Девицы поразили отца И. больше, чем горячая вода в кране, они были справные, красивые, сочные, в макияже, а фигуры обтягивала боевая рубашка, только входящая в военную моду. Конечно, женщины попадались отцу И. в поездках по подразделениям. Это были медики, связисты, психологи, они жили в блиндажах и выглядели так, как выглядят женщины, живущие в лесу. Добрые, хорошие, героические. Тяжело женщине на войне, труднее чем мужикам. И поэтому к ним рождалось чувство глубокого уважения.
А тут конкурс красоты, в отдельно взятом батальоне. Барин был доволен, по лоснящемуся виду можно было предположить, что только незнакомые гости мешают ему хлопнуть игриво какую-нибудь Машеньку по мягкому месту. Началась трапеза и неспешный разговор. Хозяин хвалился хозяйством, прошлыми заслугами, мечтами развести розарий и павлинов. Вдруг хлебушек-протоиерей рассказал, что сегодня день его иерейской хиротонии. Барин обрадовался, гикнул девицам. Девицы сноровисто принесли водку и рюмки.
Хозяин налил всем, кроме Хазрата, и дал слово протоиерею. Протоиерей держал рюмку двумя руками и в полупоклоне обращаясь к подполковнику произнес: «В этот чудесный день, я могу сказать, что всегда хотел стать военным. Всегда! Мечта жизни! Чтоб на войну! Чтобы за Родину! И вот! Неисповедимыми путями! Неведомым промыслом! Получилось так, что я служу в самом замечательном месте, с таким замечательным командиром как вы, многоуважаемый Виктор Палыч! Многая и благая вам лета!» «Да, да, да… Да, да, да!!!» - мелко кивал иеромонах.
И так прошла трапеза. Девицы обслуживали, хлебушки хвалили командира, командир довольный задавал им глупые вопросы и шутливо грозил пальцем, что накажет шалунишек. Шалунишки игриво боялись, пучили глаза и клялись в верности воинскому долгу и лично ему, отцу родному. Было видно, что все, что тут происходило, уже повторялось много раз и всем, кроме зрителей, очень нравилось. Когда закончился обед, гости поблагодарили, попрощались и сбежали на Уазике искать батальон.
Всю обратную дорогу обитатели храма гудели как рой злых пчел. Отец И. в гневе ругался и вспоминал эпизоды, особенно его поразившие. И вечером, когда собрались все священники на вечернюю трапезу, он в лицах рассказывал о хлебушках, изображал барина и когда рассказывал о девках перед собой делал руками какие-то фантастические полукруги. Все священники смеялись, а отец Берсерк добавлял масла в огонь, рассказывая о том, как этот зоопарк выглядел со стороны.
Отец Берсерк после бурных рассказов решил уточнить у остывшего от смеха отца И.: - Слушай, отец, значит эти Лелик и Болик военные? - Да, самые настоящие. - Значит, они сидят в глубоком тылу, получают военную зарплату, боевые, находятся на довольствии, а мы гражданские ездим в опасные места и ищем приключения на пятую точку? - Да, получается, что так. - То есть после войны они будут пользоваться льготами, выплатами и благами, а мы нет? - Конечно, они же военные. - Будут героями и нам скажут, что они видали-воевали, а мы никто, гражданские дураки? - Да, именно так и будет, даже не сомневайся. - Это же не справедливо! Неправильно! - Не переживай. Все нормально. Таков путь.
Через несколько дней им снова пришлось ехать на полигон. Шел дождь и на КПП им молча открыл шлагбаум хлебушек-протоиерей, стоящий в карауле с автоматом. Грустный, похожий на одинокого, мокрого воробья.
Девицы поразили отца И. больше, чем горячая вода в кране, они были справные, красивые, сочные, в макияже, а фигуры обтягивала боевая рубашка, только входящая в военную моду. Конечно, женщины попадались отцу И. в поездках по подразделениям. Это были медики, связисты, психологи, они жили в блиндажах и выглядели так, как выглядят женщины, живущие в лесу. Добрые, хорошие, героические. Тяжело женщине на войне, труднее чем мужикам. И поэтому к ним рождалось чувство глубокого уважения.
А тут конкурс красоты, в отдельно взятом батальоне. Барин был доволен, по лоснящемуся виду можно было предположить, что только незнакомые гости мешают ему хлопнуть игриво какую-нибудь Машеньку по мягкому месту. Началась трапеза и неспешный разговор. Хозяин хвалился хозяйством, прошлыми заслугами, мечтами развести розарий и павлинов. Вдруг хлебушек-протоиерей рассказал, что сегодня день его иерейской хиротонии. Барин обрадовался, гикнул девицам. Девицы сноровисто принесли водку и рюмки.
Хозяин налил всем, кроме Хазрата, и дал слово протоиерею. Протоиерей держал рюмку двумя руками и в полупоклоне обращаясь к подполковнику произнес: «В этот чудесный день, я могу сказать, что всегда хотел стать военным. Всегда! Мечта жизни! Чтоб на войну! Чтобы за Родину! И вот! Неисповедимыми путями! Неведомым промыслом! Получилось так, что я служу в самом замечательном месте, с таким замечательным командиром как вы, многоуважаемый Виктор Палыч! Многая и благая вам лета!» «Да, да, да… Да, да, да!!!» - мелко кивал иеромонах.
И так прошла трапеза. Девицы обслуживали, хлебушки хвалили командира, командир довольный задавал им глупые вопросы и шутливо грозил пальцем, что накажет шалунишек. Шалунишки игриво боялись, пучили глаза и клялись в верности воинскому долгу и лично ему, отцу родному. Было видно, что все, что тут происходило, уже повторялось много раз и всем, кроме зрителей, очень нравилось. Когда закончился обед, гости поблагодарили, попрощались и сбежали на Уазике искать батальон.
Всю обратную дорогу обитатели храма гудели как рой злых пчел. Отец И. в гневе ругался и вспоминал эпизоды, особенно его поразившие. И вечером, когда собрались все священники на вечернюю трапезу, он в лицах рассказывал о хлебушках, изображал барина и когда рассказывал о девках перед собой делал руками какие-то фантастические полукруги. Все священники смеялись, а отец Берсерк добавлял масла в огонь, рассказывая о том, как этот зоопарк выглядел со стороны.
Отец Берсерк после бурных рассказов решил уточнить у остывшего от смеха отца И.: - Слушай, отец, значит эти Лелик и Болик военные? - Да, самые настоящие. - Значит, они сидят в глубоком тылу, получают военную зарплату, боевые, находятся на довольствии, а мы гражданские ездим в опасные места и ищем приключения на пятую точку? - Да, получается, что так. - То есть после войны они будут пользоваться льготами, выплатами и благами, а мы нет? - Конечно, они же военные. - Будут героями и нам скажут, что они видали-воевали, а мы никто, гражданские дураки? - Да, именно так и будет, даже не сомневайся. - Это же не справедливо! Неправильно! - Не переживай. Все нормально. Таков путь.
Через несколько дней им снова пришлось ехать на полигон. Шел дождь и на КПП им молча открыл шлагбаум хлебушек-протоиерей, стоящий в карауле с автоматом. Грустный, похожий на одинокого, мокрого воробья.
BY Zаписки писаря
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Crude oil prices edged higher after tumbling on Thursday, when U.S. West Texas intermediate slid back below $110 per barrel after topping as much as $130 a barrel in recent sessions. Still, gas prices at the pump rose to fresh highs. He adds: "Telegram has become my primary news source." In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation." The Dow Jones Industrial Average fell 230 points, or 0.7%. Meanwhile, the S&P 500 and the Nasdaq Composite dropped 1.3% and 2.2%, respectively. All three indexes began the day with gains before selling off. At its heart, Telegram is little more than a messaging app like WhatsApp or Signal. But it also offers open channels that enable a single user, or a group of users, to communicate with large numbers in a method similar to a Twitter account. This has proven to be both a blessing and a curse for Telegram and its users, since these channels can be used for both good and ill. Right now, as Wired reports, the app is a key way for Ukrainians to receive updates from the government during the invasion.
from sg
