После нескольких встреч с участниками и организаторами воркшопа Открытого города, темой которого в этом году объявлено Сакральное, фиксирую: нам свойственно иногда подменять понятие сакрального сокровенным. Тайное и внутреннее подмешивать с общественно значимым и объемлющим, сакрализовывая личное.
Без привязки к сакральному вполне можно сказать, что архитектор всеми фибрами чистой души своей стремится на протяжении карьеры придумать и построить хоть бы один раз что-то значимое, вечное и вызывающее эмоции. Скажем - сакральное. Но он бессилен, признаем же, сотворить великое, выкапывая и выковыривая из себя лишь личное сакраментальное.
Без генеральной религиозной или гражданской идеи маловероятен его успех.
Посему с участниками воркшопа мы скоро придём к единственно остающемуся выбору: даже гражданское сакральное крушит внутренние сомнения, делая общественный выбор личным. Дело за малым.
Упорядочить и привести мысли в порядок нам помогают историк, журналист и архитектурный критик Александр Острогорский и социолог Константин Филоненко, за что им низкий поклон.
После нескольких встреч с участниками и организаторами воркшопа Открытого города, темой которого в этом году объявлено Сакральное, фиксирую: нам свойственно иногда подменять понятие сакрального сокровенным. Тайное и внутреннее подмешивать с общественно значимым и объемлющим, сакрализовывая личное.
Без привязки к сакральному вполне можно сказать, что архитектор всеми фибрами чистой души своей стремится на протяжении карьеры придумать и построить хоть бы один раз что-то значимое, вечное и вызывающее эмоции. Скажем - сакральное. Но он бессилен, признаем же, сотворить великое, выкапывая и выковыривая из себя лишь личное сакраментальное.
Без генеральной религиозной или гражданской идеи маловероятен его успех.
Посему с участниками воркшопа мы скоро придём к единственно остающемуся выбору: даже гражданское сакральное крушит внутренние сомнения, делая общественный выбор личным. Дело за малым.
Упорядочить и привести мысли в порядок нам помогают историк, журналист и архитектурный критик Александр Острогорский и социолог Константин Филоненко, за что им низкий поклон.
That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. Groups are also not fully encrypted, end-to-end. This includes private groups. Private groups cannot be seen by other Telegram users, but Telegram itself can see the groups and all of the communications that you have in them. All of the same risks and warnings about channels can be applied to groups. To that end, when files are actively downloading, a new icon now appears in the Search bar that users can tap to view and manage downloads, pause and resume all downloads or just individual items, and select one to increase its priority or view it in a chat. The gold standard of encryption, known as end-to-end encryption, where only the sender and person who receives the message are able to see it, is available on Telegram only when the Secret Chat function is enabled. Voice and video calls are also completely encrypted. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm.
from us
