Возможна ли в России революция и/или массовые беспорядки? Демография однозначно утверждает: нет. Социальные потрясения возникают только в очень молодых обществах, а нынешнее российское – старое. В частности, цифры на этот счёт приведены в работе группы авторов, философов и социологов из сибирских вузов и отделения РАН Розова, Пустовойта, Филиппова и Цыганкова (журнал Polis. Political Studies, №2 2019). Выдержка из их работы:
Если расположить выделенные страны в пределах континуума «насилие - ненасилие» – от экстремального полюса (геноцид) к умеренному, то видны некоторые общие закономерности. Первый фактор – близость войны по времени. Одним из следствий крупных военных действий является наличие большого количества относительно молодых людей, имеющих опыт применения насилия и воспринимающих эту практику как вполне ординарную. Кроме этого, большинство руководителей также принимали участие в войнах, обладали уже проверенной способностью использовать организованное вооружённое насилие. Распространенные установки и умение политических лидеров и масс решать конфликты военным путем способствуют высокому насилию при кризисах. Чем дальше по времени от войны, тем таких людей остается меньше.
Второй фактор – демографическое давление. Регионы, где революционные волны связаны с большим числом жертв и репрессий – это места высокой рождаемости и большой плотности населения. В Китае накануне «культурной революции» в 1965 г. коэффициент естественного прироста населения (разница между показателями рождаемости и смертности на 1000 человек) составлял 19,3, во Вьетнаме (1975 г.) – 23,11; в Камбодже – 17,99, в Лаосе – 25,3, на Кубе (1960 г.) – 19,2; в Никарагуа (1980 г.) – 33,82; в Анголе (1975 г.) – 29,76; в Мозамбике – 25,53.
И противоположный полюс. В ГДР (1989 г.) – минус 1,5; в Польше – 9,43; в Чехословакии – 0,68; в Венгрии – минус 1,35; в Румынии – 6,05. В республиках Югославской Федерации картина была такова: в Хорватии – 2,73; в Сербии – 7,83; в Боснии и Герцеговине – 11,31. Общая тенденция налицо: в странах с более высокой рождаемостью обычно более высокий уровень насилия».
Добавлю от себя. В современной России коэффициент естественного прироста (КЕП) – отрицательный (примерно как в ГДР конца 1980-х, около минус 2). Но век назад ситуация была иной. В среднем по европейской части России 1913 года этот показатель был 17: т.е. это примерный аналог Камбоджи при Пол Поте. Но в некоторых частях России этот показатель был выше. Например, в Сибири – 18-21 (это аналог «культурной революции» при Мао), а в войске Донском – до 23-25 (Вьетнам времени войны с США и почти Ангола). Неудивительно, что самые долгие и ожесточённые бои в Гражданскую шли именно в Сибири и на Дону.
Далее. В 1927 КЕП в среднем по России возрастает вообще до 21. Плюс недавно, 5-6 лет лет назад завершённые ПМВ и ГВ (7 лет непрерывного насилия в стране). Неудивительно, что с такой простотой общество относилось сначала к массовым раскулачиваниями, жестоким репрессиям в 1930-е, а затем – к потерям во время ВОВ.
Сегодня самый высокий КЕП в России – в Ингушетии и Чечне, 12-14. Высокий показатель. Но он имеет тенденцию к снижению, через десятилетие станет однозначным и не опасным с т.з. потенциальной конфликтности региона. А вот в средней Азии с КЕП всё плохо. Например, в Киргизии и Таджикистане он составляет 17-18. Это уровень России столетней давности, хаоса революции и ГВ, а также Камбодже при Пол Поте. От гражданской войны и потрясений регион спасает только то, что местные автократы высылают излишнюю молодёжь в Россию.
Возможна ли в России революция и/или массовые беспорядки? Демография однозначно утверждает: нет. Социальные потрясения возникают только в очень молодых обществах, а нынешнее российское – старое. В частности, цифры на этот счёт приведены в работе группы авторов, философов и социологов из сибирских вузов и отделения РАН Розова, Пустовойта, Филиппова и Цыганкова (журнал Polis. Political Studies, №2 2019). Выдержка из их работы:
Если расположить выделенные страны в пределах континуума «насилие - ненасилие» – от экстремального полюса (геноцид) к умеренному, то видны некоторые общие закономерности. Первый фактор – близость войны по времени. Одним из следствий крупных военных действий является наличие большого количества относительно молодых людей, имеющих опыт применения насилия и воспринимающих эту практику как вполне ординарную. Кроме этого, большинство руководителей также принимали участие в войнах, обладали уже проверенной способностью использовать организованное вооружённое насилие. Распространенные установки и умение политических лидеров и масс решать конфликты военным путем способствуют высокому насилию при кризисах. Чем дальше по времени от войны, тем таких людей остается меньше.
Второй фактор – демографическое давление. Регионы, где революционные волны связаны с большим числом жертв и репрессий – это места высокой рождаемости и большой плотности населения. В Китае накануне «культурной революции» в 1965 г. коэффициент естественного прироста населения (разница между показателями рождаемости и смертности на 1000 человек) составлял 19,3, во Вьетнаме (1975 г.) – 23,11; в Камбодже – 17,99, в Лаосе – 25,3, на Кубе (1960 г.) – 19,2; в Никарагуа (1980 г.) – 33,82; в Анголе (1975 г.) – 29,76; в Мозамбике – 25,53.
И противоположный полюс. В ГДР (1989 г.) – минус 1,5; в Польше – 9,43; в Чехословакии – 0,68; в Венгрии – минус 1,35; в Румынии – 6,05. В республиках Югославской Федерации картина была такова: в Хорватии – 2,73; в Сербии – 7,83; в Боснии и Герцеговине – 11,31. Общая тенденция налицо: в странах с более высокой рождаемостью обычно более высокий уровень насилия».
Добавлю от себя. В современной России коэффициент естественного прироста (КЕП) – отрицательный (примерно как в ГДР конца 1980-х, около минус 2). Но век назад ситуация была иной. В среднем по европейской части России 1913 года этот показатель был 17: т.е. это примерный аналог Камбоджи при Пол Поте. Но в некоторых частях России этот показатель был выше. Например, в Сибири – 18-21 (это аналог «культурной революции» при Мао), а в войске Донском – до 23-25 (Вьетнам времени войны с США и почти Ангола). Неудивительно, что самые долгие и ожесточённые бои в Гражданскую шли именно в Сибири и на Дону.
Далее. В 1927 КЕП в среднем по России возрастает вообще до 21. Плюс недавно, 5-6 лет лет назад завершённые ПМВ и ГВ (7 лет непрерывного насилия в стране). Неудивительно, что с такой простотой общество относилось сначала к массовым раскулачиваниями, жестоким репрессиям в 1930-е, а затем – к потерям во время ВОВ.
Сегодня самый высокий КЕП в России – в Ингушетии и Чечне, 12-14. Высокий показатель. Но он имеет тенденцию к снижению, через десятилетие станет однозначным и не опасным с т.з. потенциальной конфликтности региона. А вот в средней Азии с КЕП всё плохо. Например, в Киргизии и Таджикистане он составляет 17-18. Это уровень России столетней давности, хаоса революции и ГВ, а также Камбодже при Пол Поте. От гражданской войны и потрясений регион спасает только то, что местные автократы высылают излишнюю молодёжь в Россию.
BY Толкователь
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. Ukrainian forces have since put up a strong resistance to the Russian troops amid the war that has left hundreds of Ukrainian civilians, including children, dead, according to the United Nations. Ukrainian and international officials have accused Russia of targeting civilian populations with shelling and bombardments. The S&P 500 fell 1.3% to 4,204.36, and the Dow Jones Industrial Average was down 0.7% to 32,943.33. The Dow posted a fifth straight weekly loss — its longest losing streak since 2019. The Nasdaq Composite tumbled 2.2% to 12,843.81. Though all three indexes opened in the green, stocks took a turn after a new report showed U.S. consumer sentiment deteriorated more than expected in early March as consumers' inflation expectations soared to the highest since 1981. Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country.
from us
