Дениза Левертов

Свидетельство

Иногда гора
скрыта от меня завесой
облака, иногда
я скрыта от неё
завесой невнимательности, апатии, усталости,
когда забываю или отказываюсь спускаться
к берегу или подняться на пару ярдов
в ясный день по дороге,
чтобы вновь утвердиться
в том, свидетельствуя настоящее

#переводы

Вслед за откликами на уход Константина Кедрова хотелось бы поделиться видео, которое я очень люблю: там Кедров и Вознесенский в эфире телепередачи отвечают на вопросы и придумывают по ходу программы стихотворение, ценю их обоих за это буйство и по-разному проявляющиеся вайбы прикола

https://youtu.be/K-v_yAlxsIk?si=2w4QgjwzQrmOBDA_

***

от угля до огня
кузовок учащ
а давай без огляд
потуда́ где круча

будешь брезжить и то
есть и жить ещё
подо бой решето
и дыбы трещёток

Нашёл абсолютно уникальную современную поэтессу Лидию Вей, вот один из её текстов в моём переводе

Сегодня мы поздравляем всех со светлым праздником Пасхи. Христос Воскресе!

55 лет назад в этот день трагически погиб великий поэт Пауль Целан.

Александр Шимановский, редактор журнала несовременник, предложил собрать подношение поэту: мы попросили переводчиков, филологов, философов и современных поэтов написать о Пауле Целане.

«Подношение Целану» поделено на две части: первую вы можете прочитать на сайте несовременника, вторая выложена на сайте «журнала на коленке» (выпуск был задуман совместно со Степаном Самариным).

На сайте несовременника уже выложены эссе Ольги Седаковой, Владимира Аристова, Анны Шмаиной-Великановой, Кшиштофа Шатравского,
Ксении Голубович, Александра Маркова, Виктории Файбышенко, Алексея Порвина, Вячеслава Глазырина и Александра Шимановского.

В журнале "Всеализм" вышла вторая подборка моих перевод Денизы Левертов! Большое спасибо редакции и Анастасии Головановой за полезные замечания по переводам!

В журнале появилась подборка стихов Денизы Левертов в переводе с английского Дмитрия Сабирова.

Произведения похожи на старинные фотографии: цвета потускнели, формы размыты, жизнь на пути к прерыванию. Левертов возводит эту тусклость в ранг "тишины в музыке" — двойственности, необходимой, чтобы звучали краски или играли звуки. И потому по-особому ярко ощущается стихотворение "Капустное поле", где детский взгляд находит неочевидные сходства явлений, и стихотворение "Старый Адам", где трагедия потерянного рая уравнивается с потерянной юностью.

Со второй стороны

<...>

Благо, что вдалеке. Что за пашней, укрытой от сорняков? Пляж, волейбольная сетка, выкрашенная в чёрный, как зубы, берег реки. Ска́чки и скачки́, чуть поодаль от плоскодонки, но ближе, чем линия водорослей. «Мы сейчас не в том положении, чтобы идти туда, к туловищу, ничего не поймавшему. Капиляры его лопаются, как только соль воспаряет в ветре. Туловище его рожает нам каменные головы для пострадавших от повальных лесных пожаров. Мы специально так его усадили. Чтобы головы получались здоровыми, он не отворачивается от скотобойни на плаву, пропитывая их плачем своим. Мы благодарны ему, как прародителю, но не можем пред ним не шутить про грунтовые воды».

— А дальше что?
— Что дальше? Ему осталось попотеть всего пару раз. К нему уже прилипают эоны. Чтобы лишний раз к нему не подходили, видимо, поусердствовал кто-то. В конце концов у него самого отвалится голова, которую заменят последней рождённой им каменной.

<...>

СЕВЕР

а ветер над ведром
парит
и погромыхивает как
что вытянут в руках
короткий посох

спускается наследник
в кровавый скол
на будке угольной

где лаятся сурки
сзывая хор копыта
раздвоенный

и прогрызая щёку
обтянутую вкруг копыта

Елена Шварц

***

Какое под обложкой море
Сверкает там невдалеке
Козьма Медичи озираясь
Крадется с ножичком в руке.
Весь глянцевитый от луны
/упала склянка из кармана/
Пока он резал у стены
Человека, похожего на фазана.
Зря во флаконе потели
Жабьи слезы и слизни
Чего ты ищешь в синем теле?
Нерастворимый камень жизни.
Нерастворимый жизни камень
У Ахиллеса в пятке. Он
У нас под горлом заключен.
А бедная душа – ей в пропасть все лететь
Сухая жилка на виске стучится звонко
Поет кузнечик… А внизу
Все екает живая селезенка.
Быть может – это ад,
Такой простой – как бы мясная лавка…

(из новых найденных стихов на «Кварте»)

Наступление Весны

Как нам узнать, что Весна
Раздувает волны перерождения
Тихо внутри нас,
Пламенем своего тела,
Разгоревшимся в наших жилах.

Позади нас земная ночь
сдержанного страдания.
Перед нами распускаются цветы
От рук поющих любовников,
Купающиеся в Райском сиянии их глаз.

Филип Ламантиа.

#перевод.

Олег Коцарев
Перевод Станислава Бельского

БЕСКОНЕЧНОСТЬ ЦЕЛЫХ, ШЕСТЬ ДЕСЯТЫХ

как соединить поэзию с математикой
подобно тому как это делают
композиторы?

например
бесконечно ждать электричку
на гравии перрона узенького коротенького
в тёплом предвечерье
ощущать запах шпал
бесконечно ждать
отворачиваться от блеска рельсов
бесконечно ждать

и не обсуждать
эти шесть танков
вон там

MCV

«О Время, твои пирамиды!»

Х. Л. Б.

К рукам набившегося в кузов народа приварены таблички из копоти. От букв дым валит столбом, закрывая сына мясника, растворённого в кузове внедорожника с такими буквами в номере. Вот оно: изомщение ямы, от жара ослепнувшей.

Андрей Вознесенский

***

Симметрично великие дубы
завели, как шарманку, под тень
больше выросшего акведука —
над рекою стоять и потеть

галереей простроченных вглубь
в рамке каменной зычных зеркал,
где очками торчали и дуб,
и над Тереком вставший Дарьял

1964

на памятных местах воздуха дурно и увлажняется /
/ прежде всего: их чертят // рот.

по одному по четыре солдаты проходят Сенной мост в сере-
дине дня. // их представить на плоскости, плоскость не
поле, а поле — поле только прогуливающемуся по местам //
на памятных полях воздуха // прежде
всего: перестать нить тянуть //

из-под земли расходятся муравьи по
ножке скамейки, между досок и по тому,
где не замечены что.

немного-в-разные-стороны-по-волнам дурно.
на глубине и всегда на поверхности
оголённые камни бьют током.
дышать как отыскать сгнивший камешек в сумке
— камень бьёт.

вéсти немного геометричны. // и, слушая их,
забывают языки, губы и как проводится радиация //
кто ходит как — не совсем понятно,
и наверное ненадолго пока
трасса исходит равномерным шумом прочих одежд.

Вот она — поэма «Коста-Рика». Спасибо огромное за публикацию Глебу Мореву!

О том, что это, собственно, такое, — моё предуведомление:

Уже не помню, когда мне пришло в голову, что хорошо бы написать поэму так: открыть Википедию, ткнуть в кнопку «Случайная статья» и оттолкнуться от того, какая статья попадётся. И так в каждой строчке, и сюжет текста будет зависеть от того, что выдаст рандом. «Глава казахского КГБ Аубакир Абдраимович Арстанбеков» — не слишком многообещающее начало поэмы («Мой дядя самых честных правил» явно получше), но в следующей строке появляется кузнечик изофия, а за кузнечиком приходит японский император… Это уже интереснее.

Если первая строфа (мини-песнь) получилась просто экспозицией бессмысленного разнообразия мира, то со второй начал сам собой прорастать сюжет. Вылупился один герой, затем ещё двое, у них созрел замысел свержения диктатора на Коста-Рике… Этот сюжет начал развиваться, а хаос вики-рандома одновременно мешал ему и толкал вперёд. Борид диродия! — отлично, это будет секретное оружие. Морской ёж Mesocentrotus — чем не метафора диктатуры. Но гораздо чаще выскакивали географические названия (пришлось подарить героям бурный опыт путешествий), персоналии и почему-то спортивные состязания — так я, сам того не желая, узнал, какой информации в Википедии больше всего.

Я писал «Коста-Рику» урывками: напишу строфу и забуду на несколько месяцев. Вновь я вспомнил о ней, когда пришла ужасная новость о смерти Дмитрия Голынко. Я не могу сказать, что хорошо его знал — хотя однажды мы вместе ездили в Америку, и это была смешная поездка, — но я его читал, восхищался драйвом его текстов, которые именно что нанизывали почти несовместимые реалии, иллюстрируя бешеный ритм современного невротического, гипер-информированного сознания. И тогда я подумал, что «Коста-Рика» могла бы ему понравиться.

Мало-помалу меня начал восхищать капризный — то охотно сотрудничающий, то ставящий палки в колёса — характер рандома. Какие-то вещи сами собой зарифмовались — та же изофия из первой строфы и немозия (такой южноамериканский воробышек) из последней. Герои обрели свои мотивации и трагедии. Зло было посрамлено и повержено, но это ничего не изменило. Вероятно, таким и может быть исход современного эпоса.

В post(non)fiction вышла подборка моих чужестранных текстов, за что большое спасибо Валерию Отяковскому и редакции!