Отвергая соблазн видеть в Буковски этакого свойского парня, "калифорнийского Веничку", чуть ли не выразителя русского национального менталитета, и не находя прямых аналогов его поэзии в современной русской традиции, я все же провел бы параллель с участниками "лианозовской группы" — Буковски объединяет с ними то густое старческое бормотание, то болезненно-настойчивое "погружение в повседневность". Искатели "последней правды"... Всеволод Некрасов погружается в раскрепощенную речевую стихию (про стихи Буковски тоже, кстати, говорили, что это "живая речь, пришпиленная к бумаге"), а, например, Игорь Холин — в жестокий и примитивный быт рабочих предместий (одна из его книг называется "Жители барака" — "меблированные комнаты" Буковски суть те же бараки):
Дамба. Клумба. Облезлая липа. Дом барачного типа. Коридор. Восемнадцать квартир... У Макаровых пьянка. У Барановых драка... и т.п.
Можно вспомнить и жесткую алкоголически-параноидальную эстетику Олега Григорьева, а также Николая Глазкова с его знаменитым "Я на мир взираю из-под столика" (после чтения Буковски подобный взгляд начинает казаться едва ли не самым трезвым). Интересно, что на российской почве подобная линия неизбежно уклоняется в ироническую травестию, в лубок, то есть, происходит, так или иначе, некоторое спасительное отстранение — феномен, объясняемый, возможно, многовековой традицией скоморошества и юродства. Американская же поэтическая традиция с ее молодым уитменианским витальным пафосом подобного выхода не предполагает.
Отвергая соблазн видеть в Буковски этакого свойского парня, "калифорнийского Веничку", чуть ли не выразителя русского национального менталитета, и не находя прямых аналогов его поэзии в современной русской традиции, я все же провел бы параллель с участниками "лианозовской группы" — Буковски объединяет с ними то густое старческое бормотание, то болезненно-настойчивое "погружение в повседневность". Искатели "последней правды"... Всеволод Некрасов погружается в раскрепощенную речевую стихию (про стихи Буковски тоже, кстати, говорили, что это "живая речь, пришпиленная к бумаге"), а, например, Игорь Холин — в жестокий и примитивный быт рабочих предместий (одна из его книг называется "Жители барака" — "меблированные комнаты" Буковски суть те же бараки):
Дамба. Клумба. Облезлая липа. Дом барачного типа. Коридор. Восемнадцать квартир... У Макаровых пьянка. У Барановых драка... и т.п.
Можно вспомнить и жесткую алкоголически-параноидальную эстетику Олега Григорьева, а также Николая Глазкова с его знаменитым "Я на мир взираю из-под столика" (после чтения Буковски подобный взгляд начинает казаться едва ли не самым трезвым). Интересно, что на российской почве подобная линия неизбежно уклоняется в ироническую травестию, в лубок, то есть, происходит, так или иначе, некоторое спасительное отстранение — феномен, объясняемый, возможно, многовековой традицией скоморошества и юродства. Американская же поэтическая традиция с ее молодым уитменианским витальным пафосом подобного выхода не предполагает.
Ukrainian forces have since put up a strong resistance to the Russian troops amid the war that has left hundreds of Ukrainian civilians, including children, dead, according to the United Nations. Ukrainian and international officials have accused Russia of targeting civilian populations with shelling and bombardments. Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. Telegram does offer end-to-end encrypted communications through Secret Chats, but this is not the default setting. Standard conversations use the MTProto method, enabling server-client encryption but with them stored on the server for ease-of-access. This makes using Telegram across multiple devices simple, but also means that the regular Telegram chats you’re having with folks are not as secure as you may believe. Sebi said data, emails and other documents are being retrieved from the seized devices and detailed investigation is in progress. Elsewhere, version 8.6 of Telegram integrates the in-app camera option into the gallery, while a new navigation bar gives quick access to photos, files, location sharing, and more.
from us
