«Не Евротрэшем единым жив немецкоговорящий человек» – подумали мы и собрали небольшой списочек современных книжек, изначально написанных на немецком языке.
Обладательницы экспертного мнения:
Ирина, Bookeanarium
Валентина, Books in my hands | Книги в моих руках
Лена, что читает леночка
Рита, pobuchteam
Даша, Империя должна прочитать
Юлия, Read_teach_crossstitch
Юлия, Литературный дневник
и я, Анастасия, books & all
Обладательницы экспертного мнения:
Ирина, Bookeanarium
Валентина, Books in my hands | Книги в моих руках
Лена, что читает леночка
Рита, pobuchteam
Даша, Империя должна прочитать
Юлия, Read_teach_crossstitch
Юлия, Литературный дневник
и я, Анастасия, books & all
Гейл Ханимен - Элеанор Олифант в полном порядке (2017)
Заходишь в зал славы ненадежных рассказчиков, а там портрет Элеанор Олифант висит.
Я каким-то непостижимым образом умудрилась не узнать ничего о сюжете этого романа и первую четверть думала, что передо мной что-то среднее между «Бриджит Джонс» Хелен Филдинг и «Everyone in This Room Will Someday Be Dead» Эмили Остин.
После сцены с социальной работницей меня начало разрывать между желанием загуглить краткое содержание, чтоб угомонить любопытного зверя в своей голове, и восторгом от того, насколько мои ожидания от книги не оправдались. Поэтому вам про темы я тоже ничего рассказывать не буду, чтоб и у вас была возможность полностью отдаться чудесам на сюжетных виражах.
Скажу только одно: человеку нужен человек (и иногда кот).
Очень понравилось.
Заходишь в зал славы ненадежных рассказчиков, а там портрет Элеанор Олифант висит.
Я каким-то непостижимым образом умудрилась не узнать ничего о сюжете этого романа и первую четверть думала, что передо мной что-то среднее между «Бриджит Джонс» Хелен Филдинг и «Everyone in This Room Will Someday Be Dead» Эмили Остин.
После сцены с социальной работницей меня начало разрывать между желанием загуглить краткое содержание, чтоб угомонить любопытного зверя в своей голове, и восторгом от того, насколько мои ожидания от книги не оправдались. Поэтому вам про темы я тоже ничего рассказывать не буду, чтоб и у вас была возможность полностью отдаться чудесам на сюжетных виражах.
Скажу только одно: человеку нужен человек (и иногда кот).
Очень понравилось.
В рамках хоровода "Я преодолела препятствие, которое сама себе придумала" a.k.a. "Книжный вызов 2025" я наконец выбрала себе книжку на февраль – буду читать "Портрет Лукреции" Мэгги О'Фаррелл.
Эту книжку мне привёз из Лондона брат, сюжет её основан на реальных событиях и обложка у неё красивая, так что я выполняю сразу три пункта вызова.
Желаю себе приятного прочтения! #мы_из_кв25
А как ваш прогресс? Продвигаетесь или страдаете муками выбора?
Эту книжку мне привёз из Лондона брат, сюжет её основан на реальных событиях и обложка у неё красивая, так что я выполняю сразу три пункта вызова.
Желаю себе приятного прочтения! #мы_из_кв25
А как ваш прогресс? Продвигаетесь или страдаете муками выбора?
С нами непостоянная рубрика «У меня нет филологического образования, so here we are»
Слушала «Грозовой Перевал» на немецком (мои вкусы очень специфичны, Анастейжа) внезапно осознала, что немецкое Grobian и русское грубиян – родственники. Пошла смотреть, где собака порылась, и оказалось, что Grobian дошёл до русского языка через чешский hrabian.
А слово грубый восходит к славянской основе grobb, которая раньше означала "неровный, шероховатый", а потом стала означать "невоспитанный, неучтивый". На современном немецком слово grob имеет эти же значения.
Где же в итоге этимологическая курица, а где этимологическое яйцо слова грубый?
Ничего не понятно, но очень интересно.
Слушала «Грозовой Перевал» на немецком (мои вкусы очень специфичны, Анастейжа) внезапно осознала, что немецкое Grobian и русское грубиян – родственники. Пошла смотреть, где собака порылась, и оказалось, что Grobian дошёл до русского языка через чешский hrabian.
А слово грубый восходит к славянской основе grobb, которая раньше означала "неровный, шероховатый", а потом стала означать "невоспитанный, неучтивый". На современном немецком слово grob имеет эти же значения.
Где же в итоге этимологическая курица, а где этимологическое яйцо слова грубый?
Ничего не понятно, но очень интересно.
Скорая литературная помощь 💉
Когда праздники уже закончились, а весна ещё не наступила, летаргия и уныние поджидают на каждом углу. На этот случай Светлана собрала книжную аптечку от любых невзгод, чтоб было, чем занять мысли и во что завернуть душу.
Я участвовала в подборке в качестве обладательницы докторской степени по недовольной роже.
Экстренную литературную помощь оказывали:
Светлана, «Лета запомнит»
Даша, «Империя должна прочитать»
Анастасия, «books & all»
Ойли, «Чтец»
Вера, «На книги не жалко»
Дина, «книжный странник»
Когда праздники уже закончились, а весна ещё не наступила, летаргия и уныние поджидают на каждом углу. На этот случай Светлана собрала книжную аптечку от любых невзгод, чтоб было, чем занять мысли и во что завернуть душу.
Я участвовала в подборке в качестве обладательницы докторской степени по недовольной роже.
Экстренную литературную помощь оказывали:
Светлана, «Лета запомнит»
Даша, «Империя должна прочитать»
Анастасия, «books & all»
Ойли, «Чтец»
Вера, «На книги не жалко»
Дина, «книжный странник»
21 февраля 1925 года, т. е. ровно сто лет назад, в Нью-Йорке вышел первый номер литературно-публицистического журнала The New Yorker, основанный семейной парой – Гарольдом Россом и Джейн Грант.
Со своими текстами в «Нью-Йоркере» печатались, среди прочих, Джей Ди Сэлинджер, Владимир Набоков, Харуки Мураками, Ширли Джексон, Сьюзен Зонтаг, Маргарет Этвуд и Зэди Смит.
Для меня «Нью-Йоркер» значим в первую очередь тем, что именно в нём впервые появился репортаж Ханны Арендт о судебным процессом над Адольфом Эйхманом, который впоследствии стал книгой «Банальность зла: Эйхман в Иерусалиме».
Со своими текстами в «Нью-Йоркере» печатались, среди прочих, Джей Ди Сэлинджер, Владимир Набоков, Харуки Мураками, Ширли Джексон, Сьюзен Зонтаг, Маргарет Этвуд и Зэди Смит.
Для меня «Нью-Йоркер» значим в первую очередь тем, что именно в нём впервые появился репортаж Ханны Арендт о судебным процессом над Адольфом Эйхманом, который впоследствии стал книгой «Банальность зла: Эйхман в Иерусалиме».