КС в последние годы все чаще разочаровывает крайне спорными решениями, отмечает Павел Ларионов. Один из таких примеров – дело 16-летнего «Гражданина Х.», который отбывает 6 лет лишения свободы за совершение развратных действий в отношении потерпевшей, не достигшей к тому моменту 12-летнего возраста. Несмотря на морально-порицаемый характер совершенных «Гражданином Х.» действий, он не должен в силу конституционно-правовых гарантий законности и недискриминации влечь «особый подход» к юридической оценке совершенного преступления. Однако, в конкретном деле политизированности и нравственной оценки, затмивших все юридические тонкости, избежать не удалось.

https://zakon.ru/blog/2024/3/15/chitaem_ugolovnyj_kodeks_rf_s_zakrytymi_glazami_ili_opredelenie_ks_rf_ot_13_fevralya_2024_goda__241-

Последнее время ловлю себя на мысли, что все, о чем хочется и нужно писать, влечет серьезные уголовно-правовые риски. Сегодня можно развлекать себя высокоинтеллектуальной игрой - найди правовое (или квазиправовое) основание для привлечения к ответственности за случайно выбранную публикацию или репост.

Каждый раз спотыкаясь об эти преграды, думаю, что лучше уж не писать совсем, чем писать что-то аккуратно и беззубо. Как бы смешно это не звучало, в американском конституционном праве этот феномен называется chilling effect (по нашему - самоцензура). Это такой политический аргумент, который Верховный Суд США использует для обоснования неконституционности конкретного акта Конгресса - если акт создает прямо или косвенно такой chilling effect, который предотвращает free flow of free speech, государству очень сложно доказать необходимость такого акта.

Кстати о Верховном Суде США. Я на днях узнал, что президент фонда, благодаря которому я поехал в США - Джейн Пикер - была близкой подругой Рут Гинзбург. Это уже третья судья Верховного Суда Америки, с которой я «знаком» через одно рукопожатие. Два других - судья Пауэлл, помощником которого был мой профессор по уголовному праву и процессу, и судья Блэкмун, у которого помощником был другой мой профессор, бывший декан юридической школы Иллинойского университета, Викрам Амар.

Чем больше появляется подобных связей, тем больше хочется верить в теорию, озвученную голосом Хабенского в фильме Елки. Только с Медведевым я бы знакомиться не хотел. Мы не подружимся.

Отвлекаясь от неприятных размышлений о судьбе свободы слова в России, вернемся к тематике юридического образования

Сегодня в моем университете выездное заседание апелляционного суда 5 округа. Суд слушает два кейса - гражданский и уголовный. В большой аудитории установили подиум для представителей, поставили флаги и установили охрану.

Некоторых студентов отпустили с пар, чтобы они могли вживую увидеть как проходит судебное заседание. Экспириенс для меня невероятный даже на уровне идеи. Интересно, подобное в России не происходит по какой причине? Принципиальную возможность организации выездных заседаний мы видели на примере всем известных дел одного экстремиста. Юридические университеты, как и в США, оборудованы залами судебных заседаний, некоторые из них даже внешне более приглядны чем настоящие.

Может, дело в том, что каждый 33 приговор по данным Судебного департамента при ВС РФ, содержит в себе ошибку в применении УК РФ, и потому будет отменен или изменен? Даже не знаю. Как говорится, думайте сами.

Ну вот, только написал про выездной суд, как оказался в очереди за колой из автомата прямо за судьей. Правда, учитывая, что его охраняют местные приставы, очередь, оказалось, состоит из судьи, первого охранника, второго охранника и меня.

К сожалению, это наша действительность. Автор (д.ю.н., сотрудник Института государства и права Российской академии наук) открыто и всерьез рассуждает о применимости пыток.

Как понять, что автор — не юрист?

Friendly reminder: статья 20 (часть 2) Конституции, — никто не должен подвергаться пыткам, насилию, другому жестокому или унижающему человеческое достоинство обращению или наказанию.

Кто не в курсе: там на законе ру всерьёз обсуждают разрешение пыток на законодательном уровне.

Во избежание оскорблений коллег, поправили пост. Всех уважаем и ценим. А вот позицию - не уважаем и не ценим. Плохая позиция.

ПРО РАСОВУЮ ДИСКРИМИНАЦИЮ В ОБРАЗОВАНИИ

Нет, эта запись не про то, как меня злые американцы ущемляют по всем возможным основаниям. Это, скорее, про общий фон, с которым я познакомился вчера на парах по конституционному праву США.

Одна из тем, которую профессор посчитал необходимым включить в программу курса, посвящена Equal Protection (5th Amendment / 14th Amendment). Суть этой конституционной гарантии - всем, находящимся на территории США, предоставляются равные права. Однако это положение неизбежно корректируется американским историческим и политическим контекстом. В частности, здесь крайне сильна идея о том, что афроамериканцы, которых государство дискриминировало на протяжении нескольких веков, заслуживают своего рода привилегий при поступлении в университеты (это лишь одна из сфер, где такие привилегии созданы).

Например, в одном из дел Верховного Суда США, рассмотренном в 2023 году, исчерпывающим образом описан порядок поступления в Гарвард (Students For Fair Admissions, Inc. v. President and Fellows of Harvard College). На каждом этапе отбора сотрудники admission office целенаправленно учитывают расу поступающего как один из определяющих факторов. Более того, в других университетах до недавнего времени существовала балльная система, в которой за принадлежность к дискриминируемой расе добавляли 20 баллов при максимуме в 150 и гарантированном зачислении при 100+ баллов (Gratz v. Bollinger).

Такая дискриминация, бесспорно, помогала афроамериканцам, но действовала в ущерб белым. Обоснованием каждой из систем служила цель создания более разнородного студенческого коммьюнити, которое бы обменивалось идеями исходя из своего культурного бэкграунда.

На первый взгляд эта идея хороша. Но если вдуматься, то дополнительные баллы или сознательный выбор в пользу представителей конкретной расы оказывают совершенно противоположный эффект. Отказ формировать университетские классы по профессиональным компетенциям и уровню знаний приведет лишь к качественному ухудшению общего уровня образованности студентов. Думаю, разница между “искусственно разнородным” и обычным, набранным вслепую по результатам какого-нибудь теста, будет колоссальной. Да и можно ли в принципе ради цели обмена знаниями и коллективного интеллектуального роста заведомо отказываться от этого самого интеллектуального критерия как единственно влияющего на отбор?

Моя точка зрения, кстати, оказалось очень непопулярной в классе. Большинство студентов-американцев как-то не жалуют идею слепого выбора. Радует, однако, что Верховный Суд США в решении по Гарвардскому делу запретил все описанные расовые дискриминационные механизмы. Текущий университетский набор стал первым, в котором раса не учитывалась при поступлении. А вот что не радует - в моем классе по конституционному праву, состоящему как раз из студентов первого курса, нет ни одного афроамериканца.

Вчера я весь день провел в суде - присутствовал на нескольких процессах, играя роль тени местного public defense attorney

Это такой государственный служащий, который предоставляет бесплатную юридическую помощь обвиняемым по уголовным делам, если они не могут позволить себе нанять частного адвоката.

Несмотря на то, что она (Ms. Elizabeth Pollock) - государственный служащий, на стене в кабинете у нее висит не портрет президента и даже не флаг, а картина, изображающая нескольких местных чиновников, у которых из ушей, глаз и рта торчат долларовые купюры. После моего вопроса Ms. Pollock объяснила - эти три сенатора местного парламента "думают только о себе и о собственном благополучии, а не о людях". И ничего, ее еще не уволили.

Кстати о моих впечатлениях - в постах ниже.

Вот так, кстати, выглядит Champaign County Court

DRUG COURT

Одно из судебных заседаний, на котором мне удалось присутствовать во время визита в Champaign County Court называлось Drug Court. Это не судопроизводство в привычном смысле слова - в нем хоть и присутствуют, но не выступают ни адвокат, ни прокурор, а основная роль отведена судье.

Drug Court - это некая программа реабилитации для лиц, совершивших преступление и страдающих наркоманией. В США наркозависимость рассматривается исключительно как психическое расстройство, а потому страдающих им лечат, а не судят (это цитата).

Если ты, будучи наркозависимым, совершил любое преступление (не обязательно связанное с оборотом наркотиков, но кроме очень серьезных вроде убийства), тебе законом штата Иллинойс предоставляется возможность подать заявление о замене уголовного наказания на программу Drug Court. Участие в программе исключительно добровольное - никто не может заставить тебя выбирать, хочешь ли ты лечиться. Но, естественно, из перспективы быть приговоренным к нескольким годам тюремного заключения и освобождением от уголовной ответственности с необходимостью лишь периодически участвовать в мероприятиях программы, абсолютное большинство выбирают последнее.

Сама программа, насколько я понял из обсуждений, состоит из 5 фаз.

На первом этапе, сразу после ареста, если твое состояние из-за приема наркотиков слишком тяжелое, судья принимает решение об inpatient treatment, то есть помещении тебя под стационарное наблюдение. На этой фазе обвиняемому рассказывают, что будет происходить дальше - предлагают программу реабилитации, состоящей в основном из посещений групповых занятий. Помимо того, каждому участнику программы разъяснется, что он обязан раз в две недели или раз в месяц сдавать тест на наличие запрещенных веществ в крови. Их выявление предрешает вопрос о дальнейшем участии в программе и влечет переход к обычному рассмотрению дела и назначению уголовного наказания.

Вторая-пятая фазы состоят из регулярных групповых занятий, где участники должны (и это не фигура речи) общаться как с наставником, так и с другими участниками. Судье каждые две-четыре недели направляется подробный отчет по каждому участнику и в ходе очередных “судебных заседаний” судья лично общается с каждым и советует, к примеру, больше делиться переживаниями в ходе групповой терапии. Кроме того, ближе к последним фазам программы, участникам устанавливаются сроки, в которые они должны, к примеру, найти работу с нагрузкой не менее 20 часов в неделю. Я как раз присутствовал при рассмотрении вопроса о возможности признания такой работой занятость в службе доставки.

Самое интересное происходит ближе к концу процесса. Когда один из участников завершает очередную фазу, это публично объявляется всем присутствующим, а судья тут же достает из-под своего стола небольшой стекляный шарообразный аквириум (fishbowl), заполненный свернутыми бумажками. Участник вытягивает одну из бумажек и получает небольшой презент - ручку, блокнот или что-то такое же симоличное.

Что меня тронуло - один из участников, когда его позвали для рассмотрения его успехов, взял с собой небольшую бумажную папочку. Я видел как пристав грозно посмотрел на него, но пройти разрешил. После основной части разговора с судьей, тот спросил, что он принес в папке. А участник, очень скромно, сказал “Я просто хотел поделиться, что сегодня получил свои водительские права”. На этой фразе судья чуть не вскочил с места со словами “Да ладно! Ничего себе! Мы все тобой очень гордимся“ и начал апплодировать. К нему присоединились все участники (и не потому, что старались понравиться или подражать кому-то).

Смотря на это все, не проводить параллели невозможно. Объявленная Россией еще в 2001-2002 годах война с наркотиками сегодня лишь увеличивает их число. Одна из причин тому - привлечение к уголовной ответственности вместо реабилитации и лечения. В США к наркоманам, повторюсь, относятся как к больным людям, которых нужно лечить, а не направлять в тюрьму, где их ужасно вредные привычки лишь закрепятся. Россия, как мы знаем и видим, избрала другой, уголовно-правовой путь.

ПРО РАЗДЕЛЕНИЕ ВЛАСТЕЙ В США

В продолжение недавнего поста в канале Публичника, хочу привести конкретный пример “перетасовки” исконно-законодательных полномочий между ветвями власти в США.

Американская правовая система исходит из тезиса, что создание процессуального законодательства - вообще не дело Конгресса. Здесь правила уголовного процесса (Federal Rules of Criminal Procedure), правила гражданского процесса (Federal Rules of Civil Procedure), правила доказывания (Federal Rules of Evidence), правила назначения наказания (Federal Sentencing Guidelines), законодательство о профессиональной этике адвокатов (Rules of Professional Conduct) как в штатах, так и на уровне федерации созданы судами.

В частности, федеральные правила уголовного и гражданского процесса создал Верховный Суд США и они имеют здесь силу федерального закона. После того как они приняты Судом, Конгресс их может скорректировать, но часто воздерживается от этого.

Профессиональные этические нормы адвокатов аналогично - верховные суды всех штатов и ВС США обладают здесь “inherent authority to regulate conduct of lawyers appearing before them” (имманентной компетенцией регулировать поведение адвокатов, которые в них обращаются). Эти правила имеют силу либо закона федерации, либо закона штата соответственно.

Более того, исполнительная ветвь власти тоже не отстает в регулировании исконно-парламентских вопросов. Например, определение и запрет пыток (животрепещущая тема) в США установлен (барабанная дробь) Министерством юстиции США в меморандуме от 01 августа 2002 года. Что самое интересное - формулировка в нем расходится с статутным определением пыток и международным правом, но все равно применяется даже вопреки нему.

Вот и получается, что суды в США могут создавать не только прецедентное, но и статутное право, а исполнительная власть - криминализовать деяния вразрез даже с существующими актами Конгресса. Если во втором примере я бы сильно спорил о валидности таких запретов, то в первом случае особых возражений о соответствии “здравому смыслу” у меня нет.

ACTUAL MALICE

Сегодня (8 апреля) мой профессор по “свободе слова” пригласил нескольких студентов на день рождения. Нет, это не он празднует очередную круглую дату. День рождения, представьте, у кейса Верховного Суда США.

Сегодня исполняется ровно 60 лет с даты вынесения решения по делу The New York Times v. Sullivan, где Верховный Суд США создал новый тест для ответственности за клевету на публичных лиц.

Празднование дня рождения этого дела будет проходить в двух форматах, на оба из которых мне посчастливится попасть. Первый - закрытый - это встреча с профессором другого университета, признанным экспертом в области свободы слова Самантой Барбас. Она к юбилею NYT v. Sullivan выпустила книгу - Actual Malice - которая рассказывает об историческом контексте принятого решения. Название книги - это ключевой элемент созданного ВС США теста на допустимость ответственности СМИ за клевету на официальных лиц - если ложные сведения опубликованы без “actual malice” (т.е. умысла), никакой ответственности быть не может. В конституционном праве США это произвело по-истине революцию - раньше за клевету накладывалась ответственность вне зависимости от субъективных факторов (strict liability).

Почему я об этом пишу - меня в очередной раз поразил сам процесс организации мероприятия. Помимо приглашения эксперта из другого университета, мой профессор за свои деньги купил каждому из студентов, приглашенных на закрытую часть, эту самую книгу Actual Malice, а к тому же еще и оплатил нам всем завтрак, за которым мы и сможем пообщаться с гостем. По моим скромным подсчетам, только на тираж книг и на завтрак у профессора ушло около тысячи долларов.

Причем, это не предел. В прошлом году был юбилей гораздо более важного для конституционного права США кейса - McCulloch v. Maryland. На этот “дне рождения” мой профессор, по его словам, заказывал большой торт для всего факультета.

Хорошая традиция. Правда, не знаю, день рождения какого кейса ВС РФ или КС РФ хотел бы праздновать я. По сравнению с делами ВС США, наши решения - младенцы. Да и по содержанию, которое я часто критикую на Закон.ру и здесь, вряд ли они могут сравниться с тем полетом юридической мысли, который прослеживается практически в каждом решении американских коллег. Даже недавний 10-летний юбилей Пленума “О свободе договора” прошел как-то незаметно. А в уголовном праве, боюсь, даже подобных ему нет.

Делюсь маленькой академической радостью

Профессор по конституционному праву попросил помочь ему с поиском решений Конституционного Суда Российской Федерации по конкретному вопросу для его будущей книги, которую ему "заказал" Harvard University Press. Надеюсь на упоминание в разделе Contributions / Acknowledgements 🙂

Не перестаю удивляться (даже с некоторой гордостью), что российская правовая система является объектом интереса американских ученых. И пишут они о ней не в ключе "смотрите как у них все плохо". Это очень радует.

Что точно объединяет российскую и американскую нации - непредсказуемая бюрократия. Помимо того, что американцев ежегодно просят заполнять бесчисленные бумажки и налоговые формы, так ещё и для получения местного аналога СНИЛС тебя формально просят представить один перечень документов, а на практике отказывают в выдаче, потому что ты не предоставил несколько документов, в этом перечне не указанных.

На секунду показалось, что очутился на родине.

УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС ЗА ДВЕРЬЮ

Небольшая предыстория: я живу в небольшом двухэтажном доме, квартиры-студии в котором специально предназначены для аренды студентам на время обучения. Этакое общежитие класса люкс - с плазмой на всю стену, посудомоечной машиной и дизайнерским ремонтом. Квартиры в доме расположены друг напротив друга вдоль узкого коридора, что с учетом тонких стен позволяет мне, находясь в своей квартире, слышать что происходит за дверью соседа.

Вчера, занимаясь своими делами, я услышал как кто-то очень резко открыл входную дверь и прошел по коридору примерно до моей квартиры. Этот кто-то сразу обозначил себя полицейским и начал очень настойчиво (и громко) стучать моему соседу в дверь. Все это сопровождалось киношными фразами по типу “Police Department, we know you’re inside and we ain’t going anywhere” или “You don’t want to do it the ugly way, do you?”.

Естественно, что в такой ситуации я в стороне оставаться не мог. Моя первая мысль - притвориться, что мне нужно в магазин, и как ни в чем не бывало выйти в коридор, чтобы посмотреть что же там происходит. Я в спешке оделся, начал открывать дверь, но тут же мой путь “на свободу” перегородил другой полицейский, который с вежливо-повелительным тоном попросил меня “stay in [my] appartment for a little while”. Поняв, что мой план не удался, я остался в квартире, но наблюдать за происходящим не перестал.

Через минуты три настойчивого стука в дверь моего неудачливого соседа, из-за нее начали раздаваться звуки бьющегося стекла. Видимо, сосед решил, что угрозы полицейских “we gonna stay here as long as it takes” не пустое запугивание, а потому в его квартире началось лихорадочное уничтожение всего компрометирующего.

Примечательно, что полицейские, безусловно слышавшие звуки разрушений, ничего не предприняли и так и остались за дверью. Местные правоохранительные органы могут без ордера (warrant) входить и обыскивать любое помещение, если заподозрят, что такое проникновение и пресечение незаконной деятельности необходимо для предотвращения уничтожения потенциальных доказательств. Это одно из так называемых exigent circumstances, которые исключают действие общего правила 4ой поправки к Конституции США.

Догадаться, что сосед уничтожает следы присутствия наркотиков в своей квартире мне лично не сложно - из-за его двери всегда доносится специфический запах. И при такой ситуации бездействие полицейских, которые просто стояли и слушали как за дверью исчезают следы преступления, мне удивительно.

ПРАВИЛО ТРИДЦАТИ ПРОЦЕНТОВ

Этот пост больше про Россию, чем про Америку. Снова мои наблюдения о разнице в подходах к юридическому образованию (в основном, со стороны студентов).

Уже почти два академических года я непосредственно участвую в организации мероприятий Центра карьеры УрГЮУ. За эти два года мы добились колоссальных успехов - с маленьких мероприятий “для своих” с очень ограниченным перечнем работодателей, в основном, из числа моих знакомых, мы вышли на всероссийский уровень, когда топ-рульфы сами звонят и говорят, что едут к нам на очередные ивенты. Сказать, что я горжусь проделанной работой - ничего не сказать.

Но никогда не обходится и без трудностей. Для меня главная из них - обратная связь и желание студентов хвататься за те возможности, которые мы им создаем. И речь идет не про возможность пойти секретарем в очередной районный суд, нет. Мы устраиваем индивидуальные стажировки в московских консалтингах и гордимся теми студентами, кого после этих стажировок оставили в штате.

Несмотря все усилия, за два года работы со студентами УрГЮУ я для себя выработал правило тридцати процентов. Согласно ему, сколько бы на мероприятие не откликнулось людей, реально в нем примут участие не более 30% зарегистрировавшихся. Причем, ни формат мероприятия, ни призовой фонд в сотни тысяч рублей, ни качество и количество спикеров на этот показатель не влияют. Как на первые наши мероприятия, которые мы проводили еще в стенах университета, так и на самые масштабные, которые заполняли несколько пространств Ельцин центра, эта формула распространяется равным образом. Из этого хочется сделать вывод, что дело не в качестве нашей работы (я надеюсь).

Чем я себе это объясняю? Наверное, двумя факторами, второй из которых имеет прямой антипод с системой образования в США.

Во-первых, общедоступность юридического образования и гигантские наборы (по 1000+ человек) просто не выполняет функцию отсеивания тех, кто пришел в университет за дипломом или во исполнение родительской воли. Такие студенты, естественно, не будут интересоваться ничем, связанным с правом, а если и зарегистрируются на случайное мероприятие, то мотивации чтобы прийти все равно не хватит.

Во-вторых, отсутствие ценности внеклассных активностей в будущей карьере. И здесь мне крайне симпатизирует подход США, где наличие в резюме только образования и опыта работы тебя приведет разве что в посредственную фирму или юридическую клинику. Здесь чтобы быть успешным в карьерном плане просто необходимо иметь в резюме опыт внеурочной деятельности - научные журналы, руководство студенческими организациями, волонтерская деятельность, спортивные достижения. Этим ты показываешь работодателю свое гармоничное развитие и успешные кейсы применения soft-skills. В России же, по опыту общения с юридическими рекрутерами, все эти внеклассные активности, к сожалению, имеют весьма посредственный вес.

Успокаивает меня, наверное, фраза из фильма Одержимость. Там крайне требовательный дирижер в ответ на вопрос о жесткости своих методов сказал, что он все это делает ради одного Микеланджело. Вот и мы, видимо, работаем для весьма и весьма ограниченного перечня студентов, у которых действительно есть юридическое будущее. Им, кстати, огромное спасибо.

Студенческий городок, 80 тысяч жителей. Все бы студенты так жили.

Стоит напротив общаги.