Forwarded from INTELLECT Law firm, official (Evgeny Shestakov)
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Записки IP юриста
В IP не так много подделок документов и прочей жести, как, например, в банкнотных делах, но иногда она встречается. Недавно наш клиент обнаружил зарегистрированный на имя своего конкурента товарный знак, который сходен до степени смешения с его, клиента,…
Изобличить подделку документов в Роспатенте все еще невозможно
Как и ожидалось (почти без надежды на иной результат), Роспатент не нашел у себя полномочий устанавливать подделку подписи на письме-согласии и, соответсвенно, его фальсификацию.
Предоставление нами заключения специалиста-подчерковеда из экспертной организации и тот факт, что получивший наше возражение правообладатель свою позицию не представил и наши обвинения не отверг, не помогли. Члены коллегии все равно развели руками и сказали: мы не уполномочены 🤷♂️
Регистрация товарного знака, полученная по поддельному согласию от моего доверителя, пока оставлена в силе.
Отменена она будет только Судом по интеллектуальным правам в рамках процедуры оспаривания решения Роспатента.
Как и ожидалось (почти без надежды на иной результат), Роспатент не нашел у себя полномочий устанавливать подделку подписи на письме-согласии и, соответсвенно, его фальсификацию.
Предоставление нами заключения специалиста-подчерковеда из экспертной организации и тот факт, что получивший наше возражение правообладатель свою позицию не представил и наши обвинения не отверг, не помогли. Члены коллегии все равно развели руками и сказали: мы не уполномочены 🤷♂️
Регистрация товарного знака, полученная по поддельному согласию от моего доверителя, пока оставлена в силе.
Отменена она будет только Судом по интеллектуальным правам в рамках процедуры оспаривания решения Роспатента.
Даже если один соавтор не вправе запретить другому соавтору использование неразрывного целого произведения, поскольку для этого нет достаточных оснований, то все равно равно согласие у первого спрашивать надо!
Звучит странно, не правда ли? Зачем спрашивать согласие у того, кто все равно не вправе запретить? Ведь если ты не вправе запрещать, то и согласие твое не нужно, так как его отсутствие не делает несогласованное действие неправомерным.
Однако Верховный Суд в пункте 8 своего Обзора по нарушениям авторских прав в сети Интернет от 29.05.2024 указал, что надо-таки спрашивать согласие всегда! Даже если соавтор не вправе запретить.
А вот объяснение Верховным судом того, почему любое использование произведения, созданного в соавторстве (в том числе и тогда, когда нет оснований запрещать другому), предполагает получение согласия:
«Указание в законе на то, что ни один из соавторов не вправе без достаточных оснований запретить использование неразрывного целого произведения, не свидетельствует о правомерности действий ответчика, а регулирует отношения между соавторами».
Такое ощущение, что писал студент. Ведь серьезный юрист не может не знать, что определение действий в качестве правомерных или неправомерных - это и есть регулирование отношений. В данном случае между соавторами. Как же это можно противопоставлять!?
В итоге имеем разъяснение: ты - соавтор, ты хочешь использовать общее произведение, причем другой соавтор тебе без достаточных оснований это не может запретить, однако же согласие ты у него получить все равно должен!
Что это? Кто-нибудь может мне объяснить?
Может быть ВС имел в виду, что при необоснованном отказе нужно этот отказ сначала оспорить, и только в случае успеха появится право использовать общее произведение? А может быть ВС создал новую норму права: не попросил любезно у соавтора, вот ему и достаточное основание запретить!?
Звучит странно, не правда ли? Зачем спрашивать согласие у того, кто все равно не вправе запретить? Ведь если ты не вправе запрещать, то и согласие твое не нужно, так как его отсутствие не делает несогласованное действие неправомерным.
Однако Верховный Суд в пункте 8 своего Обзора по нарушениям авторских прав в сети Интернет от 29.05.2024 указал, что надо-таки спрашивать согласие всегда! Даже если соавтор не вправе запретить.
А вот объяснение Верховным судом того, почему любое использование произведения, созданного в соавторстве (в том числе и тогда, когда нет оснований запрещать другому), предполагает получение согласия:
«Указание в законе на то, что ни один из соавторов не вправе без достаточных оснований запретить использование неразрывного целого произведения, не свидетельствует о правомерности действий ответчика, а регулирует отношения между соавторами».
Такое ощущение, что писал студент. Ведь серьезный юрист не может не знать, что определение действий в качестве правомерных или неправомерных - это и есть регулирование отношений. В данном случае между соавторами. Как же это можно противопоставлять!?
В итоге имеем разъяснение: ты - соавтор, ты хочешь использовать общее произведение, причем другой соавтор тебе без достаточных оснований это не может запретить, однако же согласие ты у него получить все равно должен!
Что это? Кто-нибудь может мне объяснить?
Может быть ВС имел в виду, что при необоснованном отказе нужно этот отказ сначала оспорить, и только в случае успеха появится право использовать общее произведение? А может быть ВС создал новую норму права: не попросил любезно у соавтора, вот ему и достаточное основание запретить!?
От «Сорви большой куш!» до «Иди в баню».
СИП в двух свежих кейсах порадовал лояльным отношением к обозначениям, которые в одном из своих смысловых значений могут вызывать негативные ассоциации.
В деле СИП-1233/2023 Президиум не согласился с Роспатентом и своей первой инстанцией в том, что обозначение «Сорви большой куш!» нарушает общественные интересы и нормы морали, так как относится к воровскому жаргону. Включение словосочетания «сорвать куш» в словарь такого жаргона само по себе недостаточно для такого вывода - решил Президиум, и это совершенно верно. Чьи конкретно интересы и как пострадали бы при регистрации и использовании этого обозначения в отношении игровых автоматов, для которых оно в том числе заявлялось, совершенно непонятно. Ни Роспатент, ни суд первой инстанции их не назвали.
В деле СИП-232/2024 суд первой инстанции не согласился с Роспатентом в том, что поскольку словосочетание «Иди в баню» в разговорной речи применяется в качестве негативного высказывания, то и оно противоречит общественным интересам и морали.
Суд и здесь не увидел того конкретного общественного интереса, который будет нарушен - при том, что потребителями эта фраза может восприниматься и в своем прямом значении. Действительно, в списке товаров были различные банные принадлежности и средства ухода за телом.
А Роспатент расстраивает своей строгостью в оценке подобных обозначений. Остается надеется, что он скорректирует свой подход.
СИП в двух свежих кейсах порадовал лояльным отношением к обозначениям, которые в одном из своих смысловых значений могут вызывать негативные ассоциации.
В деле СИП-1233/2023 Президиум не согласился с Роспатентом и своей первой инстанцией в том, что обозначение «Сорви большой куш!» нарушает общественные интересы и нормы морали, так как относится к воровскому жаргону. Включение словосочетания «сорвать куш» в словарь такого жаргона само по себе недостаточно для такого вывода - решил Президиум, и это совершенно верно. Чьи конкретно интересы и как пострадали бы при регистрации и использовании этого обозначения в отношении игровых автоматов, для которых оно в том числе заявлялось, совершенно непонятно. Ни Роспатент, ни суд первой инстанции их не назвали.
В деле СИП-232/2024 суд первой инстанции не согласился с Роспатентом в том, что поскольку словосочетание «Иди в баню» в разговорной речи применяется в качестве негативного высказывания, то и оно противоречит общественным интересам и морали.
Суд и здесь не увидел того конкретного общественного интереса, который будет нарушен - при том, что потребителями эта фраза может восприниматься и в своем прямом значении. Действительно, в списке товаров были различные банные принадлежности и средства ухода за телом.
А Роспатент расстраивает своей строгостью в оценке подобных обозначений. Остается надеется, что он скорректирует свой подход.
Процедура получения права использовать произведения, правообладатели которых неизвестны. Только для крупных проектов.
21 октября 2024 года вступит в силу закон, позволяющий использовать произведения, фонограммы, исполнения, правообладатели которых не известны.
Аккредитацию на управление такими правами получит сначала РАО, а через год, возможно, иная организация. Но скорее управление останется у РАО.
Вот какие процедуры согласно этому закону должны осуществляться.
1. Предметом данных процедур является широкий перечень произведений, включая фотографии и музыку, а также фонограммы и исполнения, правообладатели которых предполагаются неизвестными в силу отсутствия информации о них и невозможности ее обнаружить (включая случаи, когда имя или наименование известны, но невозможно установить адрес). Соответсвенно, вступить с ними в переговоры и купить право использования непосредственно у них невозможно.
2. Аккредитованная организация формирует и ведет единый реестр таких объектов. Права на их использование можно получить только после включения в этот реестр.
3. Если вы хотите использовать произведение, фонограмму, исполнение, сведения о правообладателе которого невозможно установить, вам следует прежде всего проверить, не включен ли еще объект в этот реестр. Если включен, то переходим к пункту 7. Но скорее всего нет, так что действовать нужно следующим образом.
4. Сначала нужно собрать подтверждения, что для поиска правообладателя вы обращались к открытым источникам информации, в организации по управлению правами или к их базам данных, в библиотечные и архивные фонды (здесь пока не ясно, для каких категорий объектов требуется последнее), после чего нужно подать в аккредитованную организацию соответствующее заявление.
5. Организация в течение 15 рабочих дней осуществит проверку полноты заявления и сообщенных в нем сведений. Если все оформлено правильно и правообладатель действительно неизвестен, организация разместит на своем сайте объявление о его поиске и будет ждать получения сведений о нем в течение еще 90 рабочих дней. Итого 105 рабочих дней, Карл! :)
6. Если правообладатель так и не будет найден, то организация внесет объект в свой реестр и рассчитает вознаграждение по ставкам, которые будут установлены Правительством РФ (пока они не установлены). Вам также будет направлен проект лицензионного договора.
7. Если объект ранее уже был включен в реестр, то достаточно заявления об использовании, которое будет содержать ссылку на такой объект и на желаемые способы, пределы его использования. Тогда, если оно правильно оформлено, оно будет рассмотрено и расчет вознаграждения будет вам предоставлен в течение 15 рабочих дней. Вместе с проектом лицензионного договора.
8. Право на использование возникнет с даты уплаты вознаграждения. После этого можно использовать. В соответствии с условиями лицензионного договора.
9. Вознаграждение будет направлено организацией на специальный счет, открытый в интересах сразу всех неизвестных правообладателей таких зарегистрированных объектов. Перечисленные на него денежные средства организация конечно же сможет инвестировать, а еще с них она сможет компенсировать своих расходы организации на управление правами. Контроль за этим со стороны государства в законе анонсирован. Традиционный вопрос: кто-нибудь когда-нибудь сможет установить, какой именно музыкальный коллектив исполнил представленный концерт Чайковского и кто записал конкретную фонограмму исполнения классической музыки (при том, что исполнений и фонограмм какого-нибудь Щелкунчика может быть великое множество)?
:)
10. Если правообладатель объявится, то ему будут выплачены перечисленные вами деньги (за вычетом расходов организации), а ваш лицензионный договор с организацией может быть в этом случае расторгнут, если этого пожелает такой правообладатель. Ему решать, разрешать ли вам использовать дальше и на каких условиях. Предшествующее этому использование, конечно, будет законным.
Итак, если вдруг объект неизвестного правообладателя уже включен в реестр, то хорошо. Процедура проста и не требует долгого ожидания.
21 октября 2024 года вступит в силу закон, позволяющий использовать произведения, фонограммы, исполнения, правообладатели которых не известны.
Аккредитацию на управление такими правами получит сначала РАО, а через год, возможно, иная организация. Но скорее управление останется у РАО.
Вот какие процедуры согласно этому закону должны осуществляться.
1. Предметом данных процедур является широкий перечень произведений, включая фотографии и музыку, а также фонограммы и исполнения, правообладатели которых предполагаются неизвестными в силу отсутствия информации о них и невозможности ее обнаружить (включая случаи, когда имя или наименование известны, но невозможно установить адрес). Соответсвенно, вступить с ними в переговоры и купить право использования непосредственно у них невозможно.
2. Аккредитованная организация формирует и ведет единый реестр таких объектов. Права на их использование можно получить только после включения в этот реестр.
3. Если вы хотите использовать произведение, фонограмму, исполнение, сведения о правообладателе которого невозможно установить, вам следует прежде всего проверить, не включен ли еще объект в этот реестр. Если включен, то переходим к пункту 7. Но скорее всего нет, так что действовать нужно следующим образом.
4. Сначала нужно собрать подтверждения, что для поиска правообладателя вы обращались к открытым источникам информации, в организации по управлению правами или к их базам данных, в библиотечные и архивные фонды (здесь пока не ясно, для каких категорий объектов требуется последнее), после чего нужно подать в аккредитованную организацию соответствующее заявление.
5. Организация в течение 15 рабочих дней осуществит проверку полноты заявления и сообщенных в нем сведений. Если все оформлено правильно и правообладатель действительно неизвестен, организация разместит на своем сайте объявление о его поиске и будет ждать получения сведений о нем в течение еще 90 рабочих дней. Итого 105 рабочих дней, Карл! :)
6. Если правообладатель так и не будет найден, то организация внесет объект в свой реестр и рассчитает вознаграждение по ставкам, которые будут установлены Правительством РФ (пока они не установлены). Вам также будет направлен проект лицензионного договора.
7. Если объект ранее уже был включен в реестр, то достаточно заявления об использовании, которое будет содержать ссылку на такой объект и на желаемые способы, пределы его использования. Тогда, если оно правильно оформлено, оно будет рассмотрено и расчет вознаграждения будет вам предоставлен в течение 15 рабочих дней. Вместе с проектом лицензионного договора.
8. Право на использование возникнет с даты уплаты вознаграждения. После этого можно использовать. В соответствии с условиями лицензионного договора.
9. Вознаграждение будет направлено организацией на специальный счет, открытый в интересах сразу всех неизвестных правообладателей таких зарегистрированных объектов. Перечисленные на него денежные средства организация конечно же сможет инвестировать, а еще с них она сможет компенсировать своих расходы организации на управление правами. Контроль за этим со стороны государства в законе анонсирован. Традиционный вопрос: кто-нибудь когда-нибудь сможет установить, какой именно музыкальный коллектив исполнил представленный концерт Чайковского и кто записал конкретную фонограмму исполнения классической музыки (при том, что исполнений и фонограмм какого-нибудь Щелкунчика может быть великое множество)?
:)
10. Если правообладатель объявится, то ему будут выплачены перечисленные вами деньги (за вычетом расходов организации), а ваш лицензионный договор с организацией может быть в этом случае расторгнут, если этого пожелает такой правообладатель. Ему решать, разрешать ли вам использовать дальше и на каких условиях. Предшествующее этому использование, конечно, будет законным.
Итак, если вдруг объект неизвестного правообладателя уже включен в реестр, то хорошо. Процедура проста и не требует долгого ожидания.
Но кто согласится ждать более 100 дней в случае, когда объекта нет в этом реестре? Только тот, у кого риски слишком высоки, а производство продукта занимает очень много времени. Киностудии, например. Или создатели видеоигр. В основной же массе мелких проектов риски и правосознание таковы, что будут нарушать, понимая, что правообладатель скорее всего так и не отыщется, а если и объявится, то много ему за такое нарушение не присудят.
Но сама идея неплоха. В отдаленной перспективе, с развитием IT, я бы ожидал значительного упрощения и ускорения процедуры. В то же время, пока не ясно, как исключить из нее объекты, созданные искусственным интеллектом.
Но сама идея неплоха. В отдаленной перспективе, с развитием IT, я бы ожидал значительного упрощения и ускорения процедуры. В то же время, пока не ясно, как исключить из нее объекты, созданные искусственным интеллектом.
«Клянусь своей треуголкой» больше не доказательство.
Порой исключительные права достаются правообладателю по цепочке сделок или же в результате совокупности сделок с разными авторами, из-за чего собрать и представить суду всю совокупность доказательств принадлежности истцу нарушенного исключительного права бывает затруднительно. В этом иностранным именно истцам, согласно устоявшейся судебной практике, обычно (хотя и не всегда) помогал аффидевит: сделанное под присягой и удостоверенное зарубежным нотариусом заверение, которым лицо фактически просто клялось в том, что автором является такой-то гражданин, а оно само является правообладателем.
Но правовые гарантии достоверности таких заверений, сделанных лицом в свою же пользу, крайне слабые. Как проверить честность и какова ответственность за обман? - не ясно. Возникало ощущение, что лицо просто предлагало поверить ему на слово, ничем не рискуя. Тем более, если учесть, что речь идет о заверении, которое сделано иностранцем за рубежом, вне досягаемости российского правосудия. И это была очень спорная практика.
Лояльность судов в отношении доказательств такого рода по всей видимости проистекала из того соображения, что если нарушение права есть, то не так уж и важно, безошибочно ли определен надлежащий истец: для нарушителя не имеет особого значения, перед кем нести ответственность.
Но в судебном деле А33-19084/2022 аффидевит оказался совсем уж бессодержательным:
«При этом в аффидевите отсутствует информация об истории и дате создания спорного изображения персонажа Блю Ноуз Френдс, а также идентифицирующая данное произведение информация, нет сведений о конкретном авторе, трудовых договорах и прочих соглашениях или иных правовых основаниях, обусловливающих переход каких-либо прав от автора, а также об условиях использования произведения».
Фактически, финансовый директор истца просто принёс свою непроверяемую клятву, и это истец и суды трех инстанций посчитали достаточным. Но Верховный Суд стерпеть такого не смог.
Причем Верховный Суд не только раскритиковал бессодержательность аффидевита, но и само это средство доказывания. Он напомнил, что презюмироваться при наличии определенных условий может только авторство, а обладание исключительным правом - никогда. В итоге суд сформировал максимально стогую по отношению к истцам позицию: для подтверждения перехода к ним имущественных авторских прав необходима вся цепочка договоров и иных правовых оснований, обуславливающих их переход.
Теперь правообладателям (в том числе иностранным) придется выполнять это бремя доказывания, которое оказывается порой весьма тяжким в ситуации, когда истец имеет на руках свой договор о приобретении прав, но не имеет предшествующие ему, на основании которых права достались его контрагенту.
Тем не менее, такой подход следует все-таки поддержать, потому что документы договорного характера здесь выступают единственным правовым средством конкретизации объекта охраны и сколь-нибудь достоверным подтверждением наличия у истца права на него. А то, что теперь при приобретении прав придется требовать предшествующие договоры об их передачи вплоть до автора, видится необходимым с точки зрения распределения бремени доказывания и выполнимым.
Порой исключительные права достаются правообладателю по цепочке сделок или же в результате совокупности сделок с разными авторами, из-за чего собрать и представить суду всю совокупность доказательств принадлежности истцу нарушенного исключительного права бывает затруднительно. В этом иностранным именно истцам, согласно устоявшейся судебной практике, обычно (хотя и не всегда) помогал аффидевит: сделанное под присягой и удостоверенное зарубежным нотариусом заверение, которым лицо фактически просто клялось в том, что автором является такой-то гражданин, а оно само является правообладателем.
Но правовые гарантии достоверности таких заверений, сделанных лицом в свою же пользу, крайне слабые. Как проверить честность и какова ответственность за обман? - не ясно. Возникало ощущение, что лицо просто предлагало поверить ему на слово, ничем не рискуя. Тем более, если учесть, что речь идет о заверении, которое сделано иностранцем за рубежом, вне досягаемости российского правосудия. И это была очень спорная практика.
Лояльность судов в отношении доказательств такого рода по всей видимости проистекала из того соображения, что если нарушение права есть, то не так уж и важно, безошибочно ли определен надлежащий истец: для нарушителя не имеет особого значения, перед кем нести ответственность.
Но в судебном деле А33-19084/2022 аффидевит оказался совсем уж бессодержательным:
«При этом в аффидевите отсутствует информация об истории и дате создания спорного изображения персонажа Блю Ноуз Френдс, а также идентифицирующая данное произведение информация, нет сведений о конкретном авторе, трудовых договорах и прочих соглашениях или иных правовых основаниях, обусловливающих переход каких-либо прав от автора, а также об условиях использования произведения».
Фактически, финансовый директор истца просто принёс свою непроверяемую клятву, и это истец и суды трех инстанций посчитали достаточным. Но Верховный Суд стерпеть такого не смог.
Причем Верховный Суд не только раскритиковал бессодержательность аффидевита, но и само это средство доказывания. Он напомнил, что презюмироваться при наличии определенных условий может только авторство, а обладание исключительным правом - никогда. В итоге суд сформировал максимально стогую по отношению к истцам позицию: для подтверждения перехода к ним имущественных авторских прав необходима вся цепочка договоров и иных правовых оснований, обуславливающих их переход.
Теперь правообладателям (в том числе иностранным) придется выполнять это бремя доказывания, которое оказывается порой весьма тяжким в ситуации, когда истец имеет на руках свой договор о приобретении прав, но не имеет предшествующие ему, на основании которых права достались его контрагенту.
Тем не менее, такой подход следует все-таки поддержать, потому что документы договорного характера здесь выступают единственным правовым средством конкретизации объекта охраны и сколь-нибудь достоверным подтверждением наличия у истца права на него. А то, что теперь при приобретении прав придется требовать предшествующие договоры об их передачи вплоть до автора, видится необходимым с точки зрения распределения бремени доказывания и выполнимым.
Охрана чего-то, похожего на результаты интеллектуальной деятельности и средства индивидуализации, на основании общих положений ГК РФ.
В пункте 33 Постановления Пленума ВС #10 есть понятное признание того, что статья 1225 ГК содержит исчерпывающий перечень видов РИД и СИ, которые охраняются частью четвертой ГК РФ. Всякие доменные имена, названия средств массовой информации (если они не получили охрану как товарные знаки) и др. не перечислены, а потому как таковые в качестве объектов интеллектуальных прав не охраняются.
Но в конце этого пункта есть странная фраза: права на такие объекты (читай, похожие на РИД и СИ) подлежат защите на основании общих положений ГК. Точка.
А в рекомендациях СИП от 25.06.2024 о критериях творчества на примере фотографий со ссылкой на вышеуказанный пункт сказано: если (например, из-за отсутствия творчества) фотография не охраняется как произведение, то возможно применение способов защиты гражданских прав фотографа на основании статьи 12 ГК РФ. Точка.
Я-то всегда думал, что право как регулятор отношений работает так: сначала определяют объект охраны (см. Объекты гражданских прав), потом устанавливают его правовой режим (права и обязанности по поводу него), ответственность за их нарушение, и тогда субъекты могут понимать, что можно, а что нельзя.
Так, например, юристы, экономисты, депутаты и все гражданское общество веками думали над тем, каким же нематериальным результатам умственного труда давать охрану, а каким нет, и давали ее посредством исключительного права на определенное использование, то есть через специальный правовой режим. Если решили не давать охрану, то любой может такой результат использовать. Это виделось принципом в поиске баланса интересов общества и создателя. А теперь нам говорят: если перед нами не объект интеллектуальной собственности, то он все равно охраняется: по общим положениям ГК.
Позвольте, а как охраняется? В качестве какого именно объекта? У нас ведь есть список в статье 128 ГК РФ. И как его идентифицировать, отделить от похожих? Какое его использование третьим лицом допустимо, а какое нет? Соответсвующие природе такого объекта способы защиты тоже не очень понятны.
Как однажды написал СИП в своем Постановлении, если идти по этому пути, то можно отменить весь ГК и оставить только статью 10 про добросовестность. Такие слишком абстрактные нормы сами по себе (в отсутствие у объекта охраны специального правового режима) не регулируют отношения, а только облепляют их, как каша.
В пункте 33 Постановления Пленума ВС #10 есть понятное признание того, что статья 1225 ГК содержит исчерпывающий перечень видов РИД и СИ, которые охраняются частью четвертой ГК РФ. Всякие доменные имена, названия средств массовой информации (если они не получили охрану как товарные знаки) и др. не перечислены, а потому как таковые в качестве объектов интеллектуальных прав не охраняются.
Но в конце этого пункта есть странная фраза: права на такие объекты (читай, похожие на РИД и СИ) подлежат защите на основании общих положений ГК. Точка.
А в рекомендациях СИП от 25.06.2024 о критериях творчества на примере фотографий со ссылкой на вышеуказанный пункт сказано: если (например, из-за отсутствия творчества) фотография не охраняется как произведение, то возможно применение способов защиты гражданских прав фотографа на основании статьи 12 ГК РФ. Точка.
Я-то всегда думал, что право как регулятор отношений работает так: сначала определяют объект охраны (см. Объекты гражданских прав), потом устанавливают его правовой режим (права и обязанности по поводу него), ответственность за их нарушение, и тогда субъекты могут понимать, что можно, а что нельзя.
Так, например, юристы, экономисты, депутаты и все гражданское общество веками думали над тем, каким же нематериальным результатам умственного труда давать охрану, а каким нет, и давали ее посредством исключительного права на определенное использование, то есть через специальный правовой режим. Если решили не давать охрану, то любой может такой результат использовать. Это виделось принципом в поиске баланса интересов общества и создателя. А теперь нам говорят: если перед нами не объект интеллектуальной собственности, то он все равно охраняется: по общим положениям ГК.
Позвольте, а как охраняется? В качестве какого именно объекта? У нас ведь есть список в статье 128 ГК РФ. И как его идентифицировать, отделить от похожих? Какое его использование третьим лицом допустимо, а какое нет? Соответсвующие природе такого объекта способы защиты тоже не очень понятны.
Как однажды написал СИП в своем Постановлении, если идти по этому пути, то можно отменить весь ГК и оставить только статью 10 про добросовестность. Такие слишком абстрактные нормы сами по себе (в отсутствие у объекта охраны специального правового режима) не регулируют отношения, а только облепляют их, как каша.
Как переборщить с атаками на процессуального оппонента.
На днях закончили, я думаю, битву за товарный знак «Пятка» (карамель на палочке). И этот кейс показывает, как важно правильно выбирать направления юридических атак.
В 2021 году наш клиент, будучи правообладателем товарного знака «Пятка», обратился к конкуренту с претензией о незаконном его использовании. А тот предпринял две встречные атаки: обратился в УФАС - с заявлением о недобросовестной конкуренции при приобретении исключительного права на этот товарный знак, и в Роспатент - с возражением против его регистрации с доводами об утрате им различительной способности. В обоих случаях он мотивировал тем, что название «Пятка» использовалось многими и задолго до даты подачи заявки на товарный знак. А далее события развивались так.
УФАС встает на его сторону: мы проигрываем этот раунд. Роспатент же ему отказывает на том основании, что конфеты других конкурентов назывались иначе: Кислая пятка, Сладкая пятка, а дата начала их выпуска не вполне ясна. Тут еще помогло, что «Кислая пятка» - это чужой товарный знак, а значит, не сходен с названием «Пятка» (пока не оспорен).
Мы продаем свой иск в суд о том, что наш оппонент сам является недобросовестным конкурентом, так как раньше закупал продукцию у нас, а потом стал с таким же названием делать ее сам. Ну и, конечно, оспариваем решение УФАС в СИПе. Но самое главное, мы надеемся на то, что наш оппонент станет в СИПе оспаривать решение Роспатента. 🙏🏻 И он совершает эту ошибку: обжалует решение Роспатента!
Сначала СИП предсказуемо оставляет в силе решение Роспатента, разбивая позицию врага о том, что все использовали название «Пятка». Нет, - говорит суд, - названия конфет других конкурентов совсем не похожи на название «Пятка». Вон, и товарный знак «Кислая пятка» даже зарегистрирован.
Затем на основе этого судебного решения и с той же позицией об уникальности названия «Пятка» СИП отменяет решение антимонопольного органа органа. Регистрация товарного знака защищена.
А затем и по нашему иску о недобросовестной конкуренции оппонент не только признается недобросовестным, поскольку он был нашим покупателем, так еще и за нарушение права на товарный знак «Пятка» с него взыскивают компенсацию в том размере, какую просили.
Дела СИП-818/2022, СИП-154/2023, А40-190343/2022
На днях закончили, я думаю, битву за товарный знак «Пятка» (карамель на палочке). И этот кейс показывает, как важно правильно выбирать направления юридических атак.
В 2021 году наш клиент, будучи правообладателем товарного знака «Пятка», обратился к конкуренту с претензией о незаконном его использовании. А тот предпринял две встречные атаки: обратился в УФАС - с заявлением о недобросовестной конкуренции при приобретении исключительного права на этот товарный знак, и в Роспатент - с возражением против его регистрации с доводами об утрате им различительной способности. В обоих случаях он мотивировал тем, что название «Пятка» использовалось многими и задолго до даты подачи заявки на товарный знак. А далее события развивались так.
УФАС встает на его сторону: мы проигрываем этот раунд. Роспатент же ему отказывает на том основании, что конфеты других конкурентов назывались иначе: Кислая пятка, Сладкая пятка, а дата начала их выпуска не вполне ясна. Тут еще помогло, что «Кислая пятка» - это чужой товарный знак, а значит, не сходен с названием «Пятка» (пока не оспорен).
Мы продаем свой иск в суд о том, что наш оппонент сам является недобросовестным конкурентом, так как раньше закупал продукцию у нас, а потом стал с таким же названием делать ее сам. Ну и, конечно, оспариваем решение УФАС в СИПе. Но самое главное, мы надеемся на то, что наш оппонент станет в СИПе оспаривать решение Роспатента. 🙏🏻 И он совершает эту ошибку: обжалует решение Роспатента!
Сначала СИП предсказуемо оставляет в силе решение Роспатента, разбивая позицию врага о том, что все использовали название «Пятка». Нет, - говорит суд, - названия конфет других конкурентов совсем не похожи на название «Пятка». Вон, и товарный знак «Кислая пятка» даже зарегистрирован.
Затем на основе этого судебного решения и с той же позицией об уникальности названия «Пятка» СИП отменяет решение антимонопольного органа органа. Регистрация товарного знака защищена.
А затем и по нашему иску о недобросовестной конкуренции оппонент не только признается недобросовестным, поскольку он был нашим покупателем, так еще и за нарушение права на товарный знак «Пятка» с него взыскивают компенсацию в том размере, какую просили.
Дела СИП-818/2022, СИП-154/2023, А40-190343/2022
Воронежский форум мастеров
Завершилась моя поездка на Форум мастеров в Воронеже. На секции IP club (https://www.group-telegram.com/ipclubin) посвященной переработке и пародиям, выступил на тему передачи прав на произведения, при создании которых без ведома и согласия заказчика их создания было использовано чужое произведение.
Оказывается, в части четвертой ГК РФ в положениях о сделках, направленных на создание результатов интеллектуальной деятельности, нет ничего о том, может ли исполнитель включать в них чужие результаты и каковы будут последствия этого.
На практике в договорах встречаются заверения исполнителей о гарантиях чистоты прав и обязанности по ее обеспечению, но суды не всегда правильно их интерпретируют. Нужны дополнения действующего законодательства.
Завершилась моя поездка на Форум мастеров в Воронеже. На секции IP club (https://www.group-telegram.com/ipclubin) посвященной переработке и пародиям, выступил на тему передачи прав на произведения, при создании которых без ведома и согласия заказчика их создания было использовано чужое произведение.
Оказывается, в части четвертой ГК РФ в положениях о сделках, направленных на создание результатов интеллектуальной деятельности, нет ничего о том, может ли исполнитель включать в них чужие результаты и каковы будут последствия этого.
На практике в договорах встречаются заверения исполнителей о гарантиях чистоты прав и обязанности по ее обеспечению, но суды не всегда правильно их интерпретируют. Нужны дополнения действующего законодательства.
Записки IP юриста
Изобличить подделку документов в Роспатенте все еще невозможно Как и ожидалось (почти без надежды на иной результат), Роспатент не нашел у себя полномочий устанавливать подделку подписи на письме-согласии и, соответсвенно, его фальсификацию. Предоставление…
Должен ли Роспатент изобличать подделку документов?
Из нашего заявления в суд:
«В настоящем деле обстоятельства, требовавшие от Роспатента усомниться в выдаче правообладателем старшего товарного знака письма-согласия, очевидны: это и заключение специалиста, и неудачная первая попытка гр. Белова А. В. зарегистрировать товарный знак по поддельному письму-согласию, и личная явка генерального директора Заявителя при отсутствии явки и доводов правообладателя
оспариваемого товарного знака. При таких обстоятельствах Роспатент должен был следовать уже не презумпции добросовестности правообладателя, а принципу состязательности сторон. А он предполагает учет в настоящем деле того, что доводы о подделке подписи документально подтверждены заключением специалиста и предшествующим поведением правообладателя (г-на Блинова А.В.), который при этом никакие
доводы в защиту оспариваемой регистрации товарного знака не представил. В такой ситуации фальсификация письма-согласия и отсутствие факта его
выдачи Заявителем подлежали установлению в административном порядке.
Кроме того, вопреки изложенному в решении Роспатента доводу, Правила ППС на самом деле наделяют, как нам представляется, Роспатент достаточными полномочиями для того, чтобы
изобличать фальсификацию документов.
Так, пункт 43 данных правил устанавливает, что при рассмотрении спора коллегия вправе запрашивать у сторон спора документы, сведения и пояснения в письменной или устной форме по вопросам, возникающим в ходе рассмотрения спора, а также запрашивать заключения независимых экспертов
в области, соответствующей предмету спора. Роспатент такими своими полномочиями не воспользовался, что представляет
собой существенное нарушение процедуры рассмотрения спора».
Из нашего заявления в суд:
«В настоящем деле обстоятельства, требовавшие от Роспатента усомниться в выдаче правообладателем старшего товарного знака письма-согласия, очевидны: это и заключение специалиста, и неудачная первая попытка гр. Белова А. В. зарегистрировать товарный знак по поддельному письму-согласию, и личная явка генерального директора Заявителя при отсутствии явки и доводов правообладателя
оспариваемого товарного знака. При таких обстоятельствах Роспатент должен был следовать уже не презумпции добросовестности правообладателя, а принципу состязательности сторон. А он предполагает учет в настоящем деле того, что доводы о подделке подписи документально подтверждены заключением специалиста и предшествующим поведением правообладателя (г-на Блинова А.В.), который при этом никакие
доводы в защиту оспариваемой регистрации товарного знака не представил. В такой ситуации фальсификация письма-согласия и отсутствие факта его
выдачи Заявителем подлежали установлению в административном порядке.
Кроме того, вопреки изложенному в решении Роспатента доводу, Правила ППС на самом деле наделяют, как нам представляется, Роспатент достаточными полномочиями для того, чтобы
изобличать фальсификацию документов.
Так, пункт 43 данных правил устанавливает, что при рассмотрении спора коллегия вправе запрашивать у сторон спора документы, сведения и пояснения в письменной или устной форме по вопросам, возникающим в ходе рассмотрения спора, а также запрашивать заключения независимых экспертов
в области, соответствующей предмету спора. Роспатент такими своими полномочиями не воспользовался, что представляет
собой существенное нарушение процедуры рассмотрения спора».
Надлежащие основания для отказа в регистрации ТЗ и надлежащая процедура
Доверитель регистрирует товарный знак. По его заявке поступает обращение другого лица: не регистрируйте, это я использую заявленное обозначение, со мной возникают ассоциации.
Роспатент отказывает в регистрации на основании способности обозначения ввести потребителей в заблуждение относительно изготовителя.
Оспариваем отказ в регистрации в Палате по патентным спорам по мотиву: нет ассоциаций с этим лицом, нет ни одного доказательства использования именно им заявленного обозначения, это лицо совершенно постороннее.
Это лицо приходит на заседание ППС с кипой бумаг, рассаживаемся с ним по противоположным столам. Далее такой диалог:
Коллегия ППС: давайте полномочия (дают оба, коллегия начинает заполнять протокол).
Я: Извините, я возражаю. Это лицо не является по закону участником процедуры. Мы оспариваем отказ в регистрации по своей заявке. Никаких третьих лиц в этой процедуре не предусмотрено. Только мы и экспертиза Роспатента.
Коллегия: Что Вы хотите? Мы не можем его выгнать. Это не предусмотрено.
Я: да пусть присутствует. Но я категорически возражаю против того, чтобы вы записывали его в протокол, принимали от него какие-либо материалы, предоставляли бы ему слово.
Коллегия: ой, да, он не участник процедуры, не будем.
Далее он просто скромно сидел и слушал.
Доверитель регистрирует товарный знак. По его заявке поступает обращение другого лица: не регистрируйте, это я использую заявленное обозначение, со мной возникают ассоциации.
Роспатент отказывает в регистрации на основании способности обозначения ввести потребителей в заблуждение относительно изготовителя.
Оспариваем отказ в регистрации в Палате по патентным спорам по мотиву: нет ассоциаций с этим лицом, нет ни одного доказательства использования именно им заявленного обозначения, это лицо совершенно постороннее.
Это лицо приходит на заседание ППС с кипой бумаг, рассаживаемся с ним по противоположным столам. Далее такой диалог:
Коллегия ППС: давайте полномочия (дают оба, коллегия начинает заполнять протокол).
Я: Извините, я возражаю. Это лицо не является по закону участником процедуры. Мы оспариваем отказ в регистрации по своей заявке. Никаких третьих лиц в этой процедуре не предусмотрено. Только мы и экспертиза Роспатента.
Коллегия: Что Вы хотите? Мы не можем его выгнать. Это не предусмотрено.
Я: да пусть присутствует. Но я категорически возражаю против того, чтобы вы записывали его в протокол, принимали от него какие-либо материалы, предоставляли бы ему слово.
Коллегия: ой, да, он не участник процедуры, не будем.
Далее он просто скромно сидел и слушал.
Новые патентные пошлины с 05 октября.
С 05 октября повышаются патентные пошлины. С одной стороны, повышение выглядит не очень значительным. Но с другой стороны, отменяется льгота 30 процентов за подачу заявки и ведение делопроизводства в электронной форме, которую мы всегда использовали. Так что на самом деле повышение очень существенное.
Наиболее применяемые пошлины за получение правовой охраны товарного знака для одного класса МКТУ увеличились следующим образом.
2.1. формальная экспертиза: 2450 + 1350 = 4 000 рублей
2.4. экспертиза по существу: 8050 + 4950 = 13 000 рублей
2.11. регистрация ТЗ: 11 200 + 6800 = 18 000 рублей
2.14. выдача свидетельства на бумаге: 1400 + 1600 = 3 000 рублей
Итого: 38 000 рублей вместо 23 100 рублей.
Успевайте подать заявки на этой неделе!
С 05 октября повышаются патентные пошлины. С одной стороны, повышение выглядит не очень значительным. Но с другой стороны, отменяется льгота 30 процентов за подачу заявки и ведение делопроизводства в электронной форме, которую мы всегда использовали. Так что на самом деле повышение очень существенное.
Наиболее применяемые пошлины за получение правовой охраны товарного знака для одного класса МКТУ увеличились следующим образом.
2.1. формальная экспертиза: 2450 + 1350 = 4 000 рублей
2.4. экспертиза по существу: 8050 + 4950 = 13 000 рублей
2.11. регистрация ТЗ: 11 200 + 6800 = 18 000 рублей
2.14. выдача свидетельства на бумаге: 1400 + 1600 = 3 000 рублей
Итого: 38 000 рублей вместо 23 100 рублей.
Успевайте подать заявки на этой неделе!
Эстоппель в IP и не только.
Так уж получается, что в IP спорах особенно часто встает вопрос о применении принципа эстоппель, вследствие чего именно в этих делах он получает дополнительные разъяснения, весьма ценные для всей правовой системы.
На днях при разрешении спора об авторстве изобретений (дело СИП-295/2023) несколькими страницами таких разъяснений нас порадовал Верховный Суд.
ВС РФ посчитал неправильным, что СИП обосновал свой отказ выяснять авторство противоречивостью утверждений истца по этому вопросу, который одно время признавал автором другого, а в суде называл автором себя.
ВС РФ указал следующее.
Противоречивое поведение (заявлял одно, а действовал иначе) является лишь одним из условий установления недобросовестности.
Вторым условием является создание таким поведением доверия у другой стороны, на которое она обоснованно положилась и вследствие этого действовала в ущерб себе. То есть, не достаточно быть непоследовательным. Нужно, чтобы именно это и навредило другому.
Третьим условием является добросовестность пострадавшей стороны: она должна разумно и добросовестно полагаться на непоследовательное поведение оппонента. Ее поведение тоже нужно оценивать. В пользу обманщика или дурака эстоппель не применяется.
Если все эти условия имеют место, то суд полностью или частично отказывает в защите права, принадлежащего противоречивой стороне, а также применяет иные меры защиты добросовестной стороны.
Считаю, что это очень полезное ограничение принципа эстоппель, которое не допускает перекосов в судебной практике: не позволяет выиграть недобросовестной стороне, препятствует судам под предлогом противоречивости в поведении стороны спора уклоняться от установления всех юридически значимых фактов.
Так уж получается, что в IP спорах особенно часто встает вопрос о применении принципа эстоппель, вследствие чего именно в этих делах он получает дополнительные разъяснения, весьма ценные для всей правовой системы.
На днях при разрешении спора об авторстве изобретений (дело СИП-295/2023) несколькими страницами таких разъяснений нас порадовал Верховный Суд.
ВС РФ посчитал неправильным, что СИП обосновал свой отказ выяснять авторство противоречивостью утверждений истца по этому вопросу, который одно время признавал автором другого, а в суде называл автором себя.
ВС РФ указал следующее.
Противоречивое поведение (заявлял одно, а действовал иначе) является лишь одним из условий установления недобросовестности.
Вторым условием является создание таким поведением доверия у другой стороны, на которое она обоснованно положилась и вследствие этого действовала в ущерб себе. То есть, не достаточно быть непоследовательным. Нужно, чтобы именно это и навредило другому.
Третьим условием является добросовестность пострадавшей стороны: она должна разумно и добросовестно полагаться на непоследовательное поведение оппонента. Ее поведение тоже нужно оценивать. В пользу обманщика или дурака эстоппель не применяется.
Если все эти условия имеют место, то суд полностью или частично отказывает в защите права, принадлежащего противоречивой стороне, а также применяет иные меры защиты добросовестной стороны.
Считаю, что это очень полезное ограничение принципа эстоппель, которое не допускает перекосов в судебной практике: не позволяет выиграть недобросовестной стороне, препятствует судам под предлогом противоречивости в поведении стороны спора уклоняться от установления всех юридически значимых фактов.
Готовятся очень актуальные разъяснения по спорным вопросам признания НДК.
Будем следить.
Приятно, что в обзоре есть и мои дела (например, пункт 3.1.6 про кофе).
Будем следить.
Приятно, что в обзоре есть и мои дела (например, пункт 3.1.6 про кофе).
Forwarded from Журнал Суда по интеллектуальным правам
Уважаемые читатели!
В конце ноября на очередном заседании Научно-консультативного совета при Суде по интеллектуальным правам запланировано обсуждение подходов к применению различных положений Федерального закона от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции».
Вопросы недобросовестной конкуренции не раз становились предметом дискуссий в Научно-консультативном совете с самого начала деятельности Суда по интеллектуальным правам (см. например, в разделе "Колонка суда" на сайте Журнала Протоколы № 1 и №2, Справку по вопросам недобросовестного поведения, в том числе конкуренции, по приобретению и использованию средств индивидуализации юридических лиц, товаров, работ, услуг и предприятий, постановлением президиума Суда по интеллектуальным правам от 21.03.2014 № СП-21/2).
На очередном заседании Научно-консультативного совета предлагается обсудить ряд значимых вопросов процессуального и материального права. В качестве вводного материала для предстоящего обсуждения экспертов предлагается Обзор судебной практики по вопросам применения в Суде по интеллектуальным правам Федерального закона от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции».
Журнал Суда по интеллектуальным правам публикует имеющиеся материалы и предлагает нашим читателям также принять участие в обсуждении и выработке возможных подходов: приглашаем направлять свое мнение по поставленным вопросам по адресу [email protected]. Отдельные поступившие правовые комментарии мы опубликуем на сайте Журнала вместе с протоколом очного заседания.
Главный научный редактор Журнала Суда по интеллектуальным правам
В.А. Корнеев
В конце ноября на очередном заседании Научно-консультативного совета при Суде по интеллектуальным правам запланировано обсуждение подходов к применению различных положений Федерального закона от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции».
Вопросы недобросовестной конкуренции не раз становились предметом дискуссий в Научно-консультативном совете с самого начала деятельности Суда по интеллектуальным правам (см. например, в разделе "Колонка суда" на сайте Журнала Протоколы № 1 и №2, Справку по вопросам недобросовестного поведения, в том числе конкуренции, по приобретению и использованию средств индивидуализации юридических лиц, товаров, работ, услуг и предприятий, постановлением президиума Суда по интеллектуальным правам от 21.03.2014 № СП-21/2).
На очередном заседании Научно-консультативного совета предлагается обсудить ряд значимых вопросов процессуального и материального права. В качестве вводного материала для предстоящего обсуждения экспертов предлагается Обзор судебной практики по вопросам применения в Суде по интеллектуальным правам Федерального закона от 26.07.2006 № 135-ФЗ «О защите конкуренции».
Журнал Суда по интеллектуальным правам публикует имеющиеся материалы и предлагает нашим читателям также принять участие в обсуждении и выработке возможных подходов: приглашаем направлять свое мнение по поставленным вопросам по адресу [email protected]. Отдельные поступившие правовые комментарии мы опубликуем на сайте Журнала вместе с протоколом очного заседания.
Главный научный редактор Журнала Суда по интеллектуальным правам
В.А. Корнеев
Судьба Доктора Лизы
Продолжается битва нашего доверителя МБОО «Справедливая помощь Доктора Лизы», которую возглавляла погибшая в 2016 году Елизавета Глинка, за свое название и в конечном итоге за сохранение памяти о ней. Горько, что борьба идет с мужем и сыном погибшей.
Как это уже установлено судами в деле А40-241440/20, муж и сын согласились на использование нашим доверителем псевдонима «Доктор Лиза», муж при этом вообще входил в правление, но потом сын зарегистрировал на себя товарный знак «Доктор Лиза», а муж вышел из организации и они вместе с организацией-конкурентом предъявили нам иск о запрете использования псевдонима.
Тогда все эти действия (включая регистрацию товарного знака) суд признал недобросовестными, в результате регистрация товарного знака была отменена, а наш доверитель, соответсвенно, получил ее на свое имя.
Но оппоненты на этом не остановились. Теперь уже муж погибшей подал новую заявку на регистрацию товарного знака «Доктор Лиза», а затем оспорил нашу - под предлогом того, что мы не получили согласие от наследников на такую регистрацию псевдонима (п. 9 ст. 1483 ГК РФ).
Роспатент не признал наличие законной заинтересованности в оспаривании и отказал. Мы идем еще дальше и утверждаем, что тем самым те же лица пытаются обойти ранее вынесенные против них судебные акты и хотят получить повторную регистрацию отмененного товарного знака. Это - злоупотребление.
Дело СИП-726/2024.
Сегодня суд всех выслушал и объявил перерыв, чтобы подумать.
Продолжается битва нашего доверителя МБОО «Справедливая помощь Доктора Лизы», которую возглавляла погибшая в 2016 году Елизавета Глинка, за свое название и в конечном итоге за сохранение памяти о ней. Горько, что борьба идет с мужем и сыном погибшей.
Как это уже установлено судами в деле А40-241440/20, муж и сын согласились на использование нашим доверителем псевдонима «Доктор Лиза», муж при этом вообще входил в правление, но потом сын зарегистрировал на себя товарный знак «Доктор Лиза», а муж вышел из организации и они вместе с организацией-конкурентом предъявили нам иск о запрете использования псевдонима.
Тогда все эти действия (включая регистрацию товарного знака) суд признал недобросовестными, в результате регистрация товарного знака была отменена, а наш доверитель, соответсвенно, получил ее на свое имя.
Но оппоненты на этом не остановились. Теперь уже муж погибшей подал новую заявку на регистрацию товарного знака «Доктор Лиза», а затем оспорил нашу - под предлогом того, что мы не получили согласие от наследников на такую регистрацию псевдонима (п. 9 ст. 1483 ГК РФ).
Роспатент не признал наличие законной заинтересованности в оспаривании и отказал. Мы идем еще дальше и утверждаем, что тем самым те же лица пытаются обойти ранее вынесенные против них судебные акты и хотят получить повторную регистрацию отмененного товарного знака. Это - злоупотребление.
Дело СИП-726/2024.
Сегодня суд всех выслушал и объявил перерыв, чтобы подумать.