Химера жужжащая

О трудностях, вернее, невозможностях перевода.

В начале 80-х годов XVI века сэр Филип Сидни — да, я опять о нём, можно отписываться — пишет сонет, который потом под номером тридцать три войдёт в цикл "Астрофил и Стелла". Сонет о том, что можно было бы назвать сожалением, когда бы это чувство не искрило от силы тока, не вскипало, выходя из берегов: мог, мог быть счастлив и сам всё упустил, некого винить, хоть о стену головой колотись. Был бы тогда глупее — или умнее, могло бы срастись, но нет, сам виноват.

Переживание очень молодого и сильного, очень открытого миру человека, он говорит полным голосом, горячо и стремительно. И начинает он так:

I might! — unhappy word — O me, I might,
And then would not, or could not, see my bliss.

"Я мог бы — несчастное слово — боже, мог бы, и не увидел, не захотел увидеть своё счастье".

В самих этих сбоях и вводных конструкциях, в повторах и уточнениях столько правды, столько живого смятения — но ни единой погрешности против мелодики, против совершенства конструкции, здесь всё в движении, но держится надёжнейше, звучит безупречно.

А теперь откроем перевод Леонида Тёмина, единственный у нас.

Я мог бы... Страшно! Мог бы... Замолчи!
Не смог, не понял, недостало сил...

И никакого вам Астрофила по-русски. Нет, понятно, что задача почти невыполнимая, никаких претензий.

www.group-telegram.com/us/suchstuff.com/630

3.7K viewsedited  Oct 6, 2022 at 20:22

О трудностях, вернее, невозможностях перевода.

В начале 80-х годов XVI века сэр Филип Сидни — да, я опять о нём, можно отписываться — пишет сонет, который потом под номером тридцать три войдёт в цикл "Астрофил и Стелла". Сонет о том, что можно было бы назвать сожалением, когда бы это чувство не искрило от силы тока, не вскипало, выходя из берегов: мог, мог быть счастлив и сам всё упустил, некого винить, хоть о стену головой колотись. Был бы тогда глупее — или умнее, могло бы срастись, но нет, сам виноват.

Переживание очень молодого и сильного, очень открытого миру человека, он говорит полным голосом, горячо и стремительно. И начинает он так:

I might! — unhappy word — O me, I might,
And then would not, or could not, see my bliss.

"Я мог бы — несчастное слово — боже, мог бы, и не увидел, не захотел увидеть своё счастье".

В самих этих сбоях и вводных конструкциях, в повторах и уточнениях столько правды, столько живого смятения — но ни единой погрешности против мелодики, против совершенства конструкции, здесь всё в движении, но держится надёжнейше, звучит безупречно.

А теперь откроем перевод Леонида Тёмина, единственный у нас.

Я мог бы... Страшно! Мог бы... Замолчи!
Не смог, не понял, недостало сил...

И никакого вам Астрофила по-русски. Нет, понятно, что задача почти невыполнимая, никаких претензий.

BY Химера жужжащая