСС Егора Лигачева — распадающийся на прямой пробор чубчик и партийная строгость в маленьких глазках. Тут уже речь заходит о «глумлении», «шельмовании» и «опошлении подвига».
В 88-м во многих вузах отменяют военные кафедры — благодаря им студенты очных отделений не служили в армии. Льгота существовала несколько поколений, и ее отмена выглядит вероломной. С 84-го сокращают число вузов, дающих отсрочку от службы. Начинаются «студенческие призывы». Они продлятся до осени 89-го, когда в аудитории вернут всех военнообязанных студентов независимо от того, сколько они прослужили.
В это время «косить» от призыва, чтоб не забрали после первого курса, — занятие почти поголовное. К концу десятилетия раскол неодолимый: цивильное население, особенно городское, страшится «казарменного беспредела», военная каста считает себя последней опорой строя, готовой дать отпор распоясавшейся Перестройке.
17 февраля 1988 года в Ленинграде трагически погиб Александр Башлачёв. Его песни и судьба — символ русского рока, самого редкого и самого самостоятельного стиля советской рок-музыки.
Уроженец индустриального Череповца в Вологодской области, Башлачёв национальных мотивов набрался в родных селах своих родителей — там всегда проводили лето горожане первого поколения. Учился на факультете журналистики в Свердловске, единственном нестоличном центре советского рока.
Писал тексты для череповецкой группы «Рок-Сентябрь» — в рамках допустимого для коллектива, претендующего на статус филармонического. Сочинять и исполнять свое начал в 84-м; активно работал два года, оставив несколько десятков песен.
После уморительно-ёрнических сатир про советскую глубинку: «Слет-симпозиум районных городов» («Чужой жратвы не надобно — / Пусть нет, зато своя»), «Подвиг разведчика», «Степан Грибоедов», «Сегодня ночью дьявольский мороз» («Когда закружит мои мысли хмель / И «День Победы» я не доиграю»), Башлачев выдает манифест — «Время колокольчиков».
В страну, которая не Россия даже, а Русь — та, что «чудь начудила да меря намеряла», до него не смел зайти ни один гитарный автор. 24-летний череповчанин там запросто поселился. Он не «соединял рок с национальными традициями» — они для него были едины с самого начала. И когда «Звонари черными мозолями / Рвали нерв медного динамика», а тем более сейчас, когда поет-играет он сам.
И в груди — искры электричества,
Шапки в снег, и рваните звонче-ка!
Рок-н-ролл — славное язычество,
Я люблю время колокольчиков.
Таких бешено-азартных баллад одна за другой родилось несколько: «Уберите медные трубы, натяните струны стальные», «Лихо». Сквозь не имеющие равных башлачевские картины русской скверны и непутевости — «век жуем матюги с молитвами», «не продрать колтун на ресницах», «штопали на теле — к ребрам пришивали» — порой надежда проглядывает, чаще — горечь.
Всемером ютимся на стуле,
Всем миром на нары-полати.
Спи, дитя мое, люли-люли!
Некому березу заломати.
В рок-круги Москвы и Ленинграда новую звезду ввёл Артем Троицкий, и, уволившись из череповецкой газеты «Коммунист», Башлачев начал жизнь полуподпольного автора-исполнителя. Неистовые песни на столичных квартирниках оценили сразу — их сила и вера поражают. Тусовка прозвала самородка СашБаш. Дружа со многими питерскими музыкантами, а с Цоем даже работая в одной кочегарке, Башлачев оставался исключением.
Былинные «Ходил Ванюша», «Егор Ермолаевич», «Посошок», «Имя имен» — программные для автора, слишком неформатны даже для рок-клуба. Их бы записать с ансамблем, но ничего, кроме гитары своего создателя, они не узнают. Тонко-мелодичную «От винта» по шутливому прогнозу Троицкого должна была петь Пугачёва:
Ну, что ты, смелей,
Нам нужно лететь!
А ну, от винта —
Все, все от винта!
Но для эстрады, как и для театра (был концерт на Таганке), для газетной публикации (был концерт в «Литературке») Башлачёв тем более не сгодился. Стремительно отдав себя без остатка, он в последние полтора года почти не писал, редко выступал и в неполные 28 лет выбросился из окна ленинградской квартиры на проспекте Кузнецова.
*Артемий Кивович Троицкий признан российскими властями иностранным агентом
Уроженец индустриального Череповца в Вологодской области, Башлачёв национальных мотивов набрался в родных селах своих родителей — там всегда проводили лето горожане первого поколения. Учился на факультете журналистики в Свердловске, единственном нестоличном центре советского рока.
Писал тексты для череповецкой группы «Рок-Сентябрь» — в рамках допустимого для коллектива, претендующего на статус филармонического. Сочинять и исполнять свое начал в 84-м; активно работал два года, оставив несколько десятков песен.
После уморительно-ёрнических сатир про советскую глубинку: «Слет-симпозиум районных городов» («Чужой жратвы не надобно — / Пусть нет, зато своя»), «Подвиг разведчика», «Степан Грибоедов», «Сегодня ночью дьявольский мороз» («Когда закружит мои мысли хмель / И «День Победы» я не доиграю»), Башлачев выдает манифест — «Время колокольчиков».
В страну, которая не Россия даже, а Русь — та, что «чудь начудила да меря намеряла», до него не смел зайти ни один гитарный автор. 24-летний череповчанин там запросто поселился. Он не «соединял рок с национальными традициями» — они для него были едины с самого начала. И когда «Звонари черными мозолями / Рвали нерв медного динамика», а тем более сейчас, когда поет-играет он сам.
И в груди — искры электричества,
Шапки в снег, и рваните звонче-ка!
Рок-н-ролл — славное язычество,
Я люблю время колокольчиков.
Таких бешено-азартных баллад одна за другой родилось несколько: «Уберите медные трубы, натяните струны стальные», «Лихо». Сквозь не имеющие равных башлачевские картины русской скверны и непутевости — «век жуем матюги с молитвами», «не продрать колтун на ресницах», «штопали на теле — к ребрам пришивали» — порой надежда проглядывает, чаще — горечь.
Всемером ютимся на стуле,
Всем миром на нары-полати.
Спи, дитя мое, люли-люли!
Некому березу заломати.
В рок-круги Москвы и Ленинграда новую звезду ввёл Артем Троицкий, и, уволившись из череповецкой газеты «Коммунист», Башлачев начал жизнь полуподпольного автора-исполнителя. Неистовые песни на столичных квартирниках оценили сразу — их сила и вера поражают. Тусовка прозвала самородка СашБаш. Дружа со многими питерскими музыкантами, а с Цоем даже работая в одной кочегарке, Башлачев оставался исключением.
Былинные «Ходил Ванюша», «Егор Ермолаевич», «Посошок», «Имя имен» — программные для автора, слишком неформатны даже для рок-клуба. Их бы записать с ансамблем, но ничего, кроме гитары своего создателя, они не узнают. Тонко-мелодичную «От винта» по шутливому прогнозу Троицкого должна была петь Пугачёва:
Ну, что ты, смелей,
Нам нужно лететь!
А ну, от винта —
Все, все от винта!
Но для эстрады, как и для театра (был концерт на Таганке), для газетной публикации (был концерт в «Литературке») Башлачёв тем более не сгодился. Стремительно отдав себя без остатка, он в последние полтора года почти не писал, редко выступал и в неполные 28 лет выбросился из окна ленинградской квартиры на проспекте Кузнецова.
*Артемий Кивович Троицкий признан российскими властями иностранным агентом
Forwarded from Весь Жванецкий
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Михаил ЖВАНЕЦКИЙ, «Вы ещё не слышали наш ансамбль». Проект Леонида ПАРФЁНОВА «Весь ЖВАНЕЦКИЙ».
«Кого выделите из современных русскоязычных писателей?»
Вы знаете, все равно первым из писателей-писателей, властителей дум, которые ставят задачи великой русской литературы, все равно первым приходит в голову Алексей Иванов, не только потому что мы работали вместе и сделали четырехсерийный проект «Хребет России». А от того, что я все время понимаю, как он упорно работает.
Это действительно писательская судьба. Все эти книги с попыткой познания современности через завет прошлого и это ощущение этой жизни и чего угодно.
Ну, конечно, мой любимый «Географ глобус пропил», в котором мне нравится все, включая название. Я не знаю такого удачного русского названия с глаголом совершенного вида. «Географ глобус пропил».
И понятно же, что это учитель литературы, а не географ какой-нибудь, не Магеллан какой-нибудь, географ в смысле открыватель земель и исследователь российской поверхности.
Вы знаете, все равно первым из писателей-писателей, властителей дум, которые ставят задачи великой русской литературы, все равно первым приходит в голову Алексей Иванов, не только потому что мы работали вместе и сделали четырехсерийный проект «Хребет России». А от того, что я все время понимаю, как он упорно работает.
Это действительно писательская судьба. Все эти книги с попыткой познания современности через завет прошлого и это ощущение этой жизни и чего угодно.
Ну, конечно, мой любимый «Географ глобус пропил», в котором мне нравится все, включая название. Я не знаю такого удачного русского названия с глаголом совершенного вида. «Географ глобус пропил».
И понятно же, что это учитель литературы, а не географ какой-нибудь, не Магеллан какой-нибудь, географ в смысле открыватель земель и исследователь российской поверхности.
Forwarded from Mikhail Artamonov📝
💣Новогодний розыгрыш от призера олимпийских игр💣
⚡️Призы⚡️
🥇iPhone 2020 SE
🥈Куртка и штаны forward
🥉Халат forward
4)Костюм forward
5-6)Степки для тренировок
7-9)Коврик для тренировок дома
10-12)3 месяца тг премиум
13-15)1000р на карту
16-17)Эспандр для тренировки кисти
18)Набор воды святой источник для питья
⚡️Условия:Быть подписанным на канал Mikhail Artamonov📝.
⚡️И нажать кнопку УЧАСТВОВАТЬ в розыгрыше!
Участников: 2039
Призовых мест: 18
Дата розыгрыша: 15:00, 25.01.2025 MSK (27 дней)
⚡️Призы⚡️
🥇iPhone 2020 SE
🥈Куртка и штаны forward
🥉Халат forward
4)Костюм forward
5-6)Степки для тренировок
7-9)Коврик для тренировок дома
10-12)3 месяца тг премиум
13-15)1000р на карту
16-17)Эспандр для тренировки кисти
18)Набор воды святой источник для питья
⚡️Условия:Быть подписанным на канал Mikhail Artamonov📝.
⚡️И нажать кнопку УЧАСТВОВАТЬ в розыгрыше!
Участников: 2039
Призовых мест: 18
Дата розыгрыша: 15:00, 25.01.2025 MSK (27 дней)
Население шокировано: оказывается, в СССР 18 миллионов управленцев, в полтора раза больше, чем занятых в сельском хозяйстве. В 1988 году начинается борьба с бюрократией и особо — с ее привилегиями. Страна не знала, что уже лет 20 её правительство — самое большое в мире.
Горбачёв обещает сокращать министерства и сливать управления. В РСФСР властный аппарат намерены ополовинить. Известно, что в Госплане СССР, учитывающем чуть ли не каждый гвоздь, есть отдельный главк собственных административных зданий. Необъятность бюрократии легко представить, читая диковинные вывески бесчисленных контор в центре Москвы вроде «Минводхоз РСФСР. Главное управление малых рек».
В газетах не пишут, но всем известно: аппарат ЦК КПСС занимает целый городок, несколько кварталов от Старой площади до Красной. То же самое — местная власть: в любом областном центре самые большие здания отгроханы под обком партии и облисполком. А дальше горкомы, райкомы, региональные министерства, управления и отделы.
Главное для всей этой чиновной армии — однажды попасть в номенклатуру, в круг назначенцев, живущих отдельной кастой. Строго ранжированы наборы привилегий, самая сладкая часть особого мира — спецквартиры и спецдачи, спецпродукты из спецзаказов и спецодежда из спецателье, спецмедицина и спецотдых, спецтранспорт и спецзалы ожидания.
В стране, измученной дефицитами, рассказы про «слуг народа», живущих лучше господина, разъярят любого. Доходчивая тема привилегий больше всех ополчает население против советской власти. Понятие «номенклатура» из кадрово-партийного термина превращено в презрительный приговор перестроечных СМИ и политизированной публики.
Горбачёв обещает сокращать министерства и сливать управления. В РСФСР властный аппарат намерены ополовинить. Известно, что в Госплане СССР, учитывающем чуть ли не каждый гвоздь, есть отдельный главк собственных административных зданий. Необъятность бюрократии легко представить, читая диковинные вывески бесчисленных контор в центре Москвы вроде «Минводхоз РСФСР. Главное управление малых рек».
В газетах не пишут, но всем известно: аппарат ЦК КПСС занимает целый городок, несколько кварталов от Старой площади до Красной. То же самое — местная власть: в любом областном центре самые большие здания отгроханы под обком партии и облисполком. А дальше горкомы, райкомы, региональные министерства, управления и отделы.
Главное для всей этой чиновной армии — однажды попасть в номенклатуру, в круг назначенцев, живущих отдельной кастой. Строго ранжированы наборы привилегий, самая сладкая часть особого мира — спецквартиры и спецдачи, спецпродукты из спецзаказов и спецодежда из спецателье, спецмедицина и спецотдых, спецтранспорт и спецзалы ожидания.
В стране, измученной дефицитами, рассказы про «слуг народа», живущих лучше господина, разъярят любого. Доходчивая тема привилегий больше всех ополчает население против советской власти. Понятие «номенклатура» из кадрово-партийного термина превращено в презрительный приговор перестроечных СМИ и политизированной публики.