Про Ребекку Куанг говорят давно и много, но у меня возникло желание почитать ее книги, лишь когда я прочитала про "Yellowface". Сюжет попахивает “Правдой о деле Гарри Квеберта”, “Шелкопрядом” и немножко “Исчезнувшей”: жили-были две подружки-писательницы, звезда Афина и неудачница Джун. Звезда подавилась блинчиком и умерла, а неудачница украла ее рукопись и стала звездой. Что могло пойти не так?
Во многих обзорах этой книги говорится совершенно логичное и важное: роман рассказывает о том, как живется писателю в издательском бизнесе, особенно если писатель принадлежит к какому-то меньшинству или если не принадлежит, но о нем пишет. Много о культурной апроприации, о беспощадности рынка, критике, интернет-троллях (привет, Ink Black Heart!), конкуренции и иерархии. Но для меня самым интересным оказалось совсем не это.
Не напрасно среди своих ассоциаций я упомянула “Исчезнувшую” Гиллиан Флинн, ведь в романе Куанг повествователь - та самая подружка-неудачница, которая стала звездой, и самым увлекательным для меня тут оказалось то, как плавно съезжают ее моральные и ценностные ориентиры после присвоения чужого романа.
Когда в центре повествования стоит явно отрицательная героиня, она окрашивает весь текст, и читатель волей-неволей встает на ее точку зрения.
Так, когда Джун редактирует роман Афины (от которого она изначально осталась в полном восторге), она меняет ряд сцен, и упрощает часть текста. Одна из причин - Афина не делала текст ближе читателю, ведь если у читателя есть гугл, он сам прекрасно в состоянии приблизиться к тексту. Джун называет такой подход высоколобым снобизмом и с упоением редактирует те части текста, которые, вероятно, ей самой как читателю просто оказались не по зубам.
Когда Джун выступает на презентациях романа, она уже окончательно уверена, что без нее книга бы точно не увидела свет, ведь именно она сделала ее читабельной, удобоваримой и прекрасной. Когда ей предъявляют те или иные обвинения, она даже во внутреннем монологе сама с собой говорит о книге как о своей: мол, я сделала такой выбор, я написала именно так, я провела исследования, я выбрала эти аргументы… Маска прирастает к лицу, украденный роман - к плагиатору.
Если в самом начале Джун испытывала к Афине только лишь жгучую зависть, то, сама став литературной звездой, она все дальше и дальше принижает память о погибшей подруге, вспоминая самые непривлекательные ее поступки, выискивая обидки и мелкие пакости в ее жизни, примерно как квартет древнегреческих сектантов отзывался об убиенном Банни.
Заметьте, во всех своих впечатлениях я еще ни разу не коснулась того, что Афина была этнической китаянкой, и львиная доля конфликтов происходила как раз из-за того, что Джун, белая женщина, представила роман о китайцах. Это несомненно важная и во многом сюжетообразующая часть, но для меня она оказалась отнюдь не главной.
Важным оказалось то, как, подобно Эми из “Исчезнувшей”, Джун никогда не сдается. Как она в момент кризиса готова рассказать всю правду и так исправить содеянное хотя бы на бумаге (привет, “Искупление”!!!), но, на выходе из самого болезненного кризиса она, как птица феникс, восстает с уже новой концепцией себя, с новой версией правды, с прекрасным новым сюжетом прошлого ради восхитительного маркетингового будущего.
Про Ребекку Куанг говорят давно и много, но у меня возникло желание почитать ее книги, лишь когда я прочитала про "Yellowface". Сюжет попахивает “Правдой о деле Гарри Квеберта”, “Шелкопрядом” и немножко “Исчезнувшей”: жили-были две подружки-писательницы, звезда Афина и неудачница Джун. Звезда подавилась блинчиком и умерла, а неудачница украла ее рукопись и стала звездой. Что могло пойти не так?
Во многих обзорах этой книги говорится совершенно логичное и важное: роман рассказывает о том, как живется писателю в издательском бизнесе, особенно если писатель принадлежит к какому-то меньшинству или если не принадлежит, но о нем пишет. Много о культурной апроприации, о беспощадности рынка, критике, интернет-троллях (привет, Ink Black Heart!), конкуренции и иерархии. Но для меня самым интересным оказалось совсем не это.
Не напрасно среди своих ассоциаций я упомянула “Исчезнувшую” Гиллиан Флинн, ведь в романе Куанг повествователь - та самая подружка-неудачница, которая стала звездой, и самым увлекательным для меня тут оказалось то, как плавно съезжают ее моральные и ценностные ориентиры после присвоения чужого романа.
Когда в центре повествования стоит явно отрицательная героиня, она окрашивает весь текст, и читатель волей-неволей встает на ее точку зрения.
Так, когда Джун редактирует роман Афины (от которого она изначально осталась в полном восторге), она меняет ряд сцен, и упрощает часть текста. Одна из причин - Афина не делала текст ближе читателю, ведь если у читателя есть гугл, он сам прекрасно в состоянии приблизиться к тексту. Джун называет такой подход высоколобым снобизмом и с упоением редактирует те части текста, которые, вероятно, ей самой как читателю просто оказались не по зубам.
Когда Джун выступает на презентациях романа, она уже окончательно уверена, что без нее книга бы точно не увидела свет, ведь именно она сделала ее читабельной, удобоваримой и прекрасной. Когда ей предъявляют те или иные обвинения, она даже во внутреннем монологе сама с собой говорит о книге как о своей: мол, я сделала такой выбор, я написала именно так, я провела исследования, я выбрала эти аргументы… Маска прирастает к лицу, украденный роман - к плагиатору.
Если в самом начале Джун испытывала к Афине только лишь жгучую зависть, то, сама став литературной звездой, она все дальше и дальше принижает память о погибшей подруге, вспоминая самые непривлекательные ее поступки, выискивая обидки и мелкие пакости в ее жизни, примерно как квартет древнегреческих сектантов отзывался об убиенном Банни.
Заметьте, во всех своих впечатлениях я еще ни разу не коснулась того, что Афина была этнической китаянкой, и львиная доля конфликтов происходила как раз из-за того, что Джун, белая женщина, представила роман о китайцах. Это несомненно важная и во многом сюжетообразующая часть, но для меня она оказалась отнюдь не главной.
Важным оказалось то, как, подобно Эми из “Исчезнувшей”, Джун никогда не сдается. Как она в момент кризиса готова рассказать всю правду и так исправить содеянное хотя бы на бумаге (привет, “Искупление”!!!), но, на выходе из самого болезненного кризиса она, как птица феникс, восстает с уже новой концепцией себя, с новой версией правды, с прекрасным новым сюжетом прошлого ради восхитительного маркетингового будущего.
Правда - это позапрошлый век. Скандал правит бал.
#валентина #английский #перевелось
BY Не перевелись ещё
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"And that set off kind of a battle royale for control of the platform that Durov eventually lost," said Nathalie Maréchal of the Washington advocacy group Ranking Digital Rights. As a result, the pandemic saw many newcomers to Telegram, including prominent anti-vaccine activists who used the app's hands-off approach to share false information on shots, a study from the Institute for Strategic Dialogue shows. Additionally, investors are often instructed to deposit monies into personal bank accounts of individuals who claim to represent a legitimate entity, and/or into an unrelated corporate account. To lend credence and to lure unsuspecting victims, perpetrators usually claim that their entity and/or the investment schemes are approved by financial authorities. The SC urges the public to refer to the SC’s I nvestor Alert List before investing. The list contains details of unauthorised websites, investment products, companies and individuals. Members of the public who suspect that they have been approached by unauthorised firms or individuals offering schemes that promise unrealistic returns At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup.
from us
