Стальной шлем

​​Как Первая мировая война за 4 года превратила главную немецкую оппозиционную партию в партию власти

«Я не знаю больше никаких партий, я знаю одних только немцев!»

4 августа 1914 г. Вильгельм II произнёс эти слова перед германским рейхстагом в преддверии парламентского голосования о предоставлении правительству военных кредитов. В предыдущие несколько дней император уже произносил аналогичные «балконные речи» с призывами к национальному единству перед восторженными толпами подданных. Все эти речи имели триумфальный успех и закрепили «политику гражданского мира» («Burgfriedenspolitik») в Германии в начале Первой мировой войны. Согласно ей, все партии должны забыть свои довоенные разногласия и сплотиться вокруг трона ради победы.

Главная интрига в эти дни крутилась вокруг того, как на войну отреагирует Социал-демократическая партия (СДПГ). Это была главная оппозиционная партия в кайзеровской Германии, публичное отношение к которой со стороны имперских официальных лиц можно сравнить с отношением современных российских чиновников к «навальнистам». При Бисмарке социал-демократы вовсе 12 лет находились в подполье под официальным запретом. В 1890 г. их легализовали, позволили избираться в парламент, но всё равно из десятилетия в десятилетие продолжали именовать «безродным сбродом».

Сами социал-демократы позиционировали себя как революционную марксистскую партию – авангард рабочего класса в грядущей мировой революции. Соответственно ценности Второго Интернационала на словах были для них значительно важнее «буржуазного патриотизма».

4 августа 1914 г. произошла сенсация. Парламентская фракция социал-демократов в полном составе одобрила военные кредиты германскому правительству и тем самым поддержала «политику гражданского мира», напрочь забыв о «международной солидарности трудящихся». Выяснилось, что подавляющая часть немецких социал-демократов – те ещё «ватники». Для значительной части из них «прогрессивная» капиталистическая Германия вступила в войну против отсталой реакционной царской России (против которой выступал ещё сам Маркс), а значит никакого предательства марксистских идеалов в их глазах не произошло. Отдельные теоретики немецкой социал-демократии пошли ещё дальше. Они разработали целую теорию, согласно которой текущая мировая война и есть предсказанная Марксом мировая революция, только воюют не классы внутри каждой страны, а нации, воплощавшие в себе дух того или иного класса. Таким образом, Германия – нация рабочего класса, воевала против наций-буржуев во главе с Англией.

Со временем какая-то часть социал-демократов разочаровалась в войне и обособилась в «Независимую социал-демократическую партию». В свою очередь уже внутри неё выделился леворадикальный «Союз Спартака» во главе с Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург. Они в будущем станут первыми вождями немецких коммунистов.

Что касается «мейнстримных» социал-демократов, то война дала им уникальный шанс усилить своё влияние на внутреннюю политику и, в конце концов, прийти к власти. Имперские элиты, опасавшиеся социальных катаклизмов, своими руками стали создавать профсоюзы на тех предприятиях, где их ещё не было, лишь бы те удерживали рабочих от антиправительственных выступлений. Социал-демократы же стали посредниками между рабочими и кайзеровскими властями.

В последние два года войны «гражданский мир» в Германии закончился. Массовый голод и стратегический тупик на фронтах привели к масштабным забастовкам и к активизации парламентской оппозиции. Социал-демократы всё это время лавировали между «уличной политикой» и верхушечными компромиссами.

В конце концов, когда в ноябре 1918 г. перед лицом неминуемого поражения в Германии началась революция, именно социал-демократы стали той партией, которая одновременно могла говорить и с революционными толпами, и с кайзеровскими чиновниками. В итоге Ноябрьская революция и свержение монархии прошли в Германии относительно мягко, без большой крови и без радикального слома всех основ государственности.

www.group-telegram.com/us/stahlhelm.com/2771

5.9K viewsAug 4, 2022 at 16:35

​​Как Первая мировая война за 4 года превратила главную немецкую оппозиционную партию в партию власти

«Я не знаю больше никаких партий, я знаю одних только немцев!»

4 августа 1914 г. Вильгельм II произнёс эти слова перед германским рейхстагом в преддверии парламентского голосования о предоставлении правительству военных кредитов. В предыдущие несколько дней император уже произносил аналогичные «балконные речи» с призывами к национальному единству перед восторженными толпами подданных. Все эти речи имели триумфальный успех и закрепили «политику гражданского мира» («Burgfriedenspolitik») в Германии в начале Первой мировой войны. Согласно ей, все партии должны забыть свои довоенные разногласия и сплотиться вокруг трона ради победы.

Главная интрига в эти дни крутилась вокруг того, как на войну отреагирует Социал-демократическая партия (СДПГ). Это была главная оппозиционная партия в кайзеровской Германии, публичное отношение к которой со стороны имперских официальных лиц можно сравнить с отношением современных российских чиновников к «навальнистам». При Бисмарке социал-демократы вовсе 12 лет находились в подполье под официальным запретом. В 1890 г. их легализовали, позволили избираться в парламент, но всё равно из десятилетия в десятилетие продолжали именовать «безродным сбродом».

Сами социал-демократы позиционировали себя как революционную марксистскую партию – авангард рабочего класса в грядущей мировой революции. Соответственно ценности Второго Интернационала на словах были для них значительно важнее «буржуазного патриотизма».

4 августа 1914 г. произошла сенсация. Парламентская фракция социал-демократов в полном составе одобрила военные кредиты германскому правительству и тем самым поддержала «политику гражданского мира», напрочь забыв о «международной солидарности трудящихся». Выяснилось, что подавляющая часть немецких социал-демократов – те ещё «ватники». Для значительной части из них «прогрессивная» капиталистическая Германия вступила в войну против отсталой реакционной царской России (против которой выступал ещё сам Маркс), а значит никакого предательства марксистских идеалов в их глазах не произошло. Отдельные теоретики немецкой социал-демократии пошли ещё дальше. Они разработали целую теорию, согласно которой текущая мировая война и есть предсказанная Марксом мировая революция, только воюют не классы внутри каждой страны, а нации, воплощавшие в себе дух того или иного класса. Таким образом, Германия – нация рабочего класса, воевала против наций-буржуев во главе с Англией.

Со временем какая-то часть социал-демократов разочаровалась в войне и обособилась в «Независимую социал-демократическую партию». В свою очередь уже внутри неё выделился леворадикальный «Союз Спартака» во главе с Карлом Либкнехтом и Розой Люксембург. Они в будущем станут первыми вождями немецких коммунистов.

Что касается «мейнстримных» социал-демократов, то война дала им уникальный шанс усилить своё влияние на внутреннюю политику и, в конце концов, прийти к власти. Имперские элиты, опасавшиеся социальных катаклизмов, своими руками стали создавать профсоюзы на тех предприятиях, где их ещё не было, лишь бы те удерживали рабочих от антиправительственных выступлений. Социал-демократы же стали посредниками между рабочими и кайзеровскими властями.

В последние два года войны «гражданский мир» в Германии закончился. Массовый голод и стратегический тупик на фронтах привели к масштабным забастовкам и к активизации парламентской оппозиции. Социал-демократы всё это время лавировали между «уличной политикой» и верхушечными компромиссами.

В конце концов, когда в ноябре 1918 г. перед лицом неминуемого поражения в Германии началась революция, именно социал-демократы стали той партией, которая одновременно могла говорить и с революционными толпами, и с кайзеровскими чиновниками. В итоге Ноябрьская революция и свержение монархии прошли в Германии относительно мягко, без большой крови и без радикального слома всех основ государственности.

BY Стальной шлем