Осенью 2004 года моя сестра подарила мне огромную, исполинскую тыкву.
Время было не сказать, чтобы голодное, но суровое. А сестрица работала участковым терапевтом в одной из поликлиник Челябинска, и все старушки, которые у нее наблюдались, регулярно дарили что-то от садово-огородных щедрот. "Хреновину" в литровых банках, соленые огурцы-помидоры и диковинные, похожие на морских коньков патиссоны.
Как-то раз в ее кабинет старушка-пациентка вкатила тыкву размером с небольшую собачью будку. Очевидно, хотела отблагодарить за человеческое к себе отношение. Сестрица не могла отказаться от презента и вскоре передарила царь-овощ мне, зная мою крайнюю нужду и любовь к большим, монументальным предметам.
Я хотел испечь из тыквы пирог, да все недосуг. Она стояла у меня на полу, рядом с кроватью. Вместе с тыквой я встретил холодную зиму 2004 года.
И вот, в канун нового года, в квартиру ворвался мой товарищ. В одной руке у него елка, а в другой — бутылка казахстанской водки White magic, под мышкой — кралька "Краковской колбасы".
"Новый год, дорогой братец, а ты без елки. Не по-людски",
— сказал мой друг, протягивая заиндевевшую ель высотой метра полтора.
Вскоре возник резонный вопрос, а как елку поставить? Крестовины у меня в те годы отродясь не водилось, как и доступного интернета у которого можно было справиться о добром совете.
"Давай воткнем елку в тыкву!", — предложил гость.
Тыква стояла на широком деревянном подоконнике и смотрела, как тихо падает снег за окном. Мы, действительно, воткнули елку в тыкву и украсили получившуюся конструкцию мишурой и "дождиком".
К старому новому году тыква развалилась, елка рухнула и все это добро отправилось на помойку.
Всем хороша русская славная тыква. Когда мир начнет трещать и таять, в актовом зале ПТУ№2 Анадыря состоится бал, где всех накормят вкусным тыквенным пирогом. Это будет последний бал на Земле.
Время было не сказать, чтобы голодное, но суровое. А сестрица работала участковым терапевтом в одной из поликлиник Челябинска, и все старушки, которые у нее наблюдались, регулярно дарили что-то от садово-огородных щедрот. "Хреновину" в литровых банках, соленые огурцы-помидоры и диковинные, похожие на морских коньков патиссоны.
Как-то раз в ее кабинет старушка-пациентка вкатила тыкву размером с небольшую собачью будку. Очевидно, хотела отблагодарить за человеческое к себе отношение. Сестрица не могла отказаться от презента и вскоре передарила царь-овощ мне, зная мою крайнюю нужду и любовь к большим, монументальным предметам.
Я хотел испечь из тыквы пирог, да все недосуг. Она стояла у меня на полу, рядом с кроватью. Вместе с тыквой я встретил холодную зиму 2004 года.
И вот, в канун нового года, в квартиру ворвался мой товарищ. В одной руке у него елка, а в другой — бутылка казахстанской водки White magic, под мышкой — кралька "Краковской колбасы".
"Новый год, дорогой братец, а ты без елки. Не по-людски",
— сказал мой друг, протягивая заиндевевшую ель высотой метра полтора.
Вскоре возник резонный вопрос, а как елку поставить? Крестовины у меня в те годы отродясь не водилось, как и доступного интернета у которого можно было справиться о добром совете.
"Давай воткнем елку в тыкву!", — предложил гость.
Тыква стояла на широком деревянном подоконнике и смотрела, как тихо падает снег за окном. Мы, действительно, воткнули елку в тыкву и украсили получившуюся конструкцию мишурой и "дождиком".
К старому новому году тыква развалилась, елка рухнула и все это добро отправилось на помойку.
Всем хороша русская славная тыква. Когда мир начнет трещать и таять, в актовом зале ПТУ№2 Анадыря состоится бал, где всех накормят вкусным тыквенным пирогом. Это будет последний бал на Земле.
А я ещё раз напомню , что в палестинском Иерихоне — том самом, библиейском — центральная улица носит имя Дмитрия Анатольевича Медведева.
Forwarded from Zаписки традиционалиста
Кстати, если кто не заметил: на этой неделе русские войска освободили Палестину. Палестина - это название южного квартала Двуречной в Купянском районе, который наряду с кварталом Раково был освобожден на днях.
Достоинство топонимии Слобожанщины и Новороссии в том числе в обилии таких названий, как Палестина, Нью-Йорк, Константинополь (и Константинопольское), Ясная Поляна, Разлив... Всегда есть шанс освободить что-то звучное и знаковое.
Достоинство топонимии Слобожанщины и Новороссии в том числе в обилии таких названий, как Палестина, Нью-Йорк, Константинополь (и Константинопольское), Ясная Поляна, Разлив... Всегда есть шанс освободить что-то звучное и знаковое.
Зашел позавтракать в столовую. Там фоном играет современная российская "новогодняя музыка". Целый альбом. Никогда ничего подобного не слышал и даже не знал , что такое есть. Песни не детские , что было бы простительно, а именно взрослые. Это просто какая-то концентрированная пошлость и глупость. Что-то совершенно идиотское, кристальное. По сравнению с этим альбомом из столовой легендарная песня "Новый год" "Стекловаты" — это супер-хит уровня happy new year "Аббы" и "Пять минут" Гурченко. Не знаю , кто это поет. Но там есть, например, фразы "новогодний новый год" и "новый год — первый снег за окном"... Какой первый снег в новый год-то? Ох, это нам по грехам.
В конце декабря люди начинают привычно суетиться, заправляя себя “новогодним настроением”, будто высокооктановым бензином. На таком топливе человек хочет въехать в новый год, за порогом которого надеется встретить обещанное “новое счастье” в нелепом “рождественском” колпаке.
Лет семь назад вышедшая в тираж, а тогда еще весьма популярная поэтесса Вера Полозкова писала в ныне запрещенной социальной сети: "Мы спорим о янагихаре и навальном, (почему-то обе фамилии с маленькой буквы. прим. Друг ситный) составляем рождественские плейлисты, отправляем друзьям ссылочки на дешевые билеты к морю".
Поэтесса имела в виду, что есть некие "мы" (люди с хорошими лицами) и "они" (дремучее сивполапое быдло). Мне очень хорошо запомнилась эта пошлая глупость, но не из-за дифференциации людей (здесь я с ней, пожалуй, даже соглашусь), а из-за фразы: "Составляем рождественские плейлисты"
Очевидно, Вера Полозкова имела в виду не рождественские тропарь и кондак, а christmas music — навязчивый "джингл бенс", который играет в супермаркетах, чтобы люди больше тратили денег. Это тоже способ пробудить в себе новогоднее настроение. К нему прибегают не только собеседники Дудя, но завсегдатаи политических шоу на федеральных каналах и все кто угодно.
Другое дело, что никакого “нового счастья”, как правило, не случается ни для кого. Даже наоборот: похмелье, куски еды на неубранных тарелках, конфетти забилось в ворс ковра и раздражает. В сознании среднестатистического жителя России пресловутое “новогоднее настроение” создается, как легендарный салат “оливье” — из самых разных, нередко парадоксальных в своей совокупности, ингредиентов. В ушах — “джингл белс”, в глазах — огоньки китайских гирлянд (мне кажется, их мерцание вызывает эпилептические припадки), нос дышит хвоей, в руках — яркое солнышко мандарина.
Мандарины — типично советский элемент зимнего праздника (в Абхазской АССР они поспевали аккурат к новому году), “джингл белс” — западный, глобалистский. И если от напева про “звон бубенцов” уже подташнивает даже самых страстных любителей корпоративов, падких на всё сладкое и липкое, то к мандаринам люди до сих пор относятся с трепетом.
Для многих именно запах мандаринов ассоциируется с ярким, волнительным детством — подлинным праздником, льющимся через край. Когда родители были молодыми, и всё казалось навсегда и взаправду.
“Блещут золотом хлопушки,
Серебром звезду зажег
Добежавший до верхушки
Самый смелый огонек”,
Ребенок стоял на стуле по стойке “смирно”, с выражением читал стихотворение Маршака и точно знал, что “самый смелый огонек” — это он сам. И жизнь казалась чудесной и длинной, и пахло в комнате мандаринами.
Малец вырос, превратился в сутулого, сморщенного человека, задыхающегося от прокрастинации, суеты и тревог. Каждый год в декабре он пытается разыскать забытый-потерянный “огонек” — то самое "новогоднее настроение". Мучительно ищет его в дебрях своей души и, разумеется, не находит, потому что огонек накрыт медным тазом и его не видно.
Потому что все попытки вернуть праздник обречены на провал по двум основным причинам. Первая — детство безвозвратно ушло, и искать чистоту утренника, когда у тебя ипотека, ожирение и целое лукошко тяжелых, муторных переживаний — занятие унылое и бессмысленное. Лучше при помощи металлоискателя искать золото Емельяна Пугачева. Вторая проблема меньшая, но тоже важная. Праздника нет от избыточности. Особенно это касается регионов и семей, которым не постучалась война.
Это звучит странно, но как ни крути — радость нового года пустили под откос хитрые капиталисты, завалив полки сетевых магазинов тоннами самых разных мандаринов. Тех самых — абхазских, марокканских, даже каких-то диковинных: клементинов, танжеринов, зеленых, красных, голубых, черных...
А люди и рады — променяли праздник на сведенные скулы. К слову, круглый год, едят не только мандарины, но и другие “сакральные” яства, характерные для праздничного стола 1986-го года. Неудивительно, что при таких раскладах новогодняя трапеза будет мало чем отличаться от заурядного бизнес-ланча.
Лет семь назад вышедшая в тираж, а тогда еще весьма популярная поэтесса Вера Полозкова писала в ныне запрещенной социальной сети: "Мы спорим о янагихаре и навальном, (почему-то обе фамилии с маленькой буквы. прим. Друг ситный) составляем рождественские плейлисты, отправляем друзьям ссылочки на дешевые билеты к морю".
Поэтесса имела в виду, что есть некие "мы" (люди с хорошими лицами) и "они" (дремучее сивполапое быдло). Мне очень хорошо запомнилась эта пошлая глупость, но не из-за дифференциации людей (здесь я с ней, пожалуй, даже соглашусь), а из-за фразы: "Составляем рождественские плейлисты"
Очевидно, Вера Полозкова имела в виду не рождественские тропарь и кондак, а christmas music — навязчивый "джингл бенс", который играет в супермаркетах, чтобы люди больше тратили денег. Это тоже способ пробудить в себе новогоднее настроение. К нему прибегают не только собеседники Дудя, но завсегдатаи политических шоу на федеральных каналах и все кто угодно.
Другое дело, что никакого “нового счастья”, как правило, не случается ни для кого. Даже наоборот: похмелье, куски еды на неубранных тарелках, конфетти забилось в ворс ковра и раздражает. В сознании среднестатистического жителя России пресловутое “новогоднее настроение” создается, как легендарный салат “оливье” — из самых разных, нередко парадоксальных в своей совокупности, ингредиентов. В ушах — “джингл белс”, в глазах — огоньки китайских гирлянд (мне кажется, их мерцание вызывает эпилептические припадки), нос дышит хвоей, в руках — яркое солнышко мандарина.
Мандарины — типично советский элемент зимнего праздника (в Абхазской АССР они поспевали аккурат к новому году), “джингл белс” — западный, глобалистский. И если от напева про “звон бубенцов” уже подташнивает даже самых страстных любителей корпоративов, падких на всё сладкое и липкое, то к мандаринам люди до сих пор относятся с трепетом.
Для многих именно запах мандаринов ассоциируется с ярким, волнительным детством — подлинным праздником, льющимся через край. Когда родители были молодыми, и всё казалось навсегда и взаправду.
“Блещут золотом хлопушки,
Серебром звезду зажег
Добежавший до верхушки
Самый смелый огонек”,
Ребенок стоял на стуле по стойке “смирно”, с выражением читал стихотворение Маршака и точно знал, что “самый смелый огонек” — это он сам. И жизнь казалась чудесной и длинной, и пахло в комнате мандаринами.
Малец вырос, превратился в сутулого, сморщенного человека, задыхающегося от прокрастинации, суеты и тревог. Каждый год в декабре он пытается разыскать забытый-потерянный “огонек” — то самое "новогоднее настроение". Мучительно ищет его в дебрях своей души и, разумеется, не находит, потому что огонек накрыт медным тазом и его не видно.
Потому что все попытки вернуть праздник обречены на провал по двум основным причинам. Первая — детство безвозвратно ушло, и искать чистоту утренника, когда у тебя ипотека, ожирение и целое лукошко тяжелых, муторных переживаний — занятие унылое и бессмысленное. Лучше при помощи металлоискателя искать золото Емельяна Пугачева. Вторая проблема меньшая, но тоже важная. Праздника нет от избыточности. Особенно это касается регионов и семей, которым не постучалась война.
Это звучит странно, но как ни крути — радость нового года пустили под откос хитрые капиталисты, завалив полки сетевых магазинов тоннами самых разных мандаринов. Тех самых — абхазских, марокканских, даже каких-то диковинных: клементинов, танжеринов, зеленых, красных, голубых, черных...
А люди и рады — променяли праздник на сведенные скулы. К слову, круглый год, едят не только мандарины, но и другие “сакральные” яства, характерные для праздничного стола 1986-го года. Неудивительно, что при таких раскладах новогодняя трапеза будет мало чем отличаться от заурядного бизнес-ланча.
Можно попытаться обмануть систему, например, есть мандарины строго на новый год, но это едва ли поможет, потому что первая проблема принципиальная и нерешаемая.
А что же делать? Да ничего. Жить себе, поживать, всему радоваться, ничего не ждать и в тайне надеяться, что если Бог даст дожить до глубокой старости, то искомый огонек засияет снова. Об этом знают врачи-геронтологи и родственники очень пожилых людей. Многие из них под конец жизни обретают эту неподдельную детскую радостью, зажигают ее как гирлянду и она какое-то время снова горит и, пожалуй, с некоторыми уходит в вечность, а с некоторыми — не уходит.
А что же делать? Да ничего. Жить себе, поживать, всему радоваться, ничего не ждать и в тайне надеяться, что если Бог даст дожить до глубокой старости, то искомый огонек засияет снова. Об этом знают врачи-геронтологи и родственники очень пожилых людей. Многие из них под конец жизни обретают эту неподдельную детскую радостью, зажигают ее как гирлянду и она какое-то время снова горит и, пожалуй, с некоторыми уходит в вечность, а с некоторыми — не уходит.
Продолжаю цикл заметок на тему феномена “новогоднего настроения” и поздравляю любезных сестриц и братцев с наступающим!
Это не просто фраза, которая ни к чему не обязывает по типу: “будьте здоровы” или “как дела?”. Говоря: “С наступающим”, человек произносит заклинание — волшебное слово, накрывающее холодный, пожухлый мир теплым одеялом на синтепоне.
Слово летит веселой снежинкой по городам и весям и как бы напоминает людям о мнимом обетовании, будто в ночь на первое января случаются чудеса. Мир преобразится — шепчет снежинка — всё сбудется, и в птичьих глазах какой-нибудь пластмассовой девицы, танцующей в телевизоре, отразятся не только ваши салаты и батарея бутылок, но и ответ на самый главный вопрос: “Зачем живу лично я?”.
Фраза “С наступающим” сама по себе не организует встречу с чудом, но лишь растягивает удовольствие, дарит томное чувство ожидания исполнения обета.Никто и никогда не давал таких обещаний, но имеет ли это значение, когда снежинка лежит на щеке и не тает?
“С наступающим, Геннадий Палыч”, — нараспев басит Пал Геннадич и вскидывает правую руку в римском приветствии.
“И вас с наступающим, Пал Геннадич”, — отвечает ему приятель, вскидывая руку аналогичным образом.
Проговорив магическую формулу, человек чувствует, как его голова, забитая страхами и суетой, потихоньку наполняется сладким туманом. В глазах весело подрагивают голубые огоньки, а во рту появляется приторный вкус ликера “Амаретто”, “Российского шампанского” и селедки под шубой. Больше не хочется ругаться с родными и коллегами по работе, сморкаться в руку, жаловаться на Путина, на олигархов, на хохлов и американцев, на управдома, на судьбу-злодейку и сионистский заговор.
А хочется стать чуточку лучше и добрее: получать и дарить подарки, делиться нечаянной радостью и непременно транслировать вовне красоту, внезапно обнаруженную внутри. Хочется намотать разноцветную мишуру на антенну автомобиля, дождиком украсить задний бампер, ездить по городу и всем-всем-всем говорить: “С наступающим”. Эта удивительная фраза — одна из немногих на русском языке, которую нельзя сказать со злостью. Попробуйте и у вас не получится ничего внятного: шипение злой змеи, а не человеческая речь.
“Бип!”— пищит сканер, считывающий штрих-коды.
Усталый кассир из “Пятерочки” на автомате “пробивает” товар: водку, шпроты, яйца жар-птицы, пьяный мед и летающих рыб. Ей неудобно и жарко в кроваво-красном рождественском колпаке, но она не способна его снять, потому что за ней следит менеджер и большой брат через камеру видеонаблюдения.
— По карточке? — спросит женщина.
— Картой, — ответит Пал Геннадич.
— “Бип”, — кивнет терминал.
— С наступающим, — скажет Пал Геннадич.
— И вас с наступающим, — ответит продавщица и улыбнется. Она не может не улыбнуться, ведь магическая формула произнесена, снежинка теперь лежит и на ее лице. Женщина приняла эстафету и поздно вечером, после смены, когда она снимет осточертевший колпак, то все равно скажет менеджеру “с наступающим”, а ведь могла бы и уйти молча, с немым ругательством на устах.
Когда корректно говорить “С наступающим”? 31 декабря? 30-го? Может быть, 26-го? После первого серьезного снегопада? С появлением на окнах городских “панелек” штор-гирлянд?
Некоторые справедливо считают, что фразу “с наступающим” можно говорить когда угодно, следуя зову сердца: ранней весной, в душном июле, промозглым сентябрем, 1 января, стряхивая крошки с праздничного стола. Это не кажется безумием, учитывая, что волшебное слово имеет квази-религиозный смысл.
Человек произносит “С наступающим”, вкладывает в эту фразу все надежды и чаяния, которые у него есть, все доброе и дорогое. Шевелит губами, и если прислушаться, то в его словах можно обнаружить отголоски Благой Вести, зашифрованные “Энигмой”, зарытые в сугроб конфетти.
Это не просто фраза, которая ни к чему не обязывает по типу: “будьте здоровы” или “как дела?”. Говоря: “С наступающим”, человек произносит заклинание — волшебное слово, накрывающее холодный, пожухлый мир теплым одеялом на синтепоне.
Слово летит веселой снежинкой по городам и весям и как бы напоминает людям о мнимом обетовании, будто в ночь на первое января случаются чудеса. Мир преобразится — шепчет снежинка — всё сбудется, и в птичьих глазах какой-нибудь пластмассовой девицы, танцующей в телевизоре, отразятся не только ваши салаты и батарея бутылок, но и ответ на самый главный вопрос: “Зачем живу лично я?”.
Фраза “С наступающим” сама по себе не организует встречу с чудом, но лишь растягивает удовольствие, дарит томное чувство ожидания исполнения обета.Никто и никогда не давал таких обещаний, но имеет ли это значение, когда снежинка лежит на щеке и не тает?
“С наступающим, Геннадий Палыч”, — нараспев басит Пал Геннадич и вскидывает правую руку в римском приветствии.
“И вас с наступающим, Пал Геннадич”, — отвечает ему приятель, вскидывая руку аналогичным образом.
Проговорив магическую формулу, человек чувствует, как его голова, забитая страхами и суетой, потихоньку наполняется сладким туманом. В глазах весело подрагивают голубые огоньки, а во рту появляется приторный вкус ликера “Амаретто”, “Российского шампанского” и селедки под шубой. Больше не хочется ругаться с родными и коллегами по работе, сморкаться в руку, жаловаться на Путина, на олигархов, на хохлов и американцев, на управдома, на судьбу-злодейку и сионистский заговор.
А хочется стать чуточку лучше и добрее: получать и дарить подарки, делиться нечаянной радостью и непременно транслировать вовне красоту, внезапно обнаруженную внутри. Хочется намотать разноцветную мишуру на антенну автомобиля, дождиком украсить задний бампер, ездить по городу и всем-всем-всем говорить: “С наступающим”. Эта удивительная фраза — одна из немногих на русском языке, которую нельзя сказать со злостью. Попробуйте и у вас не получится ничего внятного: шипение злой змеи, а не человеческая речь.
“Бип!”— пищит сканер, считывающий штрих-коды.
Усталый кассир из “Пятерочки” на автомате “пробивает” товар: водку, шпроты, яйца жар-птицы, пьяный мед и летающих рыб. Ей неудобно и жарко в кроваво-красном рождественском колпаке, но она не способна его снять, потому что за ней следит менеджер и большой брат через камеру видеонаблюдения.
— По карточке? — спросит женщина.
— Картой, — ответит Пал Геннадич.
— “Бип”, — кивнет терминал.
— С наступающим, — скажет Пал Геннадич.
— И вас с наступающим, — ответит продавщица и улыбнется. Она не может не улыбнуться, ведь магическая формула произнесена, снежинка теперь лежит и на ее лице. Женщина приняла эстафету и поздно вечером, после смены, когда она снимет осточертевший колпак, то все равно скажет менеджеру “с наступающим”, а ведь могла бы и уйти молча, с немым ругательством на устах.
Когда корректно говорить “С наступающим”? 31 декабря? 30-го? Может быть, 26-го? После первого серьезного снегопада? С появлением на окнах городских “панелек” штор-гирлянд?
Некоторые справедливо считают, что фразу “с наступающим” можно говорить когда угодно, следуя зову сердца: ранней весной, в душном июле, промозглым сентябрем, 1 января, стряхивая крошки с праздничного стола. Это не кажется безумием, учитывая, что волшебное слово имеет квази-религиозный смысл.
Человек произносит “С наступающим”, вкладывает в эту фразу все надежды и чаяния, которые у него есть, все доброе и дорогое. Шевелит губами, и если прислушаться, то в его словах можно обнаружить отголоски Благой Вести, зашифрованные “Энигмой”, зарытые в сугроб конфетти.
Душу обмануть нельзя, из ее недр вырывается напряженный человеческий вопль, зов к истине, принявший искаженную форму поздравления с календарным новым годом. “С наступающим!”, — кричит душа. “И вас с наступающим!”, — до хрипоты кричит другая душа. И если они будут кричать искренне, то есть шанс, что от децибелов крика рухнет ледяная стена, и вдруг станет понятно, что всё уже наступило, Благая Весть состоялась и что за шумным новым годом приходит тихое Рождество.
Кричите громко, родные, кричите до боли в ушах, кричите “С наступающим!” в декабре, январе, феврале и в марте. Кричите покамест не рухнет стена.
Кричите громко, родные, кричите до боли в ушах, кричите “С наступающим!” в декабре, январе, феврале и в марте. Кричите покамест не рухнет стена.
Итак, еще раз про фразу "с наступающим".
В «девяностые» и «нулевые» среди школьников, ПТУшников и студентов ходили легенды о таинственной системе единоборств. Бесконтактный стиль! Даже бить не надо — противник летит в нокаут от удара на расстоянии. Как по волшебству. Худощавые подростки с угрями часами мечтали, как они освоят эту технику и будут раздавать лещей гопникам на районе.
Пронизывающий до костей взгляд, уверенный взмах рукой, и вот уже невидимый пучок русской ярости ломает челюсть АУЕшному упырю. Красота. До эпохи «Ютуба» о системе ходили лишь невразумительные байки, а из рук в руки передавались затертые VHS кассеты с нарочито постановочным видео, где аккуратный, седой старичок в строгом костюме раскидывает толпы десантников.
Прошли годы, вчерашние школьники, ПТУшники и студенты перестали грезить волшебным каратэ, полагая, будто это: либо голимое шарлатанство, либо какая-то эзотерическая придурь, либо, в самом деле, тайные разработки жрецов КГБ, недоступные для простых смертных.
Так вот, любезные сестрицы и братцы, во-первых, бесконтактная система единоборств все-таки существует, во-вторых, я разгадал ее секрет. Ларец открылся изящно и почти без скрипа. Когда приближался противник, мастер тихо и ласково говорил ему: «С наступающим, братец». Человек тут же и падал навзничь. Его ненависть и агрессия оборачивались против него. Кусали его, превращая в мифического змея-Уробороса, пожирающего собственный хвост.
Противник падал не от удара, не от концентрированного энергетического луча. Он летел кувырком от стыда, от осознания своей мелкой, гаденькой злости и подлости, от разрыва светошумовой гранаты любви.
Произнося фразу: «С наступающим», боец как бы вводил оппонента в пространство вечного праздника. Словно кричал ему: оглянись, посмотри вокруг — на эти яркие мандариновые дни, горят огоньки, люди суетливо покупают подарки, накатывают, а тут ты со своим ножом-бабочкой, как не стыдно! Лучше садись-ка с нами под елку, посиди в гирляндах».
От такого внезапного откровения противник рушился, как вавилонская башня, а когда приходил в себя, то преображался, осмысливался, становился румяным и чистым.
Вот и весь секрет. Попробуйте сами.
С наступающим, всех нас. Год будет непростой. Любви, силы и ярости потребуется немало.
В «девяностые» и «нулевые» среди школьников, ПТУшников и студентов ходили легенды о таинственной системе единоборств. Бесконтактный стиль! Даже бить не надо — противник летит в нокаут от удара на расстоянии. Как по волшебству. Худощавые подростки с угрями часами мечтали, как они освоят эту технику и будут раздавать лещей гопникам на районе.
Пронизывающий до костей взгляд, уверенный взмах рукой, и вот уже невидимый пучок русской ярости ломает челюсть АУЕшному упырю. Красота. До эпохи «Ютуба» о системе ходили лишь невразумительные байки, а из рук в руки передавались затертые VHS кассеты с нарочито постановочным видео, где аккуратный, седой старичок в строгом костюме раскидывает толпы десантников.
Прошли годы, вчерашние школьники, ПТУшники и студенты перестали грезить волшебным каратэ, полагая, будто это: либо голимое шарлатанство, либо какая-то эзотерическая придурь, либо, в самом деле, тайные разработки жрецов КГБ, недоступные для простых смертных.
Так вот, любезные сестрицы и братцы, во-первых, бесконтактная система единоборств все-таки существует, во-вторых, я разгадал ее секрет. Ларец открылся изящно и почти без скрипа. Когда приближался противник, мастер тихо и ласково говорил ему: «С наступающим, братец». Человек тут же и падал навзничь. Его ненависть и агрессия оборачивались против него. Кусали его, превращая в мифического змея-Уробороса, пожирающего собственный хвост.
Противник падал не от удара, не от концентрированного энергетического луча. Он летел кувырком от стыда, от осознания своей мелкой, гаденькой злости и подлости, от разрыва светошумовой гранаты любви.
Произнося фразу: «С наступающим», боец как бы вводил оппонента в пространство вечного праздника. Словно кричал ему: оглянись, посмотри вокруг — на эти яркие мандариновые дни, горят огоньки, люди суетливо покупают подарки, накатывают, а тут ты со своим ножом-бабочкой, как не стыдно! Лучше садись-ка с нами под елку, посиди в гирляндах».
От такого внезапного откровения противник рушился, как вавилонская башня, а когда приходил в себя, то преображался, осмысливался, становился румяным и чистым.
Вот и весь секрет. Попробуйте сами.
С наступающим, всех нас. Год будет непростой. Любви, силы и ярости потребуется немало.
Между тем, синод попросил патриарха Кирилла освободить митрополита Илариона (Алфеева) от управления Будапештско-венгерской епархией и «почислить его на покой».
На самом деле очень хороший знак. Владыка Иларион — это был такой Сурков от Русской православной церкви, которого за его либерально-политические каверзы называли "митроПОЛИТИК".
Как видно, либерально экуменистическая митроПОЛИТИКА не доводит ни до чего хорошего (я даже не беру во внимание содомский скандал из-за которого формально Алфеева сняли). Не хочу оттаптываться на владыке — Бог судья, но надо признать, что в последние годы церковь очищает себя от наиболее яростных проводников "розового православия" и экуменизма. В их числе Уминский, Кураев (самая драматическая фигура, потому что он очень талантлив и многое сделал для церкви) совершенно жуткий коучер Рубский — интернет-батюшка из Одессы, который не верит в Бога — и другие аналогичные персонажи.
С владыкой Илларионом все стало понятно, когда в 2019 году он издал книгу в серии Жизнь замечательных людей (!) "Иисус Христос". Хорошая книга в коллекцию — наряду с Нероном и Маркизом де Садом.
Мне скажут: "Да ладно, чо такого? Иисус же был совершенным Человеком и совершенным Богом, так что все нормально, всё олрайт!" Нет, все не нормально, все, честно говоря, так себе. От большинства публичных инициатив митрополита Иллариона всегда отдавало каким-то даже не католичеством, а протестантизмом, пахло пылью храмов, в которые никто не ходит и пластиковыми игрушками в которые никто не играет.
Если кому интересно, хорошее жизнеописание Христа есть совсем в других Книгах. Их аж четыре. Выбирай любую!
На самом деле очень хороший знак. Владыка Иларион — это был такой Сурков от Русской православной церкви, которого за его либерально-политические каверзы называли "митроПОЛИТИК".
Как видно, либерально экуменистическая митроПОЛИТИКА не доводит ни до чего хорошего (я даже не беру во внимание содомский скандал из-за которого формально Алфеева сняли). Не хочу оттаптываться на владыке — Бог судья, но надо признать, что в последние годы церковь очищает себя от наиболее яростных проводников "розового православия" и экуменизма. В их числе Уминский, Кураев (самая драматическая фигура, потому что он очень талантлив и многое сделал для церкви) совершенно жуткий коучер Рубский — интернет-батюшка из Одессы, который не верит в Бога — и другие аналогичные персонажи.
С владыкой Илларионом все стало понятно, когда в 2019 году он издал книгу в серии Жизнь замечательных людей (!) "Иисус Христос". Хорошая книга в коллекцию — наряду с Нероном и Маркизом де Садом.
Мне скажут: "Да ладно, чо такого? Иисус же был совершенным Человеком и совершенным Богом, так что все нормально, всё олрайт!" Нет, все не нормально, все, честно говоря, так себе. От большинства публичных инициатив митрополита Иллариона всегда отдавало каким-то даже не католичеством, а протестантизмом, пахло пылью храмов, в которые никто не ходит и пластиковыми игрушками в которые никто не играет.
Если кому интересно, хорошее жизнеописание Христа есть совсем в других Книгах. Их аж четыре. Выбирай любую!
Сегодня ночью проснулся в сильной тревоге — приснилось, как НАТОвские самолеты B-2 Spirit вместо бомб скидывали на заиндевевший мир золотистые слитки бульонного концентрата "Магги" вперемежку с "Галиной бланкой".
В большом смятении прошел на кухню, зубами порвал упаковку "Нескафе три в одном", заварил в щербатой кружке сладкую бурду и между делом вспомнил свой старый текст о детстве и куриных кубиках.
Восемь лет назад эта история уже была опубликована на "Подкорне", не лишним будет напомнить о ней вновь, мало ли, вдруг сон вещий.
***
Еще относительно недавно главной приправой российских хозяек были «куриные кубики» – химическая отрава, которую, тем не менее, добавляли везде. Даже если на жёлтом брикете, похожем на миниатюрный золотой слиток, была нарисована не курица, а гриб или корова, приправу всё равно называли «куриным кубиком». И, наверное, поэтому я её терпеть не могу, хотя друзья сдабривали приправой хлеб и, нахваливая, ели, называли порошок «посыпушкой». Выражение «куриные кубики» вызывало и вызывает во мне ощущение гадливой брезгливости, унижения и глубокой, засевшей в подкорке печали, связанной с детскими воспоминаниями.
Стояла холодная зима 1992 года. В один из воскресных дней улицу заволокло специфической дымкой, значит, температура опустилась ниже сорока градусов. Несмотря на стужу, мы с отцом куда-то брели. Впереди шёл папа и молча курил, а сзади ковылял я с санками. С горки, на которой стоял наш двухэтажный барак, было видно, как вдалеке извивается темная змейка какой-то невероятной очереди. Я сразу понял: еще метров триста и мы тоже станем частью этой гадюки. Шли мы как раз туда.
Люди в очереди семенили, прыгая на месте от холода, к некому странному объекту бледного цвета. Сейчас бы я сказал, что он напоминал Каабу в Мекке, а собравшиеся – паломников, совершающих хадж. Но мне тогда было семь лет и я думал, что это просто гигантский снежный куб высотой с двухэтажный дом. Зачем мы туда шли стало понятно только через часа полтора, когда настал наш черед приобщиться-поклониться снежному кубу.
Кубом оказался огромный, слипшийся на морозе ком бройлерных кур-птеродактилей – гуманитарная помощь из Америки для молодой российской демократии.
Рядом с куриным кубиком стоял усатый дядька в синем фартуке, надетом поверх тулупа. Он заводил бензопилу и срезал с куба аккуратные прямоугольные куски, которые тут же, на специальной плахе рубил топором. Далее фрагменты шли на весы, а потом — в авоськи собравшихся.
Не могу сказать, сколько от куриного куба досталось именно нам, наверное, немного, потому что отец к этой курице даже не притронулся. Он всё также мрачно молчал и курил, а разрубленных птеродактилей на санках вёз я, причем вёз без особого труда. Мрачность отца передалась и мне. Сейчас сложно сказать, что конкретно я чувствовал, но в груди засела обида: даже в семь лет мне казалось, что история с куриным кубиком – это какое-то свинство и издевательство. Покорная очередь к кубу-Каабе, бензопила и инфернальная геометрическая фигура американских бройлеров засели в подсознании, как заноза.
Я даже не знаю, ели ли мы эту демократическую курятину или, оттаяв, она превратилась в лужу зловония и слизи?
Спустя почти двадцать пять лет, я спросил у отца про зимний воскресный день 1992 года. Тот ответил, что не помнит. Действительно, ведь ничего особенного в сущности не произошло: ну гуманитарная помощь, ну куриный куб-Кааба, ну птеродактиль на санках. Зачем это держать в памяти? Однако отец случай всё-таки запомнил, просто не признается. Впрочем, я бы на его месте тоже не признавался, что ходил на поклон к куриному кубику-великану. А вы бы признались?
____
Вот так, любезные сестрицы и братцы. Золотые слитки из рук "своих парней" в демократических рубашках и поло в лучшем случае оказываются куриными кубиками, но чаще всего — это маленькие гробики в золотистой фольге.
В большом смятении прошел на кухню, зубами порвал упаковку "Нескафе три в одном", заварил в щербатой кружке сладкую бурду и между делом вспомнил свой старый текст о детстве и куриных кубиках.
Восемь лет назад эта история уже была опубликована на "Подкорне", не лишним будет напомнить о ней вновь, мало ли, вдруг сон вещий.
***
Еще относительно недавно главной приправой российских хозяек были «куриные кубики» – химическая отрава, которую, тем не менее, добавляли везде. Даже если на жёлтом брикете, похожем на миниатюрный золотой слиток, была нарисована не курица, а гриб или корова, приправу всё равно называли «куриным кубиком». И, наверное, поэтому я её терпеть не могу, хотя друзья сдабривали приправой хлеб и, нахваливая, ели, называли порошок «посыпушкой». Выражение «куриные кубики» вызывало и вызывает во мне ощущение гадливой брезгливости, унижения и глубокой, засевшей в подкорке печали, связанной с детскими воспоминаниями.
Стояла холодная зима 1992 года. В один из воскресных дней улицу заволокло специфической дымкой, значит, температура опустилась ниже сорока градусов. Несмотря на стужу, мы с отцом куда-то брели. Впереди шёл папа и молча курил, а сзади ковылял я с санками. С горки, на которой стоял наш двухэтажный барак, было видно, как вдалеке извивается темная змейка какой-то невероятной очереди. Я сразу понял: еще метров триста и мы тоже станем частью этой гадюки. Шли мы как раз туда.
Люди в очереди семенили, прыгая на месте от холода, к некому странному объекту бледного цвета. Сейчас бы я сказал, что он напоминал Каабу в Мекке, а собравшиеся – паломников, совершающих хадж. Но мне тогда было семь лет и я думал, что это просто гигантский снежный куб высотой с двухэтажный дом. Зачем мы туда шли стало понятно только через часа полтора, когда настал наш черед приобщиться-поклониться снежному кубу.
Кубом оказался огромный, слипшийся на морозе ком бройлерных кур-птеродактилей – гуманитарная помощь из Америки для молодой российской демократии.
Рядом с куриным кубиком стоял усатый дядька в синем фартуке, надетом поверх тулупа. Он заводил бензопилу и срезал с куба аккуратные прямоугольные куски, которые тут же, на специальной плахе рубил топором. Далее фрагменты шли на весы, а потом — в авоськи собравшихся.
Не могу сказать, сколько от куриного куба досталось именно нам, наверное, немного, потому что отец к этой курице даже не притронулся. Он всё также мрачно молчал и курил, а разрубленных птеродактилей на санках вёз я, причем вёз без особого труда. Мрачность отца передалась и мне. Сейчас сложно сказать, что конкретно я чувствовал, но в груди засела обида: даже в семь лет мне казалось, что история с куриным кубиком – это какое-то свинство и издевательство. Покорная очередь к кубу-Каабе, бензопила и инфернальная геометрическая фигура американских бройлеров засели в подсознании, как заноза.
Я даже не знаю, ели ли мы эту демократическую курятину или, оттаяв, она превратилась в лужу зловония и слизи?
Спустя почти двадцать пять лет, я спросил у отца про зимний воскресный день 1992 года. Тот ответил, что не помнит. Действительно, ведь ничего особенного в сущности не произошло: ну гуманитарная помощь, ну куриный куб-Кааба, ну птеродактиль на санках. Зачем это держать в памяти? Однако отец случай всё-таки запомнил, просто не признается. Впрочем, я бы на его месте тоже не признавался, что ходил на поклон к куриному кубику-великану. А вы бы признались?
____
Вот так, любезные сестрицы и братцы. Золотые слитки из рук "своих парней" в демократических рубашках и поло в лучшем случае оказываются куриными кубиками, но чаще всего — это маленькие гробики в золотистой фольге.
Снегопад. У крыльца районной поликлиники задумчивый дворник занимался странным, совершенно бесполезным, но очень замечательным делом: выметал на плацу фразу «С новым годом». Фраза жила, как снежинка на горячей ладони — всего несколько мгновений — а потом тихо умирала под саваном свежего снега. Но дворник не отчаивался: после неизбежной гибели надписи — он воскрешал ее, бодро перехватывая метлу и выметая поздравление заново, раз за разом.
Я наблюдал за ним из окна поликлиники. Мужчина в шапке-ушанке напоминал дзэн-будистского монаха, которому гуру вручил решето и приказал таскать воду из реки для просветления и избавления от иллюзий.
Так и тот дворник — выметал буквы, пассивно наблюдая за тем, как злой снегопад откусывает кусок за куском от его славного поздравления. Когда буква «М» в слове «годом» была готова — предлог «С» в начале фразы уже покрывался снегом. Мне это показалось очень красивым и символичным. Дни идут за днями, недели за неделями, месяцы за месяцами — старый год постепенно стирается, выпадает из времени и пространства, но кто-то молчаливый и мудрый каждый раз прорисовывает его метлой по асфальту. И дни бегут, и жизнь продолжается, и люди спешат в поликлинику за флюорографией, спотыкаются, протирают очки, отряхиваются от снега. Пока я сидел и наблюдал за дворником, мимо него прошло несколько десятков человек: с детьми, с колясками, с лыжными палками. Кто-то бежал вприпрыжку, кто-то еле волочил ноги, но, кажется, никто не обращал внимания на человека, который прорисовывал новый год.
Спустя какое-то время я вышел из здания и побрел к машине, стараясь аккуратно переступать через буквы, однако не получилось — в центре буквы «О» в слове «новым» оставил след ботинка. Дворник засмеялся, заметив, что я замешкался и явно расстроился из-за испорченной гласной.
— Да вы не переживайте, все равно его сейчас снегом занесет, след ваш — внезапно сказал человек с метлой. — Все снегом занесет.
— Согласен с вами, все утонет в снегу, — ответил я.
Дворник кивнул, у него было красивое, утонченное лицо и строгий, внимательный взгляд.
Я наблюдал за ним из окна поликлиники. Мужчина в шапке-ушанке напоминал дзэн-будистского монаха, которому гуру вручил решето и приказал таскать воду из реки для просветления и избавления от иллюзий.
Так и тот дворник — выметал буквы, пассивно наблюдая за тем, как злой снегопад откусывает кусок за куском от его славного поздравления. Когда буква «М» в слове «годом» была готова — предлог «С» в начале фразы уже покрывался снегом. Мне это показалось очень красивым и символичным. Дни идут за днями, недели за неделями, месяцы за месяцами — старый год постепенно стирается, выпадает из времени и пространства, но кто-то молчаливый и мудрый каждый раз прорисовывает его метлой по асфальту. И дни бегут, и жизнь продолжается, и люди спешат в поликлинику за флюорографией, спотыкаются, протирают очки, отряхиваются от снега. Пока я сидел и наблюдал за дворником, мимо него прошло несколько десятков человек: с детьми, с колясками, с лыжными палками. Кто-то бежал вприпрыжку, кто-то еле волочил ноги, но, кажется, никто не обращал внимания на человека, который прорисовывал новый год.
Спустя какое-то время я вышел из здания и побрел к машине, стараясь аккуратно переступать через буквы, однако не получилось — в центре буквы «О» в слове «новым» оставил след ботинка. Дворник засмеялся, заметив, что я замешкался и явно расстроился из-за испорченной гласной.
— Да вы не переживайте, все равно его сейчас снегом занесет, след ваш — внезапно сказал человек с метлой. — Все снегом занесет.
— Согласен с вами, все утонет в снегу, — ответил я.
Дворник кивнул, у него было красивое, утонченное лицо и строгий, внимательный взгляд.
Как это печально: когда поздно вечером читаешь Исаака Сирина, то уже на второй странице начинаешь засыпать, а когда поздно вечером читаешь телеграм-каналы, можешь просидеть до утра и сна не будет ни в одном глазу.
Посмотрел новый фильм Вима Вендерса "Идеальные дни". Прекрасная картина. Оказывается, Вендерс думал о том же, о чем и я последние лет десять — можно ли внутри повседневности выстроить тонкий и глубокий мир?
У меня не хватает таланта и времени отразить это в своей прозе, хотя я и делаю попытки. У Вендерса получилось, он все-таки гений.
Это очень важная и серьезная мысль. Режиссер транслирует ее через образ токийского мойщика общественных туалетов. По Вендерсу и такой человек, сделавший сознательный выбор, может быть тотально самодостаточен.
Кстати, наверняка, многие заметили. что "Идеальные дни" Вендреса перекликаются с фильмом "Патерсон" Джима Джармуша. У Джармуша философ работал водителем автобуса в США и писал стихи, у Вендерса — мойщиком туалетов в Японии и фотографировал деревья на пленочную "мыльницу". И там и там — герои получились очень гармоничными и светлыми, они заставляют остановиться и пересмотреть собственную жизнь.
Думаю, Вендерс неслучайно перенес историю в Токио. Потому что, в Японии социальный статус — это куда более фундаментальная ценность, чем даже в Европе, а тут — надо же — мойщик туалетов. Разве ему позволено быть счастливым?
У меня не хватает таланта и времени отразить это в своей прозе, хотя я и делаю попытки. У Вендерса получилось, он все-таки гений.
Это очень важная и серьезная мысль. Режиссер транслирует ее через образ токийского мойщика общественных туалетов. По Вендерсу и такой человек, сделавший сознательный выбор, может быть тотально самодостаточен.
Кстати, наверняка, многие заметили. что "Идеальные дни" Вендреса перекликаются с фильмом "Патерсон" Джима Джармуша. У Джармуша философ работал водителем автобуса в США и писал стихи, у Вендерса — мойщиком туалетов в Японии и фотографировал деревья на пленочную "мыльницу". И там и там — герои получились очень гармоничными и светлыми, они заставляют остановиться и пересмотреть собственную жизнь.
Думаю, Вендерс неслучайно перенес историю в Токио. Потому что, в Японии социальный статус — это куда более фундаментальная ценность, чем даже в Европе, а тут — надо же — мойщик туалетов. Разве ему позволено быть счастливым?
Наткнулся на любопытную вырезку из газеты "Челябинский рабочий".
Там очаровательное (и весьма эффективное!) решение, как привлечь горожан на карнавал в парке культуры и отдыха, посвященный новому 1937 году и Сталинской Конституции.⛄ Можно сказать, "кейс". Берите на заметку.
И так, как заманить народ на массовые гуляния? Нужно, всего-то, опубликовать в городской газете анонс мероприятия, а в подзаголовке непринужденно добавить "капсом": "!!!ВСЕ ДОЛЖНЫ БЫТЬ В ПАРКЕ!!!".
И, надо полагать, все были в парке. Тем более, обратите внимание, на список, как сейчас модно говорить "активностей". Тут: и ледяное кино, и световой серпантин, и массовое катание на тройках, и костры, и смоляные бочки...🔥🔥
Там очаровательное (и весьма эффективное!) решение, как привлечь горожан на карнавал в парке культуры и отдыха, посвященный новому 1937 году и Сталинской Конституции.⛄ Можно сказать, "кейс". Берите на заметку.
И так, как заманить народ на массовые гуляния? Нужно, всего-то, опубликовать в городской газете анонс мероприятия, а в подзаголовке непринужденно добавить "капсом": "!!!ВСЕ ДОЛЖНЫ БЫТЬ В ПАРКЕ!!!".
И, надо полагать, все были в парке. Тем более, обратите внимание, на список, как сейчас модно говорить "активностей". Тут: и ледяное кино, и световой серпантин, и массовое катание на тройках, и костры, и смоляные бочки...🔥🔥
На прошлый новый год я подарил жене гипсовый бюст Давида. В основном она пишет красками, но иногда рисует тушью и карандашом.
Давида разыскал на "Авито". Позвонил продавцу. Ответила девушка. Усталым голосом назвала адрес — где-то на окраине, у завода железо-бетонных изделий на улице Трубников.
За покупкой поехал вечером 30 декабря. Была удивительная и теплая погода, густыми хлопьями падал снег, повсюду горели гирлянды, пешеходы переходили дорогу торжественно и чинно, как купцы в соболях с картин Кустодиева. Всем было хорошо и празднично и мне тоже.
Навигатор вывел в район с полуистлевшими, частично расселенными бараками. Фонари в том районе не работали, либо их не было вовсе, магазинов с яркими вывесками я не нашел, даже "Красного и белого" не заметил, хотя казалось бы.
Посреди небольшого пустыря почти расчищенного от снесенных трущоб, стояло два уцелевших двухэтажных дома. Один уже пустой, с выбитыми окнами и раскуроченными рамами, второй — живой, но ровно наполовину. Одна его часть угрюмо темнела на фоне белого снега, вторая часть переливалась разными цветами. Горело восемь окон — четыре на первом этаже, четыре на втором. В одной из квартир агрессивно, как светомузыка на деревенской дискотеке, мигали гирлянды-шторы. Я подумал, что жить с этими шторами невозможно и если на них долго смотреть, то может случиться эпилептический припадок.
Мне нужно было идти как раз в жилище со шторами. Я, конечно, не знал этого наверняка, но предчувствовал. Подойдя ближе, взглянул на окна еще раз. Сквозь разноцветные струи увидел, что кроме мигающих "занавесок" в квартире вращался дискошар, из которого в разные стороны разлетались пестрые всполохи. На потолке плясало северное сияние.
В подъезде — вонь канализации, мишура на старых перилах, змейки проводов ползли по стене из монтажного шкафа. Мелькнула мысль, что все нечистоты со второго этажа просто валятся в подвал самотеком.
Из квартиры, куда я шел, гремела музыка — незатейливая синтезаторная аранжировка плюс хриплый бас, который рассказывал о печальном арестанском житие-бытие:
"...А на зоне тоже красноты:
Развелись козлы, как мухоморы.
Начиная с самого утра,
Портят жизнь до самого отбоя..."
"За Давидом пришел, — подумал. — Может адресом ошибся?"
"Не ошибся", — ответил внутренний голос.
Еще раз сверился с квартирой — все верно. Дверь, была обтянута потрескавшимся, протертым кожзамом с золотистыми заклепками. Я читал, что так было модно в 1980-е годы. Аркадий Северный занимался обивкой входных дверей пока не утонул пьяный в ванной.
Дверь медленно отворилась, из квартиры пахнуло тяжелым табачным духом. Девушка лет 35-40, моя ровесница с грустными и трезвыми глазами смотрела на меня секунды полторы, потом спохватилась:
— А! Вы за Давидом? — спросила девушка в полинялом спортивном костюме. — Здравствуйте.
— Да, — ответил я. — Здравствуйте.
На стенах в прихожей отходили обои, под потолком они скручивались в аккуратную трубочку, и хотелось подпрыгнуть и потянуть их вниз. С люстры новогодним дождиком свисала липкая лента ловушки для мух.
— Эльви-ра-а-а! Кто там? — гаркнул голос из комнаты с веселыми шторами.
— Это ко мне! — крикнула в ответ девушка и суетливо закрыла дверь в комнату.
— Спроси у него сигарету! — перекрикивая песню, потребовал человек из комнаты.
Эльвира отмахнулась и посмотрела на меня внимательно. Давида не передавала, а продолжала держать его двумя руками.
— Тут это самое, — сказала девушка. — У него внизу, видите? Отколот кусочек, я загрунтовала гипсом.
Девушка продолжала крепко держать бюст и казалось, что она ухватывается за него, как за спасательный круг или скользкое бревно на реке.
— Вы себе? — спросила девушка, как бы пытаясь протянуть время.
— В подарок, жене.
— Рисует?
— Рисует, а вы?
— А я это..Как сказать. Рисовала, да. Училась в художественном училище, нашем, Челябинском, на проспекте Победы.
— Эльвир-а-а-а-а, спроси у него курить. Зё-м-а-а-а, есть курить? — продолжал кричать человек с дискотеки.
Давида разыскал на "Авито". Позвонил продавцу. Ответила девушка. Усталым голосом назвала адрес — где-то на окраине, у завода железо-бетонных изделий на улице Трубников.
За покупкой поехал вечером 30 декабря. Была удивительная и теплая погода, густыми хлопьями падал снег, повсюду горели гирлянды, пешеходы переходили дорогу торжественно и чинно, как купцы в соболях с картин Кустодиева. Всем было хорошо и празднично и мне тоже.
Навигатор вывел в район с полуистлевшими, частично расселенными бараками. Фонари в том районе не работали, либо их не было вовсе, магазинов с яркими вывесками я не нашел, даже "Красного и белого" не заметил, хотя казалось бы.
Посреди небольшого пустыря почти расчищенного от снесенных трущоб, стояло два уцелевших двухэтажных дома. Один уже пустой, с выбитыми окнами и раскуроченными рамами, второй — живой, но ровно наполовину. Одна его часть угрюмо темнела на фоне белого снега, вторая часть переливалась разными цветами. Горело восемь окон — четыре на первом этаже, четыре на втором. В одной из квартир агрессивно, как светомузыка на деревенской дискотеке, мигали гирлянды-шторы. Я подумал, что жить с этими шторами невозможно и если на них долго смотреть, то может случиться эпилептический припадок.
Мне нужно было идти как раз в жилище со шторами. Я, конечно, не знал этого наверняка, но предчувствовал. Подойдя ближе, взглянул на окна еще раз. Сквозь разноцветные струи увидел, что кроме мигающих "занавесок" в квартире вращался дискошар, из которого в разные стороны разлетались пестрые всполохи. На потолке плясало северное сияние.
В подъезде — вонь канализации, мишура на старых перилах, змейки проводов ползли по стене из монтажного шкафа. Мелькнула мысль, что все нечистоты со второго этажа просто валятся в подвал самотеком.
Из квартиры, куда я шел, гремела музыка — незатейливая синтезаторная аранжировка плюс хриплый бас, который рассказывал о печальном арестанском житие-бытие:
"...А на зоне тоже красноты:
Развелись козлы, как мухоморы.
Начиная с самого утра,
Портят жизнь до самого отбоя..."
"За Давидом пришел, — подумал. — Может адресом ошибся?"
"Не ошибся", — ответил внутренний голос.
Еще раз сверился с квартирой — все верно. Дверь, была обтянута потрескавшимся, протертым кожзамом с золотистыми заклепками. Я читал, что так было модно в 1980-е годы. Аркадий Северный занимался обивкой входных дверей пока не утонул пьяный в ванной.
Дверь медленно отворилась, из квартиры пахнуло тяжелым табачным духом. Девушка лет 35-40, моя ровесница с грустными и трезвыми глазами смотрела на меня секунды полторы, потом спохватилась:
— А! Вы за Давидом? — спросила девушка в полинялом спортивном костюме. — Здравствуйте.
— Да, — ответил я. — Здравствуйте.
На стенах в прихожей отходили обои, под потолком они скручивались в аккуратную трубочку, и хотелось подпрыгнуть и потянуть их вниз. С люстры новогодним дождиком свисала липкая лента ловушки для мух.
— Эльви-ра-а-а! Кто там? — гаркнул голос из комнаты с веселыми шторами.
— Это ко мне! — крикнула в ответ девушка и суетливо закрыла дверь в комнату.
— Спроси у него сигарету! — перекрикивая песню, потребовал человек из комнаты.
Эльвира отмахнулась и посмотрела на меня внимательно. Давида не передавала, а продолжала держать его двумя руками.
— Тут это самое, — сказала девушка. — У него внизу, видите? Отколот кусочек, я загрунтовала гипсом.
Девушка продолжала крепко держать бюст и казалось, что она ухватывается за него, как за спасательный круг или скользкое бревно на реке.
— Вы себе? — спросила девушка, как бы пытаясь протянуть время.
— В подарок, жене.
— Рисует?
— Рисует, а вы?
— А я это..Как сказать. Рисовала, да. Училась в художественном училище, нашем, Челябинском, на проспекте Победы.
— Эльвир-а-а-а-а, спроси у него курить. Зё-м-а-а-а, есть курить? — продолжал кричать человек с дискотеки.
Девушка, быстро сунула мне в руки гипсовый бюст. Потом стукнула себя по лбу:
— Как же вы его понесете? Секундочку.
Она убежала на кухню, порылась в пакете с пакетами, звякнула бутылками, принесла большой пакет из "Вайлдбериса".
— Вот сюда кладите.
Я упаковал Давида в пакет и спросил номер телефона для перевода денег.
— Слушайте, может быть вы его оставьте? Будете рисовать, а я другого возьму, там были еще объявления.
— Нет не надо, спасибо, — твердо сказала Эльвира. Она прощалась с Давидом одними глазами и теребила край олимпийки, пока я возился с телефоном.
Я перевел деньги.
— С наступающим.
— И вас с наступающим.
Когда девушка закрывала дверь, я услышал еще раз это жуткое: "Эльвир-а-а-а-а!!!"
Шел к машине с Давидом в фиолетовом пакете, как оглушенный. Мне было жалко девушку. Но что я мог сделать?
Между тем, снегопад кончился, стало холодать.
Жене Давид очень понравился, но она почему-то за год так ни разу его и не рисовала. Бюст с загрунтованным куском внизу стоит у нас на книжном стеллаже под потолком и, возможно, тоскует по своей прежней хозяйке.
— Как же вы его понесете? Секундочку.
Она убежала на кухню, порылась в пакете с пакетами, звякнула бутылками, принесла большой пакет из "Вайлдбериса".
— Вот сюда кладите.
Я упаковал Давида в пакет и спросил номер телефона для перевода денег.
— Слушайте, может быть вы его оставьте? Будете рисовать, а я другого возьму, там были еще объявления.
— Нет не надо, спасибо, — твердо сказала Эльвира. Она прощалась с Давидом одними глазами и теребила край олимпийки, пока я возился с телефоном.
Я перевел деньги.
— С наступающим.
— И вас с наступающим.
Когда девушка закрывала дверь, я услышал еще раз это жуткое: "Эльвир-а-а-а-а!!!"
Шел к машине с Давидом в фиолетовом пакете, как оглушенный. Мне было жалко девушку. Но что я мог сделать?
Между тем, снегопад кончился, стало холодать.
Жене Давид очень понравился, но она почему-то за год так ни разу его и не рисовала. Бюст с загрунтованным куском внизу стоит у нас на книжном стеллаже под потолком и, возможно, тоскует по своей прежней хозяйке.