Георгий Адамович

Нет, ты не говори: поэзия — мечта,
Где мысль ленивая игрой перевита,

И где пленяет нас и дышит легкий гений
Быстротекущих снов и нежных утешений.

Нет, долго думай ты, и долго ты живи,
Плачь, и земную грусть, и отблески любви,

Дни хмурые, утрá, тяжелое похмелье, —
Все в сердце береги, как медленное зелье,

И, может, к старости тебе настанет срок
Пять-шесть произнести как бы случайных строк,

Чтоб их в полубреду потом твердил влюбленный,
Растерянно шептал на казнь приговоренный,

И чтобы музыкой глухой они прошли
По странам и морям тоскующей земли.

🔺О его поэзии можно почитать в наших статьях: «После Серебряного века: поиски языка» и «Модернизм после двадцатых: эмиграция и метрополия».

210 лет назад родился Михаил Юрьевич Лермонтов!

Сегодня весь день вспоминаем наши статьи, материалы и подкасты о нём — и начинаем с нашей статьи о «Герое нашего времени» (романе, занявшем когда-то первое место в голосовании экспертов «Полки»!) — и с записи о Печорине, которой мы открыли наш подкаст.

Один из выпусков нашего подкаста «Между строк» был посвящён хрестоматийному стихотворению Лермонтова «Поэт». Вспоминаем этот разговор с филологом Алиной Бодровой в нынешний юбилейный день: можно ли считать «Поэта» первым манифестом русской гражданской лирики, чем лермонтовские стихи о кинжале отличаются от пушкинских, почему в тексте так много эпитетов — и где можно увидеть тот самый кинжал, которому Лермонтов посвятил своё стихотворение?

Поэма о вселенском противостоянии Добра и Зла, завершающая традицию русского романтизма. Итог размышлений Лермонтова о том, способна ли любовь победить разочарование, скепсис и порок. Подробно рассказываем о «Демоне».

Как развитие романтической поэзии в России привело к появлению стихотворений и поэм Лермонтова? Подробно об этом — в лекции Алины Бодровой из нашего курса «История русской поэзии».

Представляем новый выпуск «Литры» — подкаста для учеников и учителей, для детей и родителей, для тех, кто любит читать и тех, кто любит рассказывать о чтении! Этот выпуск — о поэзии: учительница, одна из экспертов «Полки» Надежда Шапиро рассказывает о том, что такое поэтический ритм — магия или технология? Как работают ямб и хорей, дактиль, амфибрахий и анапест, и правда ли, что какие-то размеры лучше подходят для определённых тем и эмоций? Ломоносов и Пушкин, «Калевала» и «Гайавата», влияние Лермонтова на «Крокодила» Корнея Чуковского, и, конечно, та-та, та-та-та-та, та-та — а точнее сказать мы не вправе.

Apple Podcasts
Яндекс.Музыка
Castbox
Mave
YouTube

«Я всё писал роман и всё никак не могу с ним справиться. Выходит решительная дрянь; а бросить невозможно потому, что мысль слишком мне нравится. Всё разовьётся преимущественно в 2-й и в 3-й частях. Но зато первая, по-моему, дрянь, и я раз двадцать (если не больше) её переделывал и переписывал. В целый год я написал только 8 печатных листов. <...> Эта работа измучила меня и нравственно и физически», — писал Фёдор Достоевский любимой племяннице Софье о «Бесах», впоследствии посвящённых ей же.

Роман, который давался Достоевскому с таким трудом, был встречен неоднозначно. Писатель и сам считал свою книгу тенденциозной. Не удивительно, что читатели и критики оценивали в первую очередь не художественные качества текста, а его идеологию и философию. Тем не менее «Бесы» стали одним из важнейших романов Достоевского.

На предметах из совместной коллекции Универмага от Точки, «Полки» и Liars Collective можно найти цитаты о сложной природе творчества не только Достоевского, но и Тэффи, Бунина и Хармса.

«Я обычный советский паренёк, у меня в детстве и юности не было доступа к самиздату... То есть я понимал, что литература может быть разной, она разная и есть, но это было теоретическое понимание. А тут я прочитал Добычина, Хармса, Мамлеева, и это меня прямо ударило по голове, небеса разверзлись».

Вспоминаем интервью Дмитрия Данилова.

18 октября исполняется 130 лет со дня рождения Юрия Тынянова — революционера в филологии и выдающегося писателя. Мы попросили написать о нём Полину Барскову и узнали, что Тынянов — один из героев её нового произведения «Сибиллы, или Книга о чудесных превращениях», которое вскоре должно выйти в «Издательстве Ивана Лимбаха». Сегодня мы с любезного разрешения издателя публикуем отрывок из «Сибилл», посвящённый Тынянову, его болезни и его повести «Восковая персона», — с предисловием Полины Барсковой о том, что Тынянов значит лично для неё.

🔺Николай Лесков. 1880-е годы

​Мы продолжаем чествовать последние 200 лет русской поэзии: по субботам в этой рубрике — одно короткое стихотворение. Сегодня — 1827 год и последнее стихотворение Дмитрия Веневитинова, поэта, скончавшегося всего лишь в 21 год («Как вы допустили его умереть?» — воскликнул Пушкин, обращаясь к друзьям Веневитинова; «Он умер. Здесь его могила. / Он не был создан для людей», — напишет спустя три года Лермонтов). Веневитинов входил в кружок «архивных юношей», был одним из организаторов секретного Общества любомудрия, изучавшего сначала немецкую романтическую философию, а затем — французскую политическую мысль. Наконец, он был взыскательным критиком, не считавшимся с авторитетами — и именно эта непредвзятость составляет предмет его последнего стихотворения. Истинных поэтов мало, не ко всякому нужно прислушиваться, не всяким следует увлекаться — вот о чём вполне ясно сообщает Веневитинов. У этих мыслей есть источники в западном и русском романтизме: скажем, идею о творцах-пророках можно найти у Вакенродера, а сочетание «питомец вдохновенья» встречается и у Пушкина — впрочем, неизвестно, знал ли Веневитинов шестую главу «Евгения Онегина», написанную до его смерти, но опубликованную уже после, да и сам Пушкин использовал выражения, ранее найденные Веневитиновым; можно скорее сказать, что это части общего романтического лексикона эпохи. Мысли, однако же, в этом восьмистишии свои, выстраданные — и подтверждаемые практикой: требовательный к чужим стихам, Веневитинов был строг и к собственным.

«Есть благо, которое, среди прочих благ, производит и кайф». «Почему бы не юзать тавтологии?» «Пойнт в том, что слои сходятся». «Хармс вот, например». Критическое письмо Андрея Левкина (1954–2022) — абсолютно вольное, и всякие наши «замечательный прозаик… публикатор многих выдающихся вещей…» на его фоне будут смотреться весьма бледно. Но что поделаешь? Мы не Левкин, а Левкин — в этой книге, составленной Станиславом Снытко и Александром Заполем: это наиболее полное собрание теоретической и критической прозы Левкина. Его размышления об «абстрактной прозе», и сегодня выглядящие радикальными, хотя им уже 35 лет. Его чтение очевидных и неочевидных текстов: Чехова и Лема, Бродского и Всеволода Некрасова, Iванiва и Фанайловой, Лавут и Чарыевой, Бодрийяра и Литтелла — чтение всегда наискосок, под углом, со знанием обходных путей и шорткатов. Собственно, никто больше так писать не умеет.

📓 Андрей Левкин. Искусство прозы, а заодно и поэзии. М.: Новое литературное обозрение, 2024.