Олег Христенко о психоанализе

Возникает естественное возражение: сводить лакановское творчество к тому, что пыталась сделать эстетика XX века, возможно, филологически убедительно, но непонятно, как это может иметь ценность для психоанализа — последний ведь вовсе не является эстетической деятельностью. Если искусство — это досуг (otium), пронзающий плотность нашей жизни пустотой, то психоанализ — это дело (negotium), труд. Давно я назвал аналитические исследования «мастерскими души». Психоанализ — это прежде всего практика исцеления страдающих людей: разве не медицина, а не шумные художественные авангарды, должна служить образцом как для теории, так и для практики психоанализа? Не проявляет ли Лакан безответственную, «праздную» легкомысленность в отношении терапевтической функции анализа?

Действительно, мы не можем утверждать, что великие научные революции XX века — теория относительности Эйнштейна, квантовая механика, теорема Гёделя, синтез дарвинизма с генетикой — изоморфны или даже аналогичны современным им художественным и философским революциям (или, напротив, можем?). Разве науки не обладают собственной, эволюционной временностью, почти не связанной с «духом эпохи»? Игнорируя науки нашего времени, как может этот эстетский призыв к власти Символического и перспективе Реального гарантировать «потребителю» — тому, кто оплачивает сеансы у психоаналитиков — действительное исцеление?

Ведь Фрейд не рассматривал анализ как искусство, четко обозначив его место, когда писал, что существует три невозможные профессии: управление, воспитание и психоанализ (к чему я добавил бы также правосудие). По сути, он видел психоанализ как этическую практику, подобно политике, педагогике (и юриспруденции). Мы могли бы назвать это психопруденцией. Иными словами, психоанализ — не технология, эксплуатирующая научные теории; он не подобен современной медицине, целиком технонаучной. Это практика руководства и исцеления людей. Думаю, в глубине души Лакан разделял эту позицию, и не случайно один из его ключевых семинаров так и называется — «Этика психоанализа».

С другой стороны, проект искусства XX века как раз и заключался в том, чтобы не ограничиваться удовольствием и развлечением (otium), но стать самой метанойей в смысле Святого Павла — ментальной трансформацией публики.

Таким образом, можно сказать, что Лакан пытался привнести в этическую практику — психоанализ — парадигмальный сдвиг, произошедший и в эстетике. Для него анализ тоже представляет собой преодоление иллюзорных очарований через распознавание слепой игры Символического, чтобы открыть субъекту доступ к Реальному.

Сержио #Бенвенуто

www.group-telegram.com/sa/PsyOlehKhrystenko.com/1234

312 viewsedited  Feb 14 at 12:53

Возникает естественное возражение: сводить лакановское творчество к тому, что пыталась сделать эстетика XX века, возможно, филологически убедительно, но непонятно, как это может иметь ценность для психоанализа — последний ведь вовсе не является эстетической деятельностью. Если искусство — это досуг (otium), пронзающий плотность нашей жизни пустотой, то психоанализ — это дело (negotium), труд. Давно я назвал аналитические исследования «мастерскими души». Психоанализ — это прежде всего практика исцеления страдающих людей: разве не медицина, а не шумные художественные авангарды, должна служить образцом как для теории, так и для практики психоанализа? Не проявляет ли Лакан безответственную, «праздную» легкомысленность в отношении терапевтической функции анализа?

Действительно, мы не можем утверждать, что великие научные революции XX века — теория относительности Эйнштейна, квантовая механика, теорема Гёделя, синтез дарвинизма с генетикой — изоморфны или даже аналогичны современным им художественным и философским революциям (или, напротив, можем?). Разве науки не обладают собственной, эволюционной временностью, почти не связанной с «духом эпохи»? Игнорируя науки нашего времени, как может этот эстетский призыв к власти Символического и перспективе Реального гарантировать «потребителю» — тому, кто оплачивает сеансы у психоаналитиков — действительное исцеление?

Ведь Фрейд не рассматривал анализ как искусство, четко обозначив его место, когда писал, что существует три невозможные профессии: управление, воспитание и психоанализ (к чему я добавил бы также правосудие). По сути, он видел психоанализ как этическую практику, подобно политике, педагогике (и юриспруденции). Мы могли бы назвать это психопруденцией. Иными словами, психоанализ — не технология, эксплуатирующая научные теории; он не подобен современной медицине, целиком технонаучной. Это практика руководства и исцеления людей. Думаю, в глубине души Лакан разделял эту позицию, и не случайно один из его ключевых семинаров так и называется — «Этика психоанализа».

С другой стороны, проект искусства XX века как раз и заключался в том, чтобы не ограничиваться удовольствием и развлечением (otium), но стать самой метанойей в смысле Святого Павла — ментальной трансформацией публики.

Таким образом, можно сказать, что Лакан пытался привнести в этическую практику — психоанализ — парадигмальный сдвиг, произошедший и в эстетике. Для него анализ тоже представляет собой преодоление иллюзорных очарований через распознавание слепой игры Символического, чтобы открыть субъекту доступ к Реальному.

Сержио #Бенвенуто

BY Олег Христенко о психоанализе