Если бы увидел трейлер такого «Хищника» в подростковом возрасте, то у меня бы лицевые жвалы лопнули от восторга.

Хотя кого я обманываю – после увиденного я где-то примерно за минуту и превратился обратно в того подростка.

​Ash оказался каким-то бедным родственником всех наших любимых космических хорроров, напитавшимся не столько их фактурой, сколько самыми общими местами.

Тут и «Пандорум», и (внезапно) «Живое», и «Пекло», и даже «Прометей», но повествование слишком рваное, чтобы хоть как-то закамуфлировать интригу, не говоря уже об эклектичном ритме и экзальтированных диалогах, постоянно заземляющих визуальную культуру.

Собственно, картинка – единственное, ради чего стоит смотреть кино: если нарезать наиболее выдающиеся с точки зрения цвета и композиции кадры, можно смонтировать медитативное сай-фай-слайд-шоу.

Отдельный эстетический аттракцион – Эйса Гонсалес, но с учётом расставленных драматургических акцентов именно здесь становится заметно, что насколько же она красивая женщина, настолько же скверная актриса.

Весь остальной состав, исключая рутинно харизматичного Пола – не более чем декорации к интроспективной проповеди о благих намерениях человечества, вымощенных изнурительной дорогой в ад, и даже в финале режиссёр вместо так и напрашивающегося нигилистического восклицания ограничивается смазанным сентиментальным многоточием.

На главное разочарование сезона, пожалуй, не тянет, но должен признаться, что несколько раз за просмотр мысленно посыпал голову пеплом.

Местами очень неровно получилось – но царапает не хуже самых острых осколков «Чёрного зеркала»:

Мы посмотрели «Оценку» – социальную фантастику о тяготах ещё не наступившего родительства

Миа и Ариян – образцовые граждане при тоталитарном политическом режиме будущего. Там люди, пережившие загадочную экологическую катастрофу, могут жить вечно и не стареть, но завести ребёнка имеют право лишь после малоприятной процедуры оценки их как наиболее подходящих кандидатов. Насколько малоприятной – героям предстоит узнать за те семь с небольшим дней, в которые укладывается история.

Наверное, сразу стоит отметить, что француженка Форчун, лихо дебютировавшая в жанре антиутопии после небезуспешной карьеры в клипах и рекламе, иной раз мыслит той категорией повествовательных и визуальных штампов, что приелись ещё полвека назад. Тут и семь дней на сотворение нового мира, и материальная структура с логикой и атрибутикой как в самых затасканных сюжетах Олдоса Хаксли, и подытоживающий непростую этическую дилемму укоризненный алармистский комментарий.

Однако «Оценка» работает прежде всего как сюжет про взросление – ту его стадию, когда пара не может наполнить собственную жизнь, инстинктивно произведя на свет новую. В ход идёт не только ряд комплексных психоэмоциональных испытаний (Так ли важно лишний раз не выругаться при ребёнке? Прощать ему устряпанную кухню и сожжённую теплицу?), но и готовность распрощаться со своим «Я» в пользу серьёзно усложняющего жизнь репродуктивного рудимента.

Скажем, там, где Ариян подгоняет собственные принципы ради мнимого общего блага, Миа продолжает отстаивать личные границы – и оба постепенно нащупывают не только вопрос актуальности потенциального родительства, но и необходимости друг в друге; в этом смысле Вирджиния, периодически подбрасывающая им всё новые соблазны и испытания, выступает не более чем катализатором для и без того назревшего конфликта между аналоговой органикой женского начала – и прагматичных, умозрительных идей мужского.

Вероятно, Алисия Викандер вытаскивает персонажа преимущественно через один и тот же способ экранного существования, и Патель, при всех к нему симпатиях, часто теряется в парных сценах с легко уделывающей обоих партнёров по площадке Олсен; и глядя на холодное визионерское совершенство фильма, трудно отделаться от мысли, что режиссёры уровня Глейзера или там Спайка Джонса если бы и не сняли на таком материале жанровый шедевр – то уж точно не позволили бы себе захлебнулись в многословном и, увы, самом несбалансированном финальном отрезке.

Но от «Оценки» в любом случае не получается просто так отмахнуться – хотя бы за смелость свободно говорить о не самых комфортных для аудитории вещах.

#Новинки

К слову, у Элизабет Олсен в «Оценке», сразу после «Его трёх дочерей», снова очень непростая и тонко прошитая партия, приподнимающая её над остальным многоопытным актёрским ансамблем – и у меня стойкое подозрение, что кино опять посмотрит полтора человека.

В такие моменты, конечно, быстро осознаёшь, что интервью артистки о том, что Алая Ведьма – для карьеры, а всё остальное – ради призвания, скорее не снобизм, а попытка наладить контакт с думающей аудиторией.

Ну, ничего – впереди, если всё будет хорошо, будут роли у (открывшего её драматический талант) Шона Дуркина и Тодда Солондза.

​Сегодня на Netflix вышел Havoc Гарета Эванса.

Долгострой, который стриминг несколько лет удерживал на полке – режиссёр периодически вставлял деликатные ремарки про досъёмки, но с учётом локаций и актёрского состава, за прошедший срок можно было произвести полноценную трилогию.

И кажется, что проблема как раз в непомерных амбициях Эванса как художника, человека, помимо ловких рук имеющего и собственный громкий голос – его протяжное мизантропическое эхо однажды украшало собой нетфликсовского же «Апостола», не менее проблемное, хоть и с любовью сделанное кино.

Havoc тоже сделан с любовью – и где-то там, в складках энергичного урбанистического нуара про кровожадный танец смерти, швыряющий в объятия друг к другу коррумпированных копов, продажных политиков и скорбящих мафиози, прячется брутальная и непричёсанная драма об отцах, обретающих искупление в своих детях.

Этот пронзительный лейтмотив проходит по лини Харди, Уитакера и отчаявшейся матери Ео Яннянн, командующей целым преступным синдикам – однако он развит слишком топорно, обрывисто и хаотично.

Здесь же и история с умирающим другом главного героя, и монотонные флешбэки с закадровыми комментариями под Макса Рокатански, и мутная клишированная история про грязные деньги и наркотики – в душе Эванс, может быть, и равняется на Джонни То, а местами всё равно напоминает поглупевшего и постаревшего Джона Ву.

За исключением экшена.

Примерно посередине есть сцена в ночном клубе, которая по динамике, хореографии, кровожадности и изобретательности постановочного класса окупает не только весь просмотр – но все пять лет ожидания; да и в кульминации Эванс, вложив в актёрские руки огнестрел, отправляет их на территорию если не нового «Джона Уика», то хотя бы той знаменитой перестрелки из сиквела Extraction.

Проблема в том, что это всего лишь две по-настоящему грандиозные сцены – идущие прицепом к ещё одному часу с небольшим, в который режиссёр манерно пытается уложить мишени словом, а не делом.

Учитывая тот факт, что к телевизионному «Чужому» приложил руку Ной Хоули, рискну делать на сериал большую ставку.

До сих пор вспоминаю, насколько освежающе смотрелся тот же «Легион» на фоне клишированных напомаженных супергеройских сюжетов.

Не могу не поделиться, что в процессе просмотра Havoc у меня болели рёбра не только от экшен-сцен, но и абсолютно разрывной актёрской партии Ео Яннянн.

Такой эмоциональный диапазон никакими «Оскарами» не измеришь.

Неожиданно дико кайфанул во время просмотра:

Мы посмотрели «Где наши деньги?» – ироничную реплику на эстетику 90-х

Для современности, учитывая градус абсурда, это скорее исключение из правил – сегодня 90-е в основном служат для внедрения в их фактуру выпуклых трагических архетипов и нигилистического, а подчас и мизантропического исследования отечественной действительности и ментальности.

«Где наши деньги?» – полная противоположность расползшемуся по нашей индустрии сюрреалистическому кафкианскому кошмару: абсурд бытия здесь включается лишь на стадии ироничных кавычек, высмеивая и демифологизируя все самые распространённые стереотипы об ушедшей эпохе.

Поэтому действие, происходящее в видеосалоне, стилизовано под найденную плёнку, а приметы времени интегрированы в пространство хулиганского метамодернистского прикола.

Так, каждый из многочисленных колоритных персонажей являет собой одновременно и законченный образ, и карикатуру на него, а культурное поле смешивает леприконсовские «Хали-гали» и остроумный сюжетный реверанс к сингеровским «Обычным подозреваемым».

Это уже не «Жмурки» с балабановским гран-гиньолем, а кривое зеркало, разбивающее изображение блатного провинциального фольклора на несколько осколков, из которых и собирается режиссёрская фигура нашего Гая Ричи – продолжающего отстаивать, в отличие от последнего, свою авторскую самобытность.

Ни в коем случае не шедевр жанра – но за эти 76 минут мы смеялись больше, чем на всех распиаренных российских комедиях за последние пару-тройку лет.

#Новинки

Забавно, как Бенни Сэфди, одно из самых интересных лиц современного авторского кинематографа, до поры не стесняющийся выворачивать американскую мечту гротескно неприглядными швами наружу, и сам, похоже, стал её наглядным олицетворением.

Тут и кавалерийские актёрские наскоки во всё более коммерчески ориентированные проекты (От Клер Дени и ПТА – к Нолану и второму «Счастливчику Гилмору»), и продюсерские функции на сериале Нэйтана Филдера, и вот теперь сольный режиссёрский дебют в столь почитаемом в Америке жанре душещипательного спортивного байопика.

За карьерные успехи человека можно только порадоваться – но, если судить по этому трейлеру, Сэфди может оказаться из той породы алмазов, которым подобная огранка лишь навредит.

​На «Грешников» я тоже сходил, да.

Наверное, часть восторгов от этого неожиданно витального, дерзкого фильма вполне оправданы – если сегодня в студийном блокбастере за сто миллионов бьют ключом фонтаны крови, а лицо бунтующего сына проповедника в одной из самых откровенных сцен обнаруживается между очаровательных женских ножек, то, вроде как, принято говорить, что автор бросает вызов устоявшемуся консенсусу о конвенциональном народном кино.

И Куглер действительно бросает – едва ли не громче самого релиза прозвучала история, в связи с которой он (при помощи лишнего саквояжа с деньгами) сумел надиктовать свои условия продюсерам, а не наоборот.

Да и уровень художественных притязаний не без успеха развивает его линию об этнически ориентированном искусстве, тем не менее говорящем со зрителем на всем понятном, универсальном кинематографическом языке – просто теперь на смену афрофутуризму из «Чёрной пантеры» пришёл вампирский хоррор, дополнительно упакованный в формат меланхоличного блюза о лучших днях.

Но если сам Куглер хочет быть одновременно Спайком Ли и Робертом Родригесом, то реальность такова, что от первого ему достался в лучшем случае проповеднический накал, а от второго – экспериментальная механика всех динамических сцен, большую часть из которых стоически вытаскивает композитор Людвиг Йоранссон.

Одинаково здорово разгоняют кровь и длинный музыкальный фантасмагорический кадр, и привносящая во всю эту южную готику дополнительного огня Хейли Стайнфелд, и Джек О’Коннелл, наконец задействовавший для роли немало отрицательного, декадентского обаяния. Про Майкла Б. Джордана можно сказать, что технически он большой молодец – и что это ровно тот случай, когда короля делает свита.

Увы, вместе со всем перечисленным именно на «Грешниках» становится заметно, насколько невнятно – нет, не экспериментально! – Куглер обосновывает логику создаваемых им художественных миров; насколько он не чувствует либо намеренно игнорирует те моменты, когда вместо очередной пафосной тирады стоило бы попробовать промолчать или хотя бы снизить голос до шёпота.

Тут вам и про капиталистическую эксплуатацию, и про расовую сегрегацию, и про культурную апроприацию – но единственная любопытная идея заключается в том, что абсолютная свобода (в виде вампиризма) всегда подразумевает лишь очередную вариацию на угнетение себе подобных; при этом не так принципиально, оказывается эта власть у белых, афроамериканцев или бедного ирландского фермера.

Структурно – не буду оригинальным – «Грешники» построены по образцу «От Заката до рассвета», но если в экспозиции режиссёр никуда не спешит, то в сегменте с мясорубкой начинает по-дилетантски скакать через ступеньку: несколько укусов в шею, сцена с чесноком, отсылающая к родригесовскому же «Факультету» и чуть больше пространных предсмертных диалогов прямо посреди оживлённого боя. Когда же все необходимые слова сказаны (ну – или отложены для сцен после титров!) и главный герой вооружается миниганом – это, напротив, напоминает не слишком уместную эксцентричную выходку, очередной бульварный штамп, разведённый в невнятных эзотерических сантиментах.

Наверное, для негласного соперничества между автором и студией – это действительно феноменальный успех и большая победа; но есть, по-моему, и побочная жертва в лице потенциально отличного мюзикла – для которого осиновым колом стала трансформация в средней руки боевик.

​Ещё хочу признаться, что мне не понравился «Кончится лето».

Мне кажется, что пессимистичный тон там скорее воспроизводит сермяжную быковскую (который «Дурак» и «Майор») правду – Балабанов в 90-е снимал и глубже, и тоньше, выводя даже самые утрированные типажи до архетипических, а иногда и былинных обобщений.

А тут – ну, просто история, хоть и местами не без блеска реализованная; мысль режиссёра в том, что самое банальное зло – родное, то, которое убить в себе сложнее всего, но здесь, как и в «Нуучче» одного из соавторов, наша ментальность прописана уж совсем грубыми, размашистыми мазками.

К Юре Борисову по существу претензий нет, но он, как и Макар Хлебников, за исключением редких, задающих объём деталей характера (типа внезапного обморока в туалете) является носителем той художественной идеи, которую до нас прежде успели донести гораздо более талантливые люди.

Ну и мера художественной условности окончательно убивает кино как чистый жанр – со всеми этими карикатурными китайскими скупщиками золота, страннейшими сценами с ружьём (почему охранник не учитывает вероятность аффекта в экстремальной для старика ситуации?) и брошенной машиной на корабле и чередой множественных вспышек насилия, ещё более наглядно иллюстрирующих громогласное «так жить нельзя!».

Но и говорить об этом с подобным апломбом – больше, по-моему, тоже.

Чисто все мои фото с майских шашлыков.