Кажется, что к гениям мы подходим с особой меркой. Нам хочется, что бы они были добрее, мудрее, честнее. Как Пушкин пытался ответить на вопрос, совместимы ли гений и злодейство, так Барнс хочет понять, может ли гений быть трусом.
Книга рассказывает нам о жизни Дмитрия Шостаковича и его невыразимых муках от сотрудничества с властью. После бесконечного ужаса 1930х, когда каждый миг композитор боялся, что его арестуют или расстреляют, после опалы конца 1950х годов, Шостакович, наконец, становится любимцем властьпридержащих и главным советским композитором. Однако и это заставляет его страдать.
Музыкант не хочет вступать в партию, подписывать официальные письма, быть главой делегаций, отвечать правильно на вопросы западных журналистов. Шостакович хочет просто писать музыку, но невозможно ехать в машине с шофером, предоставленными государством, и быть независимым от этого государства.
Гений у Барнса вышел не очень приятным человеком: немножко трусливым, немножко мелочным, немножко жалким. А ещё романы эти его, и жёны, в общем так себе тип. Но музыка? Кажется, музыка извиняет все человеческие изъяны её создателя.
Кажется, что к гениям мы подходим с особой меркой. Нам хочется, что бы они были добрее, мудрее, честнее. Как Пушкин пытался ответить на вопрос, совместимы ли гений и злодейство, так Барнс хочет понять, может ли гений быть трусом.
Книга рассказывает нам о жизни Дмитрия Шостаковича и его невыразимых муках от сотрудничества с властью. После бесконечного ужаса 1930х, когда каждый миг композитор боялся, что его арестуют или расстреляют, после опалы конца 1950х годов, Шостакович, наконец, становится любимцем властьпридержащих и главным советским композитором. Однако и это заставляет его страдать.
Музыкант не хочет вступать в партию, подписывать официальные письма, быть главой делегаций, отвечать правильно на вопросы западных журналистов. Шостакович хочет просто писать музыку, но невозможно ехать в машине с шофером, предоставленными государством, и быть независимым от этого государства.
Гений у Барнса вышел не очень приятным человеком: немножко трусливым, немножко мелочным, немножко жалким. А ещё романы эти его, и жёны, в общем так себе тип. Но музыка? Кажется, музыка извиняет все человеческие изъяны её создателя.
Emerson Brooking, a disinformation expert at the Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, said: "Back in the Wild West period of content moderation, like 2014 or 2015, maybe they could have gotten away with it, but it stands in marked contrast with how other companies run themselves today." But Telegram says people want to keep their chat history when they get a new phone, and they like having a data backup that will sync their chats across multiple devices. And that is why they let people choose whether they want their messages to be encrypted or not. When not turned on, though, chats are stored on Telegram's services, which are scattered throughout the world. But it has "disclosed 0 bytes of user data to third parties, including governments," Telegram states on its website. Unlike Silicon Valley giants such as Facebook and Twitter, which run very public anti-disinformation programs, Brooking said: "Telegram is famously lax or absent in its content moderation policy." Investors took profits on Friday while they could ahead of the weekend, explained Tom Essaye, founder of Sevens Report Research. Saturday and Sunday could easily bring unfortunate news on the war front—and traders would rather be able to sell any recent winnings at Friday’s earlier prices than wait for a potentially lower price at Monday’s open. "Your messages about the movement of the enemy through the official chatbot … bring new trophies every day," the government agency tweeted.
from sg
