М - Мотивация

Вычитал новый для себя шибболет в “Отечестве” Билгера (напомню, что шибболет - это что-то вроде речевого пароля, при помощи которого можно выяснить происхождение человека - как «паляниця», которую с начала СВО использовали украинцы для выявления людей, которым украинский язык фонетически не знаком). В данном случае его использовали в советских лагерях для военнопленных, чтобы немца отличить от эльзасца:

Пленных эльзасцев должны были вообще-то отправить домой, поскольку они были мобилизованы немцами незаконно. После обращений генерала де Голля и других союзных лидеров Советы начали было отделять эльзасцев от других пленных и освобождать их. Чтобы различать узников, им показывали зонтик и просили сказать, что это; немцы говорили Regenschirm, эльзасцы parapluie. Но по мере того как война затягивалась, различия делать перестали и сажали уже всех подряд.

О выгребании гитлеровцами резервов из Эльзаса по мере затягивания войны на Востоке (весьма интересная и современная цитата всё из того же “Отечества” Буркхарда Билгера):

Чем острее немцы нуждались в солдатах, тем выше была вероятность погибнуть на поле боя, и тем отчаяннее люди пытались уклониться от призыва. Считается, что до сорока тысяч эльзасцев бежали во Францию и Швейцарию. Другим приходилось проявлять смекалку. Нацистский гауляйтер Эльзаса Роберт Вагнер ввёл систему коллективных наказаний — Sippenhaft. Если кто-то совершал преступление, власти могли депортировать всех членов его семьи. В результате у потенциальных уклонистов не оставалось другого выбора, кроме как сидеть дома и ждать мобилизации либо пытаться сделать так, чтобы вермахт сам не принял их в свои ряды.

Дядя Габриэля по имени Жан зимой выходил на улицу без рубашки в надежде заработать воспаление лёгких, потом напяливал пальто и свитера, чтобы распариться и выглядеть так, будто у него жар. Заболеть ему так и не удалось, и однажды вечером за ним пришли. Марсель Кильвассер — сын мэра — придумал несколько вариантов: бежать в Швейцарию, попросить друга сломать ему руку или лечь на операцию; знакомый гинеколог свёл его с хирургом, который предложил ему удалить аппендикс. Первый вариант подставил бы под удар семью, а два других позволили бы лишь немного выиграть время. К счастью, отец завёл знакомство с секретарём в местном военкомате. В обмен на эпизодические подношения в виде яиц, кроликов, кур или ветчины секретарь обязался сообщать ему, когда будут рассылать повестки. Если в них окажется Марсель, то он просто сменит адрес, и повестка не дойдёт.

У других не хватало на такие ухищрения ни ума, ни связей. Некоторые жители Бартенхайма прятались по подвалам и сараям или бросались с крыш, чтобы сломать себе конечности. Другие притворялись инвалидами: «Если верить статистике, негодных к военной службе, — писал после войны один автор, — в Эльзасе было в четыре раза больше умственно отсталых, чем в Бадене, и в два раза больше мужчин, больных туберкулёзом».

Калининградский писатель Юрий Иванов, прибывший вместе с отцом в Кёнигсберг 17-летним подростком, оставил ряд полезных мемуаров, из которых можно узнать, где конкретно жил высший командный состав Красной армии после штурма города. В книге “Пятая версия”, посвящённой поискам вывезенных нацистами из СССР ценностей, он описывает, что район Амалиенау был во вполне сносном состоянии, поэтому его особняки заняли старшие офицеры и генералы 3-го Белорусского фронта:

В вилле "Landhaus Ruff" (на самом деле, Landhaus Ruth, сегодняшний адрес виллы ул. Кутузова, дом № 8 - прим. КФ) жил комендант города Кёнигсберга. С его сыном Жоркой мы сидели за одной партой в девятом классе Первой Кёнигсбергской средней (так она именовалась до сорок шестого года) школы, бывшей "Бургшуле". А в маленьком, украшенном мозаикой дворце разместился командующий 11-й гвардейской армией К. Н. Галицкий. Его сын Юра, приезжавший в школу на гоночной машине, был страшным задавалой, и мы, мальчишки девятого класса, с ним не дружили. А в 5 минутах от того дома, где мы сейчас находимся, на бывшей Оттокарштрассе, виднеется среди вековых деревьев особняк, когда-то принадлежавший любимчику Адольфа Гитлера, всесильному владыке Восточной Пруссии, гауляйтеру и местному партийному вождю Эриху Коху. Сразу после войны там была открыта офицерская столовая, в субботние, а иногда и воскресные вечера устраивались танцы. Играл небольшой, из трех музыкантов все в черных очках, слепцы из прекратившего существование крематория: аккордеон, барабан и скрипка - оркестрик. Молодые "старлеи", капитаны и майоры, гремя орденами и медалями, лихо танцевали с кукольно хорошенькими вольнонаемными немочками под мелодию знаменитого на фронте "Роземунда", элегантно, по-европейски целовали ручки раскрасневшимся девушкам и отводили их к бархатным креслам, на которых совсем недавно сидели всесильные нацистские чиновники восточнопрусского "гау".

Напомню, что в бывшем особняке Коха, который он, к слову, отжал у одного богатого еврея (историческое название - вилла Иоахим), сегодня находится музыкальная школа имени Глиэра (ул. Огарёва, дом № 22).

Эрик Йохансон, "Парад красных фронтовиков в Берлине в 1928 году" (1928 год)

10 июля 1945 г. из Берлина в Советский Союз отправился первый поезд с демобилизованными первой волны. В неё попали военнослужащие старших возрастов, родившиеся с 1890 по 1904 год.

Их закончили увольнять осенью и дальше следуя в обратном порядке из армии до 1948 г. демобилизовали 8 млн человек.

Первый поезд прибыл на Белорусский вокзал в Москве 21 июля и впоследствии сюда приходили многие составы с солдатами-победителями. Так что он неофициально стал "вокзалом Победы".

P. S. Обратите внимание на количество наград в сравнении с " иконостасами" из юбилеек. По личному опыту общения с беспамятной родней, продающей награды деда, типичный солдатский "набор" фроновика - медаль "За Отвагу", орден Красной Звезды и медаль " За победу над Германией".

Борис Ефимов для «Красной Нивы» в декабре 1929-го

Хороший разбор по фактам. Интересно получается: телеканал «Спас» накануне выпустил нацистскую агитку что ли?