(к предыдущему посту) Довольно богатая тема для размышления – и события октября 1993 года, которые поминают все честные люди сегодня. Я бы назвал их вторым Расколом, но не получившим продолжения, как первый Раскол 1660-х. И не оформившийся идеологически, как первый Раскол.
Речь шла не просто о развилке «суперпрезидентская автократия vs вечевая демократия Верховного Совета» (напомню, что советы в 1905 и затем в 1917 возникли как аналог низовой вечевой демократии старых русов; вторая попытка была в 1990-91, причём с повторения старого лозунга эсеров и меньшевиков «Советы без большевиков»).
Речь шла о расколе на Многонационалию/имперство в лице Ельцина и либерал-чекистов vs Русское национальное государство в лице низового мещанства в лице Верховного Совета. Нам, левым, кто был тогда у Белого Дома, надо признать, что в нём преобладали правые идеи и люди в лице того же ФНС, думаю, где-то в соотношении 20:80. (Но российское общество к 1993 году было уже сильно деидеологизировано, думало только о физиологическом выживании, ему было не до идей двух дерущихся ветвей власти)
(к предыдущему посту) Довольно богатая тема для размышления – и события октября 1993 года, которые поминают все честные люди сегодня. Я бы назвал их вторым Расколом, но не получившим продолжения, как первый Раскол 1660-х. И не оформившийся идеологически, как первый Раскол.
Речь шла не просто о развилке «суперпрезидентская автократия vs вечевая демократия Верховного Совета» (напомню, что советы в 1905 и затем в 1917 возникли как аналог низовой вечевой демократии старых русов; вторая попытка была в 1990-91, причём с повторения старого лозунга эсеров и меньшевиков «Советы без большевиков»).
Речь шла о расколе на Многонационалию/имперство в лице Ельцина и либерал-чекистов vs Русское национальное государство в лице низового мещанства в лице Верховного Совета. Нам, левым, кто был тогда у Белого Дома, надо признать, что в нём преобладали правые идеи и люди в лице того же ФНС, думаю, где-то в соотношении 20:80. (Но российское общество к 1993 году было уже сильно деидеологизировано, думало только о физиологическом выживании, ему было не до идей двух дерущихся ветвей власти)
Asked about its stance on disinformation, Telegram spokesperson Remi Vaughn told AFP: "As noted by our CEO, the sheer volume of information being shared on channels makes it extremely difficult to verify, so it's important that users double-check what they read." But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. Oleksandra Matviichuk, a Kyiv-based lawyer and head of the Center for Civil Liberties, called Durov’s position "very weak," and urged concrete improvements. Oh no. There’s a certain degree of myth-making around what exactly went on, so take everything that follows lightly. Telegram was originally launched as a side project by the Durov brothers, with Nikolai handling the coding and Pavel as CEO, while both were at VK.
from us
