"Хождение в народ", но велик ли человек? Проблема "хождения в народ" - это проблема стратегии избирательной кампании. И многие коллеги верно пишут о концепции "Осажденной крепости" и аналогиях с поздним СССР. Хотя опросы показывают, что в целом при поддержке "Осажденной крепости", есть запрос и на "заботливую власть". И вроде бы и на это есть некий ответ. Но только при встрече с "разгневанным" ветераном остаётся только молчать. И связано это с тем, что при всех аналогиях с поздним СССР, нет того,что было фундаментом, который поздний СССР долго эксплуатировал, но что было создано ранее. Вот этого самого - "Велик советский человек, дерзновенны дела его!" Это тот самый пресловутый образ будущего и уважение власти к "маленькому человеку". А сейчас список тех, кто "велик" ограничен, а уважение пытаются заменить "слышать и работать". А потому и в народе рождается "Не верю!". Не чувствуют уважения, которое возможно только при признании величия и дерзновенности планов и дел "маленького человека"!
"Хождение в народ", но велик ли человек? Проблема "хождения в народ" - это проблема стратегии избирательной кампании. И многие коллеги верно пишут о концепции "Осажденной крепости" и аналогиях с поздним СССР. Хотя опросы показывают, что в целом при поддержке "Осажденной крепости", есть запрос и на "заботливую власть". И вроде бы и на это есть некий ответ. Но только при встрече с "разгневанным" ветераном остаётся только молчать. И связано это с тем, что при всех аналогиях с поздним СССР, нет того,что было фундаментом, который поздний СССР долго эксплуатировал, но что было создано ранее. Вот этого самого - "Велик советский человек, дерзновенны дела его!" Это тот самый пресловутый образ будущего и уважение власти к "маленькому человеку". А сейчас список тех, кто "велик" ограничен, а уважение пытаются заменить "слышать и работать". А потому и в народе рождается "Не верю!". Не чувствуют уважения, которое возможно только при признании величия и дерзновенности планов и дел "маленького человека"!
What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford. Individual messages can be fully encrypted. But the user has to turn on that function. It's not automatic, as it is on Signal and WhatsApp. Telegram Messenger Blocks Navalny Bot During Russian Election
from pl
