Так уж вышло, что в СССР умели делать много разных очень крутых вещей, особенно хорош был ВПК, который создавал как потрясающие по своим параметрам образцы (взять хотя бы АПЛ «Лира» с подводной скоростью до 41 узла), так и массовые, но очень хорошие образцы техники (тех же МиГ-21 построили более 10 тысяч). И в целом СССР мог очень многое.
Но вот со станкостроением было так себе. Нет, в СССР, конечно, производили много хороших станков, и токарных, и фрезерных, и каких только не было. Но вот с высокоточными массовыми станками были проблемы. Поэтому после Второй мировой СССР вывозил из Германии всевозможные станки — их очень не хватало. И так уж вышло, что немецкое машиностроение всегда было лучше развито, чем советское, ну и уж станкостроение так тем более. А потом началась Холодная война, и потребовалось много станков высоких классов точности — а в СССР их делали слишком мало, и они не были очень уж хорошими, поэтому что делал СССР? Возил их контрабандой. Была история, когда для производства винтов для атомных подводных лодок советские спецслужбы провели целую спецоперацию с участием десятков подставных компаний, которые эти станки купили в Японии, а потом черт знает как привезли в СССР.
В общем, хороших станков в СССР было мало, они были дефицитными, и их всячески берегли и доставали любыми способами.
СССР развалился, Россия потихоньку восстанавливала машиностроение, а проблема никуда не делась — станков было мало. Только если раньше их в СССР не продавали, то теперь их продавали, но стоили они как черт знает что. Маленький токарный станок Schaublin высшего класса точности в 2019 стоил от 8 до 10 млн рублей. Это самый маленький, на таком точат небольшие детали, а на производстве требуются и средние, и большие станки, и стоят они чудовищно дорого.
Что делать? Можно купить китайское, но оно некачественное, его потом надо допиливать до нормального состояния, и стоит это немало; а можно взять старый итальянский станок, откапиталить его (восстановить геометрию направляющих, отшлифовать и отшабрить все до идеального состояния), и вот вам готовый к работе станок. Да, он старый, он 1950-х годов, но он же работает! И работать будет долго, главное обслуживать нормально.
А когда возникла потребность в ЧПУ станках, то умельцы и вовсе на основе в том числе таких заслуженных старичков начали делать ЧПУ токарные и фрезерные станки. Меняли двигатель, ставили сервоприводы, устанавливали линейные энкодеры высоких классов точности, и дальше либо приспосабливали обычный компьютер, либо, если бюджет позволял, покупали ЧПУ-стойку (которая по сути тот же компьютер, просто изначально созданный для станков). И вот так на основе старичка из допотопных времен, не самой дорогой электроники, прямых рук и смекалочки люди получали ЧПУ-станок высокого класса точности за очень небольшие деньги.
Конечно, лучше было бы купить какой-нибудь немецкий, швейцарский или японский станок, но сейчас с этим трудно. Но смекалистых людей в России всегда было много, так что не все так плохо.
Так уж вышло, что в СССР умели делать много разных очень крутых вещей, особенно хорош был ВПК, который создавал как потрясающие по своим параметрам образцы (взять хотя бы АПЛ «Лира» с подводной скоростью до 41 узла), так и массовые, но очень хорошие образцы техники (тех же МиГ-21 построили более 10 тысяч). И в целом СССР мог очень многое.
Но вот со станкостроением было так себе. Нет, в СССР, конечно, производили много хороших станков, и токарных, и фрезерных, и каких только не было. Но вот с высокоточными массовыми станками были проблемы. Поэтому после Второй мировой СССР вывозил из Германии всевозможные станки — их очень не хватало. И так уж вышло, что немецкое машиностроение всегда было лучше развито, чем советское, ну и уж станкостроение так тем более. А потом началась Холодная война, и потребовалось много станков высоких классов точности — а в СССР их делали слишком мало, и они не были очень уж хорошими, поэтому что делал СССР? Возил их контрабандой. Была история, когда для производства винтов для атомных подводных лодок советские спецслужбы провели целую спецоперацию с участием десятков подставных компаний, которые эти станки купили в Японии, а потом черт знает как привезли в СССР.
В общем, хороших станков в СССР было мало, они были дефицитными, и их всячески берегли и доставали любыми способами.
СССР развалился, Россия потихоньку восстанавливала машиностроение, а проблема никуда не делась — станков было мало. Только если раньше их в СССР не продавали, то теперь их продавали, но стоили они как черт знает что. Маленький токарный станок Schaublin высшего класса точности в 2019 стоил от 8 до 10 млн рублей. Это самый маленький, на таком точат небольшие детали, а на производстве требуются и средние, и большие станки, и стоят они чудовищно дорого.
Что делать? Можно купить китайское, но оно некачественное, его потом надо допиливать до нормального состояния, и стоит это немало; а можно взять старый итальянский станок, откапиталить его (восстановить геометрию направляющих, отшлифовать и отшабрить все до идеального состояния), и вот вам готовый к работе станок. Да, он старый, он 1950-х годов, но он же работает! И работать будет долго, главное обслуживать нормально.
А когда возникла потребность в ЧПУ станках, то умельцы и вовсе на основе в том числе таких заслуженных старичков начали делать ЧПУ токарные и фрезерные станки. Меняли двигатель, ставили сервоприводы, устанавливали линейные энкодеры высоких классов точности, и дальше либо приспосабливали обычный компьютер, либо, если бюджет позволял, покупали ЧПУ-стойку (которая по сути тот же компьютер, просто изначально созданный для станков). И вот так на основе старичка из допотопных времен, не самой дорогой электроники, прямых рук и смекалочки люди получали ЧПУ-станок высокого класса точности за очень небольшие деньги.
Конечно, лучше было бы купить какой-нибудь немецкий, швейцарский или японский станок, но сейчас с этим трудно. Но смекалистых людей в России всегда было много, так что не все так плохо.
On Telegram’s website, it says that Pavel Durov “supports Telegram financially and ideologically while Nikolai (Duvov)’s input is technological.” Currently, the Telegram team is based in Dubai, having moved around from Berlin, London and Singapore after departing Russia. Meanwhile, the company which owns Telegram is registered in the British Virgin Islands. READ MORE The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. The original Telegram channel has expanded into a web of accounts for different locations, including specific pages made for individual Russian cities. There's also an English-language website, which states it is owned by the people who run the Telegram channels. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders.
from pl
