Notice: file_put_contents(): Write of 4147 bytes failed with errno=28 No space left on device in /var/www/group-telegram/post.php on line 50
Warning: file_put_contents(): Only 8192 of 12339 bytes written, possibly out of free disk space in /var/www/group-telegram/post.php on line 50 Ефим Дикий: Вторая попытка | Telegram Webview: EDikiy/1820 -
Дождь стучал по подоконнику, повторяя ритм капельницы. Николай прижал ладонь к холодному стеклу, следя, как мутные блики на асфальте сливаются с пятнами старой краски на грязной песочнице во дворе. Там, под навесом, сидел Сережа. Его тринадцатилетнее тело судорожно подрагивало в такт невидимой музыке, пальцы теребили обрывок фольги от шоколадки — сегодняшний трофей за терпеливое сидение в кабинете невролога.
— Па... пап? — голос сына, вязкий и неловкий, словно язык слишком большой для рта. Николай обернулся. Сережа тыкал пухлым пальцем в лист бумаги, смятый от бесконечных попыток сложить журавлика. Вчера Николай показал в сотый раз. Вчера еще помнил, как это делается.
— Подожди, солнышко. — Он потянулся за чашкой, но рука дрогнула, обдав кипятком запястье. Боль пришла с опозданием, сквозь туман в голове. Последние недели мысли путались, как нитки в бабушкином сундуке. Утренние отчеты в лаборатории теперь читал вслух по слогам, а вчера... вчера забыл, где оставил машину. Но как объяснить это жене, когда она, рыдая, прижимала к груди бумагу о согласии на процедуру? *«Он заговорит, Николай! Он скажет "мама" не случайно!»*
Экспериментальная нейросвязь. Перераспределение когнитивных ресурсов через импланты в височных долях. Врачи предупреждали о побочных эффектах, но кто всерьез верит в мелкий шрифт, когда твой ребенок впервые осознанно смотрит в глаза?
— Па-па-а... — Сережа тыкал ему в ладонь бумажным комом. Николай моргнул, с трудом фокусируясь. Мальчик держал почти ровный журавлик, лишь крыло было перекручено. В карих глазах — не привычная мутная пленка, а тревожный блеск.
— Мол... молодец, — Николай сглотнул ком в горле. Это он научил его. Нет, это *он сам* теперь не мог вспомнить очередной шаг. Процесс пошел вспять.
Ночью, пробираясь на кухню за таблетками от мигрени, он услышшал шепот из детской.
— ...не бойся. Папа... поможет. — Сережа сидел на кровати, обняв колени. На столе перед ним — ряд аккуратных журавликов. И один, кривой, в руке. — Папа... у-ходит?
Николай прислонился к косяку, вдруг осознав, что сын говорит о смерти. Не абстрактно, как раньше, а понимая. Знал ли он, что каждое прочерченное в лаборатории уравнение, каждая прочитанная сыном книжка, украдены у отца? Что скоро Николаю придется выбирать: нажать кнопку отмены в программе имплантов или забыть, как завязывать шнурки?
Утром он нашел на столе рисунок. Кривые линии складывались в двух людей: большого с сединой и маленького с ясными глазами. Между ними — стая бумажных птиц, улетающих к солнцу.
— Па-ап? — Сережа трогал его плечо, в пальцах — новый журавль. Совершенный. — Вот... для тебя.
Николай взял поделку дрожащими пальцами. Где-то в глубине, под нарастающей пеленой, кольнуло: сын впервые проявил эмпатию. И последнее, что он успеет понять перед тем, как его разум растворится в тине, это цена вопроса.
Он прижал журавлика к груди, глядя, как Сережа листает энциклопедию, шевеля губами. Завтра, возможно, не вспомнит, как зовут сына. Но сегодня еще может обнять его, вдохнув запах детского шампуня, и шепнуть то, что должен был сказать раньше:
— Прости.
А за окном стихал дождь, унося в лужах обрывки фольги и бумажных крыльев.
Дождь стучал по подоконнику, повторяя ритм капельницы. Николай прижал ладонь к холодному стеклу, следя, как мутные блики на асфальте сливаются с пятнами старой краски на грязной песочнице во дворе. Там, под навесом, сидел Сережа. Его тринадцатилетнее тело судорожно подрагивало в такт невидимой музыке, пальцы теребили обрывок фольги от шоколадки — сегодняшний трофей за терпеливое сидение в кабинете невролога.
— Па... пап? — голос сына, вязкий и неловкий, словно язык слишком большой для рта. Николай обернулся. Сережа тыкал пухлым пальцем в лист бумаги, смятый от бесконечных попыток сложить журавлика. Вчера Николай показал в сотый раз. Вчера еще помнил, как это делается.
— Подожди, солнышко. — Он потянулся за чашкой, но рука дрогнула, обдав кипятком запястье. Боль пришла с опозданием, сквозь туман в голове. Последние недели мысли путались, как нитки в бабушкином сундуке. Утренние отчеты в лаборатории теперь читал вслух по слогам, а вчера... вчера забыл, где оставил машину. Но как объяснить это жене, когда она, рыдая, прижимала к груди бумагу о согласии на процедуру? *«Он заговорит, Николай! Он скажет "мама" не случайно!»*
Экспериментальная нейросвязь. Перераспределение когнитивных ресурсов через импланты в височных долях. Врачи предупреждали о побочных эффектах, но кто всерьез верит в мелкий шрифт, когда твой ребенок впервые осознанно смотрит в глаза?
— Па-па-а... — Сережа тыкал ему в ладонь бумажным комом. Николай моргнул, с трудом фокусируясь. Мальчик держал почти ровный журавлик, лишь крыло было перекручено. В карих глазах — не привычная мутная пленка, а тревожный блеск.
— Мол... молодец, — Николай сглотнул ком в горле. Это он научил его. Нет, это *он сам* теперь не мог вспомнить очередной шаг. Процесс пошел вспять.
Ночью, пробираясь на кухню за таблетками от мигрени, он услышшал шепот из детской.
— ...не бойся. Папа... поможет. — Сережа сидел на кровати, обняв колени. На столе перед ним — ряд аккуратных журавликов. И один, кривой, в руке. — Папа... у-ходит?
Николай прислонился к косяку, вдруг осознав, что сын говорит о смерти. Не абстрактно, как раньше, а понимая. Знал ли он, что каждое прочерченное в лаборатории уравнение, каждая прочитанная сыном книжка, украдены у отца? Что скоро Николаю придется выбирать: нажать кнопку отмены в программе имплантов или забыть, как завязывать шнурки?
Утром он нашел на столе рисунок. Кривые линии складывались в двух людей: большого с сединой и маленького с ясными глазами. Между ними — стая бумажных птиц, улетающих к солнцу.
— Па-ап? — Сережа трогал его плечо, в пальцах — новый журавль. Совершенный. — Вот... для тебя.
Николай взял поделку дрожащими пальцами. Где-то в глубине, под нарастающей пеленой, кольнуло: сын впервые проявил эмпатию. И последнее, что он успеет понять перед тем, как его разум растворится в тине, это цена вопроса.
Он прижал журавлика к груди, глядя, как Сережа листает энциклопедию, шевеля губами. Завтра, возможно, не вспомнит, как зовут сына. Но сегодня еще может обнять его, вдохнув запах детского шампуня, и шепнуть то, что должен был сказать раньше:
— Прости.
А за окном стихал дождь, унося в лужах обрывки фольги и бумажных крыльев.
BY Ефим Дикий: Вторая попытка
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The War on Fakes channel has repeatedly attempted to push conspiracies that footage from Ukraine is somehow being falsified. One post on the channel from February 24 claimed without evidence that a widely viewed photo of a Ukrainian woman injured in an airstrike in the city of Chuhuiv was doctored and that the woman was seen in a different photo days later without injuries. The post, which has over 600,000 views, also baselessly claimed that the woman's blood was actually makeup or grape juice. The last couple days have exemplified that uncertainty. On Thursday, news emerged that talks in Turkey between the Russia and Ukraine yielded no positive result. But on Friday, Reuters reported that Russian President Vladimir Putin said there had been some “positive shifts” in talks between the two sides. "Someone posing as a Ukrainian citizen just joins the chat and starts spreading misinformation, or gathers data, like the location of shelters," Tsekhanovska said, noting how false messages have urged Ukrainians to turn off their phones at a specific time of night, citing cybersafety. Friday’s performance was part of a larger shift. For the week, the Dow, S&P 500 and Nasdaq fell 2%, 2.9%, and 3.5%, respectively.
from sa
