Что ваши близкие и родные думают о вашей деятельности? Одобряют, осуждают, нейтральны?
В моём близком окружении не осталось людей, кто могли бы осуждать мою деятельность. Со всеми людьми, чьи ценности не совпадают с моими, я перестала общаться. Не вижу смысла поддерживать отношения с теми, кто не уважает женщин и не считает важной борьбу за женские права. Семья однозначно поддерживает меня и одобряет то, что я делаю, иногда даже стараются оказывать посильную помощь. Как максимум у меня есть несколько подруг ещё со школьных времён, которые не особо интересуются феминизмом и не называют себя феминистками, но они тоже поддерживают меня.
У вас развёрнута такая масштабная деятельность, что просто вау. Нет ли на работе проблем из-за фемактивизма?
Сейчас я работаю как фрилансерка, занимаюсь написанием, оформлением и редактурой научных статей и некоторых других видов научных работ. Помогаю в проведении и оформлении научных исследований, а также провожу свои. Плюс делаю первые шаги в журналистике (но пишу под псевдонимом).
Да, по образованию я преподавательница мировой художественной культуры и культурологии. Однако сейчас, если честно, не очень представляю себя в области преподавательской работы в России, так как идеологические ограничения в гуманитарной сфере стали уже весьма значительными. Так что я довольна тем, что нахожусь на фрилансе и работаю на заказ. Последний раз преподавала именно в российском учебном заведении я в 2021 году, с тех пор были только лекции онлайн.
Ну а фемактивизм я в шутку люблю называть своей второй неоплачиваемой работой.
Вы остаётесь в России или уже уехали? Если уехали, то почему? Если в России, то планируете ли уезжать?
Бо́льшую часть времени я провожу в России, но часто выезжаю за пределы РФ, благо то, что я работаю на фрилансе, позволяет мне это делать. В основном посещаю образовательные мероприятия. Например, в этом году я ездила в Португалию на несколько недель, в Университет Коимбры, в Летнюю школу по изучению военной травмы и военной памяти.
В России у меня часть семьи, моя мама, другие родственницы, подруги. И конечно же, в России мой активизм.
Полностью выезжать из России я планирую только в случае перспектив заведения полноценного уголовного дела против меня, признания феминизма экстремизмом и т. п. То есть если мне будет грозить реальное заключение сроком в несколько лет.
Риски же административных штрафов и других подобных мер я считаю для себя допустимыми.
Подозреваю, это всего лишь вопрос времени, когда ваша (как и моя, и других феминисток) деятельность станет вне закона и как минимум будет считаться административным правонарушением. Что будете делать, если вас обвинят в пропаганде абортов/бездетности/чегобытонибылоизма? Распространении «запрещённых веществ»? Объявят иноагенткой? У вас есть план действий на этот случай? Какой?
Я тоже полагаю, что государственное давление на нас (феминисток) будет возрастать. Вопрос в том, до каких масштабов это дойдёт. Конечно же, я не хочу платить штрафы, но всё же считаю это не особо критичным. То же самое и с иноагентским статусом. Плохо, неудобно, но жить и работать можно. Другое дело — возникновение угрозы реального уголовного срока для активисток, которые занимаются чем-то вместе со мной. Вот это уже красная линия для меня. Не могу морально вовлекать людей во что-то, за что им будет грозить тюрьма.
У меня есть контакты и регулярная связь с юристками и правозащитницами, по мере возникновения угроз мы их обсуждаем. Сейчас вот вырабатывали меры, что делать по поводу принятия закона против «пропаганды чайлдфри». Это опытные люди, которые уже работали с иноагентскими кейсами и т. п. Я им доверяю, буду следовать советам специалисток.
Что ваши близкие и родные думают о вашей деятельности? Одобряют, осуждают, нейтральны?
В моём близком окружении не осталось людей, кто могли бы осуждать мою деятельность. Со всеми людьми, чьи ценности не совпадают с моими, я перестала общаться. Не вижу смысла поддерживать отношения с теми, кто не уважает женщин и не считает важной борьбу за женские права. Семья однозначно поддерживает меня и одобряет то, что я делаю, иногда даже стараются оказывать посильную помощь. Как максимум у меня есть несколько подруг ещё со школьных времён, которые не особо интересуются феминизмом и не называют себя феминистками, но они тоже поддерживают меня.
У вас развёрнута такая масштабная деятельность, что просто вау. Нет ли на работе проблем из-за фемактивизма?
Сейчас я работаю как фрилансерка, занимаюсь написанием, оформлением и редактурой научных статей и некоторых других видов научных работ. Помогаю в проведении и оформлении научных исследований, а также провожу свои. Плюс делаю первые шаги в журналистике (но пишу под псевдонимом).
Да, по образованию я преподавательница мировой художественной культуры и культурологии. Однако сейчас, если честно, не очень представляю себя в области преподавательской работы в России, так как идеологические ограничения в гуманитарной сфере стали уже весьма значительными. Так что я довольна тем, что нахожусь на фрилансе и работаю на заказ. Последний раз преподавала именно в российском учебном заведении я в 2021 году, с тех пор были только лекции онлайн.
Ну а фемактивизм я в шутку люблю называть своей второй неоплачиваемой работой.
Вы остаётесь в России или уже уехали? Если уехали, то почему? Если в России, то планируете ли уезжать?
Бо́льшую часть времени я провожу в России, но часто выезжаю за пределы РФ, благо то, что я работаю на фрилансе, позволяет мне это делать. В основном посещаю образовательные мероприятия. Например, в этом году я ездила в Португалию на несколько недель, в Университет Коимбры, в Летнюю школу по изучению военной травмы и военной памяти.
В России у меня часть семьи, моя мама, другие родственницы, подруги. И конечно же, в России мой активизм.
Полностью выезжать из России я планирую только в случае перспектив заведения полноценного уголовного дела против меня, признания феминизма экстремизмом и т. п. То есть если мне будет грозить реальное заключение сроком в несколько лет.
Риски же административных штрафов и других подобных мер я считаю для себя допустимыми.
Подозреваю, это всего лишь вопрос времени, когда ваша (как и моя, и других феминисток) деятельность станет вне закона и как минимум будет считаться административным правонарушением. Что будете делать, если вас обвинят в пропаганде абортов/бездетности/чегобытонибылоизма? Распространении «запрещённых веществ»? Объявят иноагенткой? У вас есть план действий на этот случай? Какой?
Я тоже полагаю, что государственное давление на нас (феминисток) будет возрастать. Вопрос в том, до каких масштабов это дойдёт. Конечно же, я не хочу платить штрафы, но всё же считаю это не особо критичным. То же самое и с иноагентским статусом. Плохо, неудобно, но жить и работать можно. Другое дело — возникновение угрозы реального уголовного срока для активисток, которые занимаются чем-то вместе со мной. Вот это уже красная линия для меня. Не могу морально вовлекать людей во что-то, за что им будет грозить тюрьма.
У меня есть контакты и регулярная связь с юристками и правозащитницами, по мере возникновения угроз мы их обсуждаем. Сейчас вот вырабатывали меры, что делать по поводу принятия закона против «пропаганды чайлдфри». Это опытные люди, которые уже работали с иноагентскими кейсами и т. п. Я им доверяю, буду следовать советам специалисток.
BY Шорохи крови
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"The result is on this photo: fiery 'greetings' to the invaders," the Security Service of Ukraine wrote alongside a photo showing several military vehicles among plumes of black smoke. "There are a lot of things that Telegram could have been doing this whole time. And they know exactly what they are and they've chosen not to do them. That's why I don't trust them," she said. Under the Sebi Act, the regulator has the power to carry out search and seizure of books, registers, documents including electronics and digital devices from any person associated with the securities market. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. During the operations, Sebi officials seized various records and documents, including 34 mobile phones, six laptops, four desktops, four tablets, two hard drive disks and one pen drive from the custody of these persons.
from us
