Вот пример народной этимологии из нашего XVI века. В "Сказании о князьях владимирских"* бытовавшее тогда в русском языке название католиков "латыняне" производится не от латыни как богослужебного языка Римской церкви, а от русского глагола "лытать", который означает "уклоняться" (ср. лынять, отлынивать).

*"Сказание о князьях владимирских" - это то самое произведение, где рассказывается о происхождении Рюрика от Октавиана Августа и о получении Владимиром Мономахом той самой шапки из рук византийского императора.

Ярославль. "Слобода Коровники". Аполлинарий Васнецов не так известен, как его брат Виктор. Однако вы наверняка видели в школьных учебниках по истории Отечества картины Васнецова-младшего, посвящённые Московской Руси. Но были у Аполлинария Михайловича и ярославские сюжеты.

Слабое место всех этих восточно-западных и евро-азиатских споров состоит в том, что сами эти категории слишком широки, чтобы иметь какую-то внятную содержательность, так ещё вдобавок к этому им придаётся очень грубое оценочное значение (быть Западом классно, а Востоком нет, или наоборот). Хотя вроде бы подразумевается, что речь идёт о каких-то макрорегионах, выделяемых на основе культурных различий (например, религиозных), которые означают не превосходство одного над другим, а только инаковость и отличия одного от другого.

Торговля невольниками, военная жестокость и тому подобные вещи обычно стоят над рамками культурных различий. Ещё задолго до появления татар условные новгородцы, суздальцы, смоляне и черниговцы свободно покупали и продавали друг друга, потому что каждая междоусобица поставляла военнопленных на рынки отдельных русских земель. Ещё раньше языческие варяжско-русские князья вывозили "чадь" из подвластных земель на продажу (Святослав Игоревич называл рабов наряду с мехами и воском как главный русский экспорт в X веке). Это если не вспоминать традиции крепостного права уже Нового времени.

Всё это никак не отменяет того факта, что христианская Литва и христианская Русь в XIV-XVII веках, даже с учётом конфессиональных различий между католиками и православными, были явно ближе друг другу, чем к мусульманской Орде.

То есть, когда мы делим мир на какие-то историко-культурные типы или цивилизации, мы должны всегда обозначать критерии этого деления и понимать его относительность. Нет ничего странного в том, чтобы называть Россию восточной страной, если учитывается контекст. Россия - восточно-европейская страна, но это европейский восток. Русское православие - это ветвь восточного христианства, но это христианский восток. Русские - это восточные славяне, но это славянский восток. Проблемным такой взгляд становится тогда, когда русскую культуру пытаются оторвать от более родственных западных культур и "пришить" к более чужим восточным культурам. Когда говорят, что, например, тюрки русским ближе, чем западные или даже другие восточные славяне, или что ислам ближе православию, чем католичество или даже униатство.

Продолжаем поиски "Толкина у нас дома"👇🏻

Так вышло, что недавно ознакомился с «Повестью о Светомире царевиче» Вячеслава Иванова. Произведение, про которое справедливее всего сказать – «русский Толкин».

Действительно, метод Иванова, сочетающий кропотливую имитацию средневековой книжности с личным теургическим прозрением относительно русской историософии, напоминает ранние лингвистическо-литературные опыты Толкина по нибелунговым и артурианским мотивам.

«Повесть о Светомире царевиче», по моему убеждению, это русское западничество, не рефлексирующее о своём западничестве. Европеизм настолько естественный и органичный, что читатель не задаётся вопросом, откуда в тексте, стилизованном под 16 век, берётся упоминание греческих героев или царства пресвитера Иоанна. Тем интересней, что за основу взято не Высокое Средневековье домонгольско-удельной Руси – вроде бы консенсусное для русского западничества – а 13-15 века, период возвышения Московского княжества, когда, согласно графу А.К. Толстому Русь прочно «лицом повернулась к обдорам» (однако же и сам Толстой написал вполне вальтер-скоттовского «Князя Серебряного» про Московию 16 века). Иванов скрещивает старомосковскую эстетику с рыцарской куртуазностью – и в этом, конечно, его заслуга перед русской литературой (в конце концов, даже если книжники того времени «держали ум во аде» и не баловали читателя романтическими сюжетами, кто сказал, что ничего такого не было в реальности?)

Но не куртуазностью единой – «Повесть» очень мощное произведение в историософском плане. Открытая концовка, создающее впечатление незавершенности, оставляет простор для фантазии.

Тот факт, что Иванов принял католицизм (не отрекаясь от православия) – так же как и то, что «Повесть» написана в Риме (в котором Гоголь «проснулся на родине») – придают произведению свой вайб. Тот случай, когда оно неотделимо от биографии автора. Закономерно, что последнее переиздание «Повести» в «Литературных памятниках» на 80% состоит из литературоведческих материалов и комментариев к тексту.

Определённое влияние на текст оказал южнославянский (сербский, черногорский) эпос – дала о себе знать близость землям бывшей Венецианской республики.

Место Вяч. Иванова – в нашей культуре, увы, недооценено. А ведь вот он – великорусский Леонардо да Винчи, настоящий полимат. Почему-то великорусское начало у нас отождествляется почти исключительно с фёлькиш-крестьянскими поэтами и бытописателями хтони типа Клюева, Пимена Карпова и Есенина. Иванов, родившийся в позднем браке на окраине Москвы (недалеко от Шмелёва) и названный в честь св. блг. Вацлава Чешского, представитель именно высокой интеллигентской культуры, медитирующей над Аполлоном и Дионисом, Вагнером и Ницше. Пример «русского, порождающего новые идеи», которого не хочет знать ни его единоверец Тараторин, ни народнические дырники-немоляи.

Знакомство с «Повестью», как ни странно, советую начать с Википедии – там неожиданно толковая статья.

Про "моргота" из Ярославского областного словаря очень интересно!

Большинство имён и названий у Толкина имеют эльфийское происхождение, а корни эльфийских слов можно искать или в кельтских или финских языках, которые были взяты за основу при разработке синдарина и квэньи. Если ярославское словцо является финно-угорским субстратом, то созвучие с квэньей в слове "моргот" не будет случайным. Но для этого нужна консультация лингвиста, специалзирующегося на финно-угорских языках.

Что касается Боромира, то имена на -мир/-мар/-мер были в ходу как у славян, так и у германцев, и кто у кого заимствовал эту форму, точно сказать нельзя.

Однозначно славянским у Толкина является имя одного из пяти волшебников-истари - Радагаст, которое восходит к имени одного из богов западных славян. Впрочем, Радагаст - это имя волшебника у людей, на языке квэнья он звался Айвендил ("Друг птиц").

Историк Юрий Александрович Лимонов (1933-2006) писал о первом владимирском святом (Авраамии Болгарском) как о наглядном показателе влияния торговцев в городах Северо-Восточной Руси:

"Исключительно интересен рассказ о «новом мученике» купце Авраамии, убитом в болгарском Великом городе на Волге. Это сообщение также даёт весьма многое для понимания того огромного значения, которое имела торговая прослойка общества Ростово-Суздальской земли XIII в. и в самом городе Владимире. Влияние владимирских купцов было таково, что убитый торговец становится местным святым. Культ «профессионального» святого приобрёл значение общеземской святыни. Для сравнения и понимания важности события отметим, что князь Андрей Боголюбский, погибший мученической смертью, не был признан святым вплоть до XVIII в. Безвестный купец и даже не уроженец города был канонизирован во Владимире через год. До Авраамия «Суждальская земля» имела только одного святого — ростовского епископа Леонтия, крестившего Северо-Восточную Русь. Нигде в Древней Руси за весь период её существования не был канонизирован простой купец, причём очень быстро и с огромным пиететом. Все это в достаточной степени показывает, каким политическим авторитетом обладала торговая прослойка Северо-Восточной Руси, и даёт возможность предположить, что она имела реальную власть в коммунальных органах городов Владимиро-Суздальского княжества".

Лимонов здорового человека

Не могу не отметить высокий стиль старых изданий даже научной литературы.

Кажется, в наших спорах о Литве и Орде поставлена жирная точка. Хотя если идти по цепочке рассуждений, что Полоцк — это половцы, то Орда — это Орден. Играет музыка Прокофьева.

https://www.group-telegram.com/marebufo/1457

Скоро мы узнаем, в честь которого Ярослава на самом деле был назван Ярославль 🥲

Суздаль как название страны.

Я неоднократно писал, что в русских летописях исторический регион Северо-Восточной Руси обычно называется «Суздалськой землёй», а её жители – «суздальцы». Такое наименование было характерно для киевской и галицкой летописных традиций. Параллельно существовала новгородская традиция называть Северо-Восточную Русь «Низом», «Низовской землёй». Новгородское название было обусловлено чисто географическими соображениями, и оно дошло до нас в лице названия города Нижний Новгород (Новгород Низовской земли). С названием Суздальская земля не всё так очевидно.

Обычно названия русским землям и их жителям давались по названию главного города той или иной земли. Для Северо-Восточной Руси таким городом изначально был Ростов (IX - начало XII веков), в период правления Юрия Долгорукого (1108-1157 годы) – Суздаль, после Юрия Долгорукого – Володимерь (1157 год – конец XIV века). То есть Суздаль был столицей Северо-Восточной Руси относительно короткий период, когда землёй правил Юрий Долгорукий.

Однако именно тогда Северо-Восточная Русь обособилась политически от остальной Руси, именно при Юрии Долгоруком её уроженцы часто ходили в походы на Киев, и подолгу жили там. Известно, что Юрий Долгорукий соперничал за киевский стол со своим племянником, волынским князем Изяславом Мстиславичем. Изяславу помогали его венгерские и польские союзники, Юрий опирался на половцев, черниговских и галицких князей. Вероятно, именно в период южных походов Юрия Долгорукого как суздальского князя прочно закрепилась ассоциативная связь между городом Суздалем и всей Северо-Восточной Русью. Эта ассоциация попала не только в киевские, волынские и галицкие летописи, но и в венгерские хроники (например, «Gesta Hungarorum», 1196-1203 годы), в которых Северо-Восточная Русь получила латинизированное название «Susudal».

Преемники Юрия Долгорукого, имевшие фактическую столицу в городе Володимере-на-Клязьме, уже не принимали такого активного участия в борьбе за Киев и вообще южнорусской политике, и вероятно поэтому не произошло замены понятия «суздальцы» на «володимерцы» в южнорусских источниках.

Однако это объяснение не даёт ответа на вопрос, почему и в скандинавских сагах XIII века Северо-Восточная Русь также называлась по городу Суздалю – «Suðrdalariki», ведь скандинавы общались с «суздальцами» или непосредственно или через Новгород. Может ли это обстоятельство указывать на то, что «суздальцы» было также и самоназванием жителей Северо-Восточной Руси?