Следующий вопрос:
Какую книгу 2024-го вам хочется дарить?
Знаете ощущение: книга так универсально хороша, что хочется купить сразу несколько экземпляров и раздарить всем близким (и неблизким)?
Интересное здесь про «универсально хороша».
Мы так часто говорим о том, что люди разные. Мы понимаем, что дарить книги можно, если приблизительно представляешь вкус/уровень начитанности/сферу интересов человека.
Тем не менее.
Иногда попадаются такие произведения, которые хочется подарить всем и каждому.
Вам в 2024-м — попалось?
Если не в 2024-м, то можно вспомнить вообще.
Какую книгу 2024-го вам хочется дарить?
Знаете ощущение: книга так универсально хороша, что хочется купить сразу несколько экземпляров и раздарить всем близким (и неблизким)?
Интересное здесь про «универсально хороша».
Мы так часто говорим о том, что люди разные. Мы понимаем, что дарить книги можно, если приблизительно представляешь вкус/уровень начитанности/сферу интересов человека.
Тем не менее.
Иногда попадаются такие произведения, которые хочется подарить всем и каждому.
Вам в 2024-м — попалось?
Если не в 2024-м, то можно вспомнить вообще.
Здравствуйте!
Мне очень приятно, что вы приходите и остаётесь.
Напишу очередное промежуточное обновление поста-знакомства.
Меня зовут Ольга, я живу в Питере, работаю врачом и мамой, пишу романы и рассказы, с увлечением исследую современный литературный мир и нащупываю собственный в нём путь.
Пишу мистику, даже если пытаюсь писать реализм. Почти всё, что я пытаюсь в реализм или магреализм, звучит в христианской парадигме.
Мои романы «Обителей много» и дилогия «Соната с речитативом»/«Время жестоких чудес» ищут издателей, а пока их можно прочитать на сайтах Ридеро/Литрес.
Дилогия в бумажном виде есть у меня лично, пишите.
Рассказы в свободном доступе — по ссылкам.
Я пишу книжные рецензии, потому что не умею читать молча. 😁 Книга кажется мне по-настоящему прочитанной, если я запишу свои мысли и обсужу их с толпой людей.
Я читаю стихи (не свои), а посколько это я тоже не умею делать молча, у меня есть рубрика «стихотворение дня».
Я часто гуляю и путешествую, а поскольку я не умею... ну, вы поняли 🤣, у меня есть рубрика #безоглядно. Иногда я лезу в какую-то гору или улетаю в незнакомый город, из этого потом рождаются интересные (или страшные) истории.
Да, кофе я тоже пить молча не умею, поэтому есть #обитель_писателя: иногда я рассказываю про кофейни, в которых уютно работать над текстом.
Сейчас я пишу третий роман, а он пишет меня, и вы можете наблюдать за реалити-шоу «кто кого».
Мне будет приятно, если вы расскажете, кто вы и откуда пришли (даже если вы пришли давно и долго молчали 😁).
#личныйконтент
Мне очень приятно, что вы приходите и остаётесь.
Напишу очередное промежуточное обновление поста-знакомства.
Меня зовут Ольга, я живу в Питере, работаю врачом и мамой, пишу романы и рассказы, с увлечением исследую современный литературный мир и нащупываю собственный в нём путь.
Пишу мистику, даже если пытаюсь писать реализм. Почти всё, что я пытаюсь в реализм или магреализм, звучит в христианской парадигме.
Мои романы «Обителей много» и дилогия «Соната с речитативом»/«Время жестоких чудес» ищут издателей, а пока их можно прочитать на сайтах Ридеро/Литрес.
Дилогия в бумажном виде есть у меня лично, пишите.
Рассказы в свободном доступе — по ссылкам.
Я пишу книжные рецензии, потому что не умею читать молча. 😁 Книга кажется мне по-настоящему прочитанной, если я запишу свои мысли и обсужу их с толпой людей.
Я читаю стихи (не свои), а посколько это я тоже не умею делать молча, у меня есть рубрика «стихотворение дня».
Я часто гуляю и путешествую, а поскольку я не умею... ну, вы поняли 🤣, у меня есть рубрика #безоглядно. Иногда я лезу в какую-то гору или улетаю в незнакомый город, из этого потом рождаются интересные (или страшные) истории.
Да, кофе я тоже пить молча не умею, поэтому есть #обитель_писателя: иногда я рассказываю про кофейни, в которых уютно работать над текстом.
Сейчас я пишу третий роман, а он пишет меня, и вы можете наблюдать за реалити-шоу «кто кого».
Мне будет приятно, если вы расскажете, кто вы и откуда пришли (даже если вы пришли давно и долго молчали 😁).
#личныйконтент
Стихотворение дня
Светлана Лаврентьева
Здесь такое утро занимается, что невольно хочется к нему. Солнечный раскачивая маятник, три вершины прогоняют тьму. Первый луч, как маленькая молния, бьет в окно и заставляет жить. Белый ватман снежного безмолвия: если хочешь счастья — напиши. Звон хрустальный, волшебство морозное — надышись, пройди сквозь этот лес. Столько раз мы вырастали взрослыми — наконец пора не повзрослеть. В этой чаше горной вечность спрятана, каждый шаг осознан и весом. Выходи, мой свет, играть с ребятами, научись не замечать часов.
Все сценарии иные терпят бедствие, песни прошлого летят в терновый куст.
Триединство
места,
времени
и действия
кажется важнейшим из искусств.
#цитаты_жемчуг
Светлана Лаврентьева
Здесь такое утро занимается, что невольно хочется к нему. Солнечный раскачивая маятник, три вершины прогоняют тьму. Первый луч, как маленькая молния, бьет в окно и заставляет жить. Белый ватман снежного безмолвия: если хочешь счастья — напиши. Звон хрустальный, волшебство морозное — надышись, пройди сквозь этот лес. Столько раз мы вырастали взрослыми — наконец пора не повзрослеть. В этой чаше горной вечность спрятана, каждый шаг осознан и весом. Выходи, мой свет, играть с ребятами, научись не замечать часов.
Все сценарии иные терпят бедствие, песни прошлого летят в терновый куст.
Триединство
места,
времени
и действия
кажется важнейшим из искусств.
#цитаты_жемчуг
Пока я собиралась показать вам волшебные питерские отражения, выпал снег.
Реки встают.
Мне всегда тяжело даётся прощание с невскими водами до весны, но цикличность неизбежна. Я дождусь встречи. Пусть реки спят в тепле и уюте.
На фото 13 декабря.
#безоглядно_питер
Реки встают.
Мне всегда тяжело даётся прощание с невскими водами до весны, но цикличность неизбежна. Я дождусь встречи. Пусть реки спят в тепле и уюте.
На фото 13 декабря.
#безоглядно_питер
Стихотворение дня
Константин Симонов
Предчувствие любви страшнее
Самой любви. Любовь — как бой,
Глаз на глаз ты сошелся с нею.
Ждать нечего, она с тобой.
Предчувствие любви — как шторм,
Уже чуть-чуть влажнеют руки,
Но тишина еще, и звуки
Рояля слышны из-за штор.
А на барометре к чертям
Все вниз летит, летит давленье,
И в страхе светопреставленья
Уж поздно жаться к берегам.
Нет, хуже. Это как окоп,
Ты, сидя, ждешь свистка в атаку,
А там, за полверсты, там знака
Тот тоже ждет, чтоб пулю в лоб…
1945
#цитаты_жемчуг
Константин Симонов
Предчувствие любви страшнее
Самой любви. Любовь — как бой,
Глаз на глаз ты сошелся с нею.
Ждать нечего, она с тобой.
Предчувствие любви — как шторм,
Уже чуть-чуть влажнеют руки,
Но тишина еще, и звуки
Рояля слышны из-за штор.
А на барометре к чертям
Все вниз летит, летит давленье,
И в страхе светопреставленья
Уж поздно жаться к берегам.
Нет, хуже. Это как окоп,
Ты, сидя, ждешь свистка в атаку,
А там, за полверсты, там знака
Тот тоже ждет, чтоб пулю в лоб…
1945
#цитаты_жемчуг
«Любовь — это постоянное вопрошание» Кундеры становится для меня ключом к выходу из смятения последних недель/дней.
Вопрошание и взгляд, вообще, когда мы любим, мы смотрим (об этом же говорила Оля Демидюк на встрече, когда рассказывала про любовь к земле и к деревенскому дому).
Получается в две стороны: чтобы полюбить деятельно, надо спрашивать и смотреть (я сразу вспоминаю вечерний обход в отделении: моя работа с банального уровня, на самом деле, при вложении внимания (по-настоящему) переходит в работу деятельной любви: если я действительно спрашиваю пациентов о конкретных вещах и действительно вижу, что они отвечают и что при этом чувствуют).
Я сегодня смотрела на свой текст, перечитывала его с самого начала, вглядывалась и попробовала вопрошать персонажей (и себя) — в местах, где чувствую провисание.
И фраза Кундеры помогла мне открыть дверь, которая несколько дней казалась наглухо запертой: герой стоит перед скалой и беспомощно крутит внутри толкиновское «скажи "друг" и входи», не в силах подобрать нужный пароль.
Оказалось, что эту дверь открывает вопрошание, основой которому служит любовь (основой всему в этом мире служит любовь, так-то).
Я не шучу про «пишу роман, а он пишет меня: кто кого?».
Я взяла на себя слишком много, а согласиться на меньшее теперь не могу, потому что знаю, что такое по-настоящему живой текст. Положа руку на сердце, ваша автор могла бы писать более регулярно и безоглядно (как в своё время «Обители»), если бы не пыталась внести в текст всё, чем богата моя собственная жизнь (а она богата) и поменьше бы переживала, что текст не удерживается в рамках романа и окатывает меня с головой.
Чем больше я пытаюсь сосредоточиться на собственной жизни, тем беспомощнее я себя чувствую перед лицом текста.
Пора попробовать поступить наоборот.
И, как я и сказала, мой спасительный ключ — фраза про вопрошание. Убрать себя из уравнения (даже из любовного треугольника можно выйти без потерь, если спрашивать, а не присваивать, — это я уже даю слово героине).
Подозреваю, вышенаписанное получилось слишком невразумительным, а значит, #личныйконтент тут уместнее, чем #39_рабочее. 🤣
Вопрошание и взгляд, вообще, когда мы любим, мы смотрим (об этом же говорила Оля Демидюк на встрече, когда рассказывала про любовь к земле и к деревенскому дому).
Получается в две стороны: чтобы полюбить деятельно, надо спрашивать и смотреть (я сразу вспоминаю вечерний обход в отделении: моя работа с банального уровня, на самом деле, при вложении внимания (по-настоящему) переходит в работу деятельной любви: если я действительно спрашиваю пациентов о конкретных вещах и действительно вижу, что они отвечают и что при этом чувствуют).
Я сегодня смотрела на свой текст, перечитывала его с самого начала, вглядывалась и попробовала вопрошать персонажей (и себя) — в местах, где чувствую провисание.
И фраза Кундеры помогла мне открыть дверь, которая несколько дней казалась наглухо запертой: герой стоит перед скалой и беспомощно крутит внутри толкиновское «скажи "друг" и входи», не в силах подобрать нужный пароль.
Оказалось, что эту дверь открывает вопрошание, основой которому служит любовь (основой всему в этом мире служит любовь, так-то).
Я не шучу про «пишу роман, а он пишет меня: кто кого?».
Я взяла на себя слишком много, а согласиться на меньшее теперь не могу, потому что знаю, что такое по-настоящему живой текст. Положа руку на сердце, ваша автор могла бы писать более регулярно и безоглядно (как в своё время «Обители»), если бы не пыталась внести в текст всё, чем богата моя собственная жизнь (а она богата) и поменьше бы переживала, что текст не удерживается в рамках романа и окатывает меня с головой.
Чем больше я пытаюсь сосредоточиться на собственной жизни, тем беспомощнее я себя чувствую перед лицом текста.
Пора попробовать поступить наоборот.
И, как я и сказала, мой спасительный ключ — фраза про вопрошание. Убрать себя из уравнения (даже из любовного треугольника можно выйти без потерь, если спрашивать, а не присваивать, — это я уже даю слово героине).
Подозреваю, вышенаписанное получилось слишком невразумительным, а значит, #личныйконтент тут уместнее, чем #39_рабочее. 🤣
«Piccola Сицилия», Даниэль Шпек
Не мы находим свою жизнь, думал Мориц. Она находит нас. В тот момент, что определили не мы, в минуту полной нашей беззащитности. Не надо искать себя, достаточно лишь потеряться. И все случится.
Иногда не мы находим книги. Они находят нас. В тот момент, что определили не мы, в минуту полной нашей беззащитности. 🤣
Бывает, я сознательно выбираю книги (мне надо, скажем, читать пласт истории Восточной Пруссии или исследовать адюльтер-тему); бывает, книги сами приходят ко мне — и попадают в ряд нужных, необходимых, программных.
Я часто читаю непредвзято: не заглядывая в спойлеры/рецензии, даже об авторе имея смутное представление.
Вот что бы вы подумали, увидев в названии слово «Сицилия»?
Сначала мне было не очень. Язык, прыжки фокала, плюс ассоциации с парой нелюбимых книг.
Но потом история смогла меня забрать.
Piccola Сицилия — книга, которая была мне нужна, потому что она про поиск корней, про деда, про войну, про холокост, про любовь, про... про... слишком много совпадений, чтобы я могла остаться равнодушной.
Я и не осталась.
Археолог Нина ищет следы деда, пропавшего без вести во время войны. Есть вероятность, что он разбился в самолёте, перелетавшем из Туниса в Германию во время отступления немцев с Африканского побережья. Да, маленькая деталь: дед Мориц — кинооператор, пропагандист вермахта, успевший до начала военных действий, собственно, обручиться с бабушкой главной героини и зачать её мать. И потом — пропасть без вести.
Практически вся история — это большой флэшбек в сороковые годы. Тунис. Что вы знаете о Тунисе? Я теперь что-то знаю. Я нашла его на карте. 🤣
Ладно, кроме шуток, как я уже упоминала, книга ещё и срифмовалась для меня с только что пересмотренной «Касабланкой». Я разглядывала побережье, читала названия городов и очередной раз расширила личный кругозор, хотя бы просто тем, что взглянула на привычную картину войны с другого берега.
Тут вообще можно много говорить о военной литературе. Например, книжный клуб «Невидимый нам свет» получил название от почти одноименной книги, — в ней история развивалась во Франции, и я тогда встретилась с новым для себя историческим ракурсом.
Сколько их ещё есть — ракурсов... Последние месяцы моё внимание сфокусировано в Восточной Пруссии, и я читала книги, написанные немцами — жителями Кёнигсберга и побережья.
Но, пожалуй, кроме «Касабланки» я раньше не сталкивалась с взглядом с востока. Тут нужна ремарка, что нормальные люди не учат историю по художественным произведениям, но я никогда и не говорю, что учу историю по книге. Нет, цепляющий нарратив — это толчок, как минимум, к тому, чтобы изучить ещё какие-то источники.
Piccola Сицилия — микрорайон в Тунисе. Действие основного массива истории происходит во время захвата Туниса немецкой армией. Я прочитала достаточно критики про исторические «ложки дёгтя», но я умею от них абстрагироваться (не равно закрывать глаза), если встречаю сильный нарратив, который нужен моему сердцу.
Этот оказался нужен. В конце концов, мы не имеем права перекладывать на авторов художественной прозы ответственность за своё (не)знание и (не)понимание исторических процессов.
Итак, я прочитала историю жизни немца Морица. Историю о смене судьбы и имени. Я сейчас близка к тому, чтобы написать фразу, которую читатели терпеть не могут, а именно: у меня просто нет слов (помню, Катя, как ты однажды возмутилась на подобное: ты писатель или кто? Ищи слова! 😂).
продолжение 👇
#читательское
Не мы находим свою жизнь, думал Мориц. Она находит нас. В тот момент, что определили не мы, в минуту полной нашей беззащитности. Не надо искать себя, достаточно лишь потеряться. И все случится.
Иногда не мы находим книги. Они находят нас. В тот момент, что определили не мы, в минуту полной нашей беззащитности. 🤣
Бывает, я сознательно выбираю книги (мне надо, скажем, читать пласт истории Восточной Пруссии или исследовать адюльтер-тему); бывает, книги сами приходят ко мне — и попадают в ряд нужных, необходимых, программных.
Я часто читаю непредвзято: не заглядывая в спойлеры/рецензии, даже об авторе имея смутное представление.
Вот что бы вы подумали, увидев в названии слово «Сицилия»?
Сначала мне было не очень. Язык, прыжки фокала, плюс ассоциации с парой нелюбимых книг.
Но потом история смогла меня забрать.
Piccola Сицилия — книга, которая была мне нужна, потому что она про поиск корней, про деда, про войну, про холокост, про любовь, про... про... слишком много совпадений, чтобы я могла остаться равнодушной.
Я и не осталась.
Археолог Нина ищет следы деда, пропавшего без вести во время войны. Есть вероятность, что он разбился в самолёте, перелетавшем из Туниса в Германию во время отступления немцев с Африканского побережья. Да, маленькая деталь: дед Мориц — кинооператор, пропагандист вермахта, успевший до начала военных действий, собственно, обручиться с бабушкой главной героини и зачать её мать. И потом — пропасть без вести.
Практически вся история — это большой флэшбек в сороковые годы. Тунис. Что вы знаете о Тунисе? Я теперь что-то знаю. Я нашла его на карте. 🤣
Ладно, кроме шуток, как я уже упоминала, книга ещё и срифмовалась для меня с только что пересмотренной «Касабланкой». Я разглядывала побережье, читала названия городов и очередной раз расширила личный кругозор, хотя бы просто тем, что взглянула на привычную картину войны с другого берега.
Тут вообще можно много говорить о военной литературе. Например, книжный клуб «Невидимый нам свет» получил название от почти одноименной книги, — в ней история развивалась во Франции, и я тогда встретилась с новым для себя историческим ракурсом.
Сколько их ещё есть — ракурсов... Последние месяцы моё внимание сфокусировано в Восточной Пруссии, и я читала книги, написанные немцами — жителями Кёнигсберга и побережья.
Но, пожалуй, кроме «Касабланки» я раньше не сталкивалась с взглядом с востока. Тут нужна ремарка, что нормальные люди не учат историю по художественным произведениям, но я никогда и не говорю, что учу историю по книге. Нет, цепляющий нарратив — это толчок, как минимум, к тому, чтобы изучить ещё какие-то источники.
Piccola Сицилия — микрорайон в Тунисе. Действие основного массива истории происходит во время захвата Туниса немецкой армией. Я прочитала достаточно критики про исторические «ложки дёгтя», но я умею от них абстрагироваться (не равно закрывать глаза), если встречаю сильный нарратив, который нужен моему сердцу.
Этот оказался нужен. В конце концов, мы не имеем права перекладывать на авторов художественной прозы ответственность за своё (не)знание и (не)понимание исторических процессов.
Итак, я прочитала историю жизни немца Морица. Историю о смене судьбы и имени. Я сейчас близка к тому, чтобы написать фразу, которую читатели терпеть не могут, а именно: у меня просто нет слов (помню, Катя, как ты однажды возмутилась на подобное: ты писатель или кто? Ищи слова! 😂).
продолжение 👇
#читательское
👆«Piccola Сицилия», Даниэль Шпек, продолжение
Ну хорошо, я попробую: мне нечасто попадалась столь забористая история судьбы человека на фоне исторических событий. И дело не столько во внешней динамике, сколько во внутренней. Вот такой парадокс. Казалось бы, если писатель фокусируется на внутренней динамике персонажа, это замедляет повествование, но, на мой взгляд, основное повествование Piccola Сицилия — это именно процессы внутри Морица.
Я недавно говорила о мужской/женской прозе и упомянула, что Шпек мне показался местами чересчур «женским», имея в виду именно это: автор сосредоточен на чувствах.
Но потом я разглядела сосредоточенность Шпека: она по-мужски основательна, она, по сути, помогает ему развернуть эпический экшн в душе отдельно взятого человека. Немца. Солдата вермахта. Винтика пропагандистской машины. Человека. Жениха. Отца. Приёмного сына. Потерявшего имя. Потерявшего род. Страну. Смысл жизни. Нашедшего имя. Страну. Этнос.
Дочь. Любовь.
Мурашки по коже.
— Я должен сменить веру? — спросил Мориц.
— Вы давно уже еврей. Загляните в свой паспорт.
Друзья, вы ведь мне в самом деле помогли дискуссией про мужское/женское, в частности вот, был хороший ответ: м/ж зависит от того, кем любуется автор — девочками или мальчиками.
И вот, я читаю Piccola Сицилия и думаю, думаю: кто больше любуется Морицом, препарирует его малейшие побуждения, изучает, проводит через мыслимое и немыслимое, — я или автор? Быть может, это лишь моя оптика? Я же девочка. Получается, я оказалась сосредоточенной на судьбе одного немца. Ни Виктор, ни Ясмина меня особенно не волновали (местами — раздражали), про остальных персонажей мне и сказать нечего. Теперь я думаю, не зря ли обвинила Шпека в «женскости» — может, это всего лишь я зашла с ноги в его книгу и всю дорогу беззастенчиво смотрела на Морица, не отводя взгляда?
Как бы то ни было, а смотреть есть на что.
В этой книге некоторые вопросы отстаются без ответов, некоторые сокровища остаются ненайденными (и разбросанными по дну морскому), и это кажется правильным. Мастерство неоднозначности — странная штука, но кто-то им владеет.
Словом... мне хочется избежать банальностей вроде того, что я прикоснулась к культуре, о которой не имела представления до того, и узнала кусочек истории, который был слепым пятном.
Я скажу о том, что у меня ком в горле. О том, что такое взгляд — взгляд, который, оказывается, может сделать человека отцом ребёнка. О том, что такое судьба. Мектуб.
И да, я хочу выпить бокал марсалы.
Я обычно не пью креплёное и сладкое.
Но я без ума от хороших историй.
#читательское
Ну хорошо, я попробую: мне нечасто попадалась столь забористая история судьбы человека на фоне исторических событий. И дело не столько во внешней динамике, сколько во внутренней. Вот такой парадокс. Казалось бы, если писатель фокусируется на внутренней динамике персонажа, это замедляет повествование, но, на мой взгляд, основное повествование Piccola Сицилия — это именно процессы внутри Морица.
Я недавно говорила о мужской/женской прозе и упомянула, что Шпек мне показался местами чересчур «женским», имея в виду именно это: автор сосредоточен на чувствах.
Но потом я разглядела сосредоточенность Шпека: она по-мужски основательна, она, по сути, помогает ему развернуть эпический экшн в душе отдельно взятого человека. Немца. Солдата вермахта. Винтика пропагандистской машины. Человека. Жениха. Отца. Приёмного сына. Потерявшего имя. Потерявшего род. Страну. Смысл жизни. Нашедшего имя. Страну. Этнос.
Дочь. Любовь.
Мурашки по коже.
— Я должен сменить веру? — спросил Мориц.
— Вы давно уже еврей. Загляните в свой паспорт.
Друзья, вы ведь мне в самом деле помогли дискуссией про мужское/женское, в частности вот, был хороший ответ: м/ж зависит от того, кем любуется автор — девочками или мальчиками.
И вот, я читаю Piccola Сицилия и думаю, думаю: кто больше любуется Морицом, препарирует его малейшие побуждения, изучает, проводит через мыслимое и немыслимое, — я или автор? Быть может, это лишь моя оптика? Я же девочка. Получается, я оказалась сосредоточенной на судьбе одного немца. Ни Виктор, ни Ясмина меня особенно не волновали (местами — раздражали), про остальных персонажей мне и сказать нечего. Теперь я думаю, не зря ли обвинила Шпека в «женскости» — может, это всего лишь я зашла с ноги в его книгу и всю дорогу беззастенчиво смотрела на Морица, не отводя взгляда?
Как бы то ни было, а смотреть есть на что.
В этой книге некоторые вопросы отстаются без ответов, некоторые сокровища остаются ненайденными (и разбросанными по дну морскому), и это кажется правильным. Мастерство неоднозначности — странная штука, но кто-то им владеет.
Словом... мне хочется избежать банальностей вроде того, что я прикоснулась к культуре, о которой не имела представления до того, и узнала кусочек истории, который был слепым пятном.
Я скажу о том, что у меня ком в горле. О том, что такое взгляд — взгляд, который, оказывается, может сделать человека отцом ребёнка. О том, что такое судьба. Мектуб.
И да, я хочу выпить бокал марсалы.
Я обычно не пью креплёное и сладкое.
Но я без ума от хороших историй.
#читательское
Я вам такая вчера: всё, разбираюсь с романом, пересматриваю приоритеты, точно-точно возьму себя в руки, допишу и проч и проч и проч.
Мой мозг в шесть утра: псс, у меня для тебя кое-что интересненькое — не хочешь написать рассказ о любви и кофе?
Я: уйди.
Мозг, вкрадчиво: а помнишь, как у Кабрэ в «Зимнем пути»?..
Аааа.
Мне НУЖНЫ эти серьги. 😁
Мой мозг в шесть утра: псс, у меня для тебя кое-что интересненькое — не хочешь написать рассказ о любви и кофе?
Я: уйди.
Мозг, вкрадчиво: а помнишь, как у Кабрэ в «Зимнем пути»?..
Аааа.
Мне НУЖНЫ эти серьги. 😁
«Башня тишины», Рагим Джафаров
Зороастрийский бобтейл!
Редкий случай, когда я готова развести руками и... жанр? Не знаю. Смысл? Аааа, не объяснить. Стиль? Красиво, да-а. Зачем читать? В смысле — зачем? Это Джафаров. В смысле — вы ещё не читали Джафарова?!
Про «Башню тишины» почему-то хочется написать коротко и выразительно.
Это яркая (да) сказка о том, как прекрасный принц (нет) в компании верного товарища (нет) и коня (нет) отправился спасать прекрасную принцессу (нет) из башни (ну, допустим, да).
Дело происходит в Баку. Вам ещё мало? Ок, могу докинуть: главный герой — слепой маг-шарлатан, но, на самом деле, историк, который зороастризм изучал подробно и долго (и понял, кажется, куда глубже, чем сам от себя ожидал).
А ещё в романе есть кот.
И азербайджанская еда.
(на этом месте я прервала чтения и написала Тане, что Джафаров котом и едой купил меня с потрохами и, даже если фабула меня разочарует, я уже восторге).
Фабула не разочаровала. Таня до конца выслушивала мои восторги в режиме реального времени; все мои «я плачу» или «он мастер диалогов» или«а Джафаров женат?»
Если серьёзно.
Мне кажется, автор очень добрый и умный. Вот просто чрезвычайно добрый (я это по «Его последним дням» поняла). У него чудовищно изобретательный мозг. И да, он мастер диалогов и метафор. Местами он пишет гомерически смешно (NB! обсценная лексика), местами пронзительно серьёзно; лично я могу сказать, что с меня слой за слоем сошёл скепсис, с которым я начинала читать книгу, в конце я стояла, обнажённая, обожжённая, счастливая, перед древним городом и могла только повторить за автором:
— Красиво, да-а.
#читательское
P.S. Для тех, кто «читает» ушами: «Башня тишины» — не просто аудиокнига, а спектакль. Голоса подобраны отлично. Очень советую именно слушать (у меня, правда, терпения на всю книгу не хватило, проглотила глазами за полдня).
Зороастрийский бобтейл!
Редкий случай, когда я готова развести руками и... жанр? Не знаю. Смысл? Аааа, не объяснить. Стиль? Красиво, да-а. Зачем читать? В смысле — зачем? Это Джафаров. В смысле — вы ещё не читали Джафарова?!
Про «Башню тишины» почему-то хочется написать коротко и выразительно.
Это яркая (да) сказка о том, как прекрасный принц (нет) в компании верного товарища (нет) и коня (нет) отправился спасать прекрасную принцессу (нет) из башни (ну, допустим, да).
Дело происходит в Баку. Вам ещё мало? Ок, могу докинуть: главный герой — слепой маг-шарлатан, но, на самом деле, историк, который зороастризм изучал подробно и долго (и понял, кажется, куда глубже, чем сам от себя ожидал).
А ещё в романе есть кот.
И азербайджанская еда.
(на этом месте я прервала чтения и написала Тане, что Джафаров котом и едой купил меня с потрохами и, даже если фабула меня разочарует, я уже восторге).
Фабула не разочаровала. Таня до конца выслушивала мои восторги в режиме реального времени; все мои «я плачу» или «он мастер диалогов» или
Если серьёзно.
Мне кажется, автор очень добрый и умный. Вот просто чрезвычайно добрый (я это по «Его последним дням» поняла). У него чудовищно изобретательный мозг. И да, он мастер диалогов и метафор. Местами он пишет гомерически смешно (NB! обсценная лексика), местами пронзительно серьёзно; лично я могу сказать, что с меня слой за слоем сошёл скепсис, с которым я начинала читать книгу, в конце я стояла, обнажённая, обожжённая, счастливая, перед древним городом и могла только повторить за автором:
— Красиво, да-а.
#читательское
P.S. Для тех, кто «читает» ушами: «Башня тишины» — не просто аудиокнига, а спектакль. Голоса подобраны отлично. Очень советую именно слушать (у меня, правда, терпения на всю книгу не хватило, проглотила глазами за полдня).
мы так сильны, что становиться
сильнее некуда уже
и все, что нас не убивает,
не убивает нас — и все
Немного #личныйконтент — под занавес года, пожалуй, можно.
Много говорим с авторами про отказы от издательств — тема знакомая и болезненная. Отказы бывают разных типов — молчание (самый частый), известная отписка «ваша рукопись крута, она не подходит в наш портфель, но вы держитесь» и редкий зверь — подробный мотивированный отказ (такой я получила единожды).
Но я вам расскажу ещё про один вариант, который сделал мне, пожалуй, больнее всего. Пришло время черпать из боли — силу.
Летом я получила не отказ, а... письмо, о котором мы все мечтаем.
«Нам очень понравилась ваша рукопись, скажите, нет ли у вас обязательств перед другими издательствами? А другие рукописи есть?»
Издательство известное, крупное.
Я ответила. Мне пообещали связаться «в скором времени». Через два месяца я написала деликатное письмо-вопрос. Тишина. Тишина до сих пор.
Это не горе, не конец всего, это часть моей жизни в её разнообразии – я так живу. Я ведь не остановилась и не остановлюсь. Читательская аудитория растёт, я иду вперёд по своему пути, не присваиваю чужое, не мечтаю о несбыточном, не пытаюсь притвориться кем-то, кем я не являюсь.
Потихоньку отваливается лишнее. Остаётся своё. К концу года подхожу с пониманием, что состоялась как собственная мечта скольки-то летней давности.
В 2024-м я получила значительно больше отказов, чем в 2023-м.
Это значит — что? Меня становится больше, я расширяюсь.
Неизменным остаётся любопытство: как, где, в какой момент, каким способом мир выведет мои книги на свет, если это суждено?
сильнее некуда уже
и все, что нас не убивает,
не убивает нас — и все
Немного #личныйконтент — под занавес года, пожалуй, можно.
Много говорим с авторами про отказы от издательств — тема знакомая и болезненная. Отказы бывают разных типов — молчание (самый частый), известная отписка «ваша рукопись крута, она не подходит в наш портфель, но вы держитесь» и редкий зверь — подробный мотивированный отказ (такой я получила единожды).
Но я вам расскажу ещё про один вариант, который сделал мне, пожалуй, больнее всего. Пришло время черпать из боли — силу.
Летом я получила не отказ, а... письмо, о котором мы все мечтаем.
«Нам очень понравилась ваша рукопись, скажите, нет ли у вас обязательств перед другими издательствами? А другие рукописи есть?»
Издательство известное, крупное.
Я ответила. Мне пообещали связаться «в скором времени». Через два месяца я написала деликатное письмо-вопрос. Тишина. Тишина до сих пор.
Это не горе, не конец всего, это часть моей жизни в её разнообразии – я так живу. Я ведь не остановилась и не остановлюсь. Читательская аудитория растёт, я иду вперёд по своему пути, не присваиваю чужое, не мечтаю о несбыточном, не пытаюсь притвориться кем-то, кем я не являюсь.
Потихоньку отваливается лишнее. Остаётся своё. К концу года подхожу с пониманием, что состоялась как собственная мечта скольки-то летней давности.
В 2024-м я получила значительно больше отказов, чем в 2023-м.
Это значит — что? Меня становится больше, я расширяюсь.
Неизменным остаётся любопытство: как, где, в какой момент, каким способом мир выведет мои книги на свет, если это суждено?
«Спаси и сохрани», Кирилл Рябов
— Смотри, у меня такое же колечко, как у тебя, — ответила Света и показала палец. — Мне бабушка подарила.
— И что, спасает оно тебя? — спросил Филипп.
Тяжело.
К «Спаси и сохрани» меня привела личная история — интерес к прозе Рябова в совокупности с интересом к деятельности издательства «Ноократия»; я купила книгу, лишь отчасти предполагая, что найду внутри. Книга стала одним из сильнейших впечатлений декабря, а нужные слова о ней нашлись только сейчас.
Помните недавнее обсуждение женской/мужской прозы?
Я только что вышла из магазина с шоколадом — от 40% содержания какао-бобов до нескольких разновидностей 100%-го; в магазине я расспрашивала девочку-продавщицу, чем четыре вида 100%-го шоколада отличаются друг от друга — отенками вкуса, специями, мягкостью и пр.
Так вот, «Спаси и сохрани» — это плитка 100%-ной мужской прозы, горькая как полынь. Ни грамма ванильки или ягодных ноток, ничто не уводит ни в красное вино, ни в карамель. Чтобы прочитать, нужно сделать глубокий вдох и стиснуть зубы.
Вопрос — нужно ли читать?
Мне было нужно.
Я вообще пропускаю через себя очень многое. Мне нужно пропускать много смерти, войны, насилия, боли, страха. Дело в том, что с некоторыми вещами я никогда в жизни не сталкивалась и не столкнусь (наверное), и слава Богу; но я читатель крепкий и опытный, я могу через сильную прозу войти в чужую шкуру и побыть тем, кем я не являюсь.
Я становлюсь больше. Мои глаза видят больше. Проза, которая заставляет меня вспомнить о том, чем и как живёт/жила моя страна, отдельные люди, разбросанные по разным её концам, — пьющие, травмированные, искалеченные, падшие, растерявшие слова и смысл, — это хорошая, важная проза.
Процитирую описание книги с сайта издательства:
«Русские мальчики Филипп и Даня едут сквозь зиму по заброшенным деревням и заметенным снегом дорогам. Русские мальчики хотят жить и любить, но в дороге встречают только горе и смерть, ненастье и ветер. Маленькая и несчастливая жизнь здесь теплится по углам на птичьих правах. Никто не спасёт, никто не протянет руку: а вместо нательного крестика - кольцо-оберег, два заветные слова, в которых отчаянье и надежда идут следом по замкнутому кругу.»
#читательское
продолжение 👇
— Смотри, у меня такое же колечко, как у тебя, — ответила Света и показала палец. — Мне бабушка подарила.
— И что, спасает оно тебя? — спросил Филипп.
Тяжело.
К «Спаси и сохрани» меня привела личная история — интерес к прозе Рябова в совокупности с интересом к деятельности издательства «Ноократия»; я купила книгу, лишь отчасти предполагая, что найду внутри. Книга стала одним из сильнейших впечатлений декабря, а нужные слова о ней нашлись только сейчас.
Помните недавнее обсуждение женской/мужской прозы?
Я только что вышла из магазина с шоколадом — от 40% содержания какао-бобов до нескольких разновидностей 100%-го; в магазине я расспрашивала девочку-продавщицу, чем четыре вида 100%-го шоколада отличаются друг от друга — отенками вкуса, специями, мягкостью и пр.
Так вот, «Спаси и сохрани» — это плитка 100%-ной мужской прозы, горькая как полынь. Ни грамма ванильки или ягодных ноток, ничто не уводит ни в красное вино, ни в карамель. Чтобы прочитать, нужно сделать глубокий вдох и стиснуть зубы.
Вопрос — нужно ли читать?
Мне было нужно.
Я вообще пропускаю через себя очень многое. Мне нужно пропускать много смерти, войны, насилия, боли, страха. Дело в том, что с некоторыми вещами я никогда в жизни не сталкивалась и не столкнусь (наверное), и слава Богу; но я читатель крепкий и опытный, я могу через сильную прозу войти в чужую шкуру и побыть тем, кем я не являюсь.
Я становлюсь больше. Мои глаза видят больше. Проза, которая заставляет меня вспомнить о том, чем и как живёт/жила моя страна, отдельные люди, разбросанные по разным её концам, — пьющие, травмированные, искалеченные, падшие, растерявшие слова и смысл, — это хорошая, важная проза.
Процитирую описание книги с сайта издательства:
«Русские мальчики Филипп и Даня едут сквозь зиму по заброшенным деревням и заметенным снегом дорогам. Русские мальчики хотят жить и любить, но в дороге встречают только горе и смерть, ненастье и ветер. Маленькая и несчастливая жизнь здесь теплится по углам на птичьих правах. Никто не спасёт, никто не протянет руку: а вместо нательного крестика - кольцо-оберег, два заветные слова, в которых отчаянье и надежда идут следом по замкнутому кругу.»
#читательское
продолжение 👇
👆«Спаси и сохрани», Кирилл Рябов, продолжение
Филипп только что вернулся с Чеченской войны и пытается рассказать другу о пережитом (тут, на самом деле, каждое слово не очень верно — ни «пытается», ни «рассказать», ни «пережитое» — всё это слишком вяленько с моей стороны, но Рябов звучит лучше).
В книге много диалогов; по сути, вся книга состоит из коротких быстрых глаголов и хлёстких диалогов. Когда кажется, что очередная сцена опрокидывает тебя на дно, следующая погружает ещё глубже. Здесь много мата. Много боли. Много темноты, снега, грязи, много смерти.
Есть ли в этой истории надежда? Знаете, я взяла книгу в руки, чтобы пролистать перед тем, как о ней говорить, и сначала не смогла — стало больно.
Но заставила себя снова прочитать последние две страницы.
Я снова выбираю быть оптимистом.
Я писала: вроде считается, что автор-мужчина оставляет читателю больше поля для достраивания собственных эмоций. Как бы отстраняясь. Снимая с себя ответственность.
В этой книге, мне кажется, между тем, что изображено, и тем, что чувствуют персонажи (и читатель), — просто бездна.
Без-дна. Каждый вправе измерить её своим личным эмоциометром. Мой зашкалило. Я онемела, оглохла и немного умерла. Потом воскресла.
Эту книгу нужно читать с большим запасом сил (я редкий человек: который сделал это в декабре в Питере, не пытайтесь повторить в домашних условиях).
На что похоже?
У меня однозначные ассоциации: немного Хармс и очень много — «Я буду Будда» Германа Канабеева. Вот как меня вышибло от прозы Канабеева, казалось бы, тоже эталонно мужской, с огромным количеством ненормативной лексики и разного рода описания эротических похождений (я прочитала книгу о красоте, о надежде, о любви, о попытке собрать себя по частям, о том, каково это — наперегонки со смертью, каково это — быть в 2000-х в России), схожим образом меня пришибло прозой Рябова.
Ещё раз скажу. Не всем надо, не всегда надо, но такая книга воплощена в мир, она есть, она здесь, спасибо за это.
#читательское
Филипп только что вернулся с Чеченской войны и пытается рассказать другу о пережитом (тут, на самом деле, каждое слово не очень верно — ни «пытается», ни «рассказать», ни «пережитое» — всё это слишком вяленько с моей стороны, но Рябов звучит лучше).
В книге много диалогов; по сути, вся книга состоит из коротких быстрых глаголов и хлёстких диалогов. Когда кажется, что очередная сцена опрокидывает тебя на дно, следующая погружает ещё глубже. Здесь много мата. Много боли. Много темноты, снега, грязи, много смерти.
Есть ли в этой истории надежда? Знаете, я взяла книгу в руки, чтобы пролистать перед тем, как о ней говорить, и сначала не смогла — стало больно.
Но заставила себя снова прочитать последние две страницы.
Я снова выбираю быть оптимистом.
Я писала: вроде считается, что автор-мужчина оставляет читателю больше поля для достраивания собственных эмоций. Как бы отстраняясь. Снимая с себя ответственность.
В этой книге, мне кажется, между тем, что изображено, и тем, что чувствуют персонажи (и читатель), — просто бездна.
Без-дна. Каждый вправе измерить её своим личным эмоциометром. Мой зашкалило. Я онемела, оглохла и немного умерла. Потом воскресла.
Эту книгу нужно читать с большим запасом сил (я редкий человек: который сделал это в декабре в Питере, не пытайтесь повторить в домашних условиях).
На что похоже?
У меня однозначные ассоциации: немного Хармс и очень много — «Я буду Будда» Германа Канабеева. Вот как меня вышибло от прозы Канабеева, казалось бы, тоже эталонно мужской, с огромным количеством ненормативной лексики и разного рода описания эротических похождений (я прочитала книгу о красоте, о надежде, о любви, о попытке собрать себя по частям, о том, каково это — наперегонки со смертью, каково это — быть в 2000-х в России), схожим образом меня пришибло прозой Рябова.
Ещё раз скажу. Не всем надо, не всегда надо, но такая книга воплощена в мир, она есть, она здесь, спасибо за это.
#читательское
Стихотворение дня
Александр Городницкий
Всё вокруг заметается вьюгой,
Постепенно пустеет, как зал.
Просыпаешься утром с испугом,
Что куда-то уже опоздал,
Отставая от всех понемногу
На минуту, на месяц, на год.
Поначалу ударишь тревогу,
А потом понемногу пройдёт.
И неспешно готовя свой завтрак
(А у всех в эту пору обед),
Ты поймёшь, что с бегущими в завтра
Состязаться возможности нет.
И совсем оказалось не страшно
Снова с теми налаживать связь,
Кто остался в эпохе вчерашней,
Никуда уже не торопясь.
#цитаты_жемчуг
Александр Городницкий
Всё вокруг заметается вьюгой,
Постепенно пустеет, как зал.
Просыпаешься утром с испугом,
Что куда-то уже опоздал,
Отставая от всех понемногу
На минуту, на месяц, на год.
Поначалу ударишь тревогу,
А потом понемногу пройдёт.
И неспешно готовя свой завтрак
(А у всех в эту пору обед),
Ты поймёшь, что с бегущими в завтра
Состязаться возможности нет.
И совсем оказалось не страшно
Снова с теми налаживать связь,
Кто остался в эпохе вчерашней,
Никуда уже не торопясь.
#цитаты_жемчуг