Очевидец рассказывал, как один из чиновников украинского МИД сделать осмелился замечание Черномырдину, бывшему в 2001-2009 годах послом РФ в этой стране: «Виктор Степанович, перестаньте говорить «на Украину», правильно говорить «в Украину». И нарвался. Виктор Степанович раздраженно ответил: «Знаешь что, пошёл-ка ты в х.й!»
Отношение к украинскому языку в России никогда не было пиететным. Чаще смеялись россияне над ним. «Соседский мальчик ездил летом отдыхать на Украину, - рассказывает в «Соло на ундервуде» Сергей Довлатов. - Вернулся. Мы его спросили: - Выучил украинский язык? - Выучил. - Скажи что-нибудь по-украински. - Например, мерси».
Вот и досмеялись. «Спецоперация» подстегнула ненависть ко всему русскому до такой степени, что из украинской школьной программы удалены стихотворения Пушкина (заменены на Бернса, Гете и Гейне), «Герой нашего времени» Лермонтова (вместо него — «Гордость и предубеждение» Остин), «Мастер и Маргарита» Булгакова (читайте «Чуму» Камю!). Про «Войну и мир» лучше не вспоминать.
Иван Крастев, председатель правления софийского Центра либеральных стратегий, констатирует на страницах The Financial Times очевидное: наша страна — не только в Украине, а в Европе вообще — потеряла остатки «мягкой силы», лишилась культурной притягательности. «Империи чаще всего рождаются на полях сражений, но умирают в книжных магазинах, - отмечает он. - ...Роль русского языка в культурной жизни Европы может стать еще одной жертвой путинского вторжения». (Болгарин, видимо, не знает, что правильно действия российских войск в Украине надо называть «спецоперацией».)
Однако битва со всем российским ознаменовалась и откровенным маразмом. Министерство образования и науки Украины постановило убрать из программы произведения петербургского периода жизни Гоголя — «Ревизор», «Шинель» и «Мертвые души». Дескать, сложно будет их понять ученикам, «исторический контекст» далек. И это — несмотря на то, что Николай Васильевич одновременно был назван «великим украинским писателем».
Гоголь, по свидетельству современников, действительно хорошо владел «мовой». В лицее играли пьесу, которую он сам на украинском сочинил. Но всё гениальное создано им на русском. Именно русский язык использовался для серьезных литературных работ.
О своей национальности Гоголь писал: «…Сам не знаю, какая у меня душа, хохлацкая или русская. Знаю только то, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому перед малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены Богом, и как нарочно каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой — явный знак, что они должны пополнить одна другую».
И признавался: «Россия все мне становится ближе и ближе. Кроме свойства родины, есть в ней что-то еще выше родины, точно как бы это та земля, откуда ближе к родине небесной».
Разве допустимо Гоголя упрощать?
Или это — следствие негативного отношения к писателю лично президента Владимира Зеленского? При желании ведь в «Мертвых душах», безусловно, можно найти антисемитизм. «Помилуй, брат, что ж у тебя за жидовское побуждение?», - говорит, скажем, Чичиков Ноздреву при покупке мертвых душ. Сочна и характеристика Плюшкина: «И сколько бы вы дали?» - спросил Плюшкин и сам ожидовел». А Чичиков? «Это был гроза и отчаяние всего польского жидовства, - подчеркивает классик. - Не участвуй он сам в предприятии (афере на таможне), никаким жидам в мире не удалось бы привести в исполнение подобное дело».
Казалось, правда, что Зеленский выше подобных обид.
Очевидец рассказывал, как один из чиновников украинского МИД сделать осмелился замечание Черномырдину, бывшему в 2001-2009 годах послом РФ в этой стране: «Виктор Степанович, перестаньте говорить «на Украину», правильно говорить «в Украину». И нарвался. Виктор Степанович раздраженно ответил: «Знаешь что, пошёл-ка ты в х.й!»
Отношение к украинскому языку в России никогда не было пиететным. Чаще смеялись россияне над ним. «Соседский мальчик ездил летом отдыхать на Украину, - рассказывает в «Соло на ундервуде» Сергей Довлатов. - Вернулся. Мы его спросили: - Выучил украинский язык? - Выучил. - Скажи что-нибудь по-украински. - Например, мерси».
Вот и досмеялись. «Спецоперация» подстегнула ненависть ко всему русскому до такой степени, что из украинской школьной программы удалены стихотворения Пушкина (заменены на Бернса, Гете и Гейне), «Герой нашего времени» Лермонтова (вместо него — «Гордость и предубеждение» Остин), «Мастер и Маргарита» Булгакова (читайте «Чуму» Камю!). Про «Войну и мир» лучше не вспоминать.
Иван Крастев, председатель правления софийского Центра либеральных стратегий, констатирует на страницах The Financial Times очевидное: наша страна — не только в Украине, а в Европе вообще — потеряла остатки «мягкой силы», лишилась культурной притягательности. «Империи чаще всего рождаются на полях сражений, но умирают в книжных магазинах, - отмечает он. - ...Роль русского языка в культурной жизни Европы может стать еще одной жертвой путинского вторжения». (Болгарин, видимо, не знает, что правильно действия российских войск в Украине надо называть «спецоперацией».)
Однако битва со всем российским ознаменовалась и откровенным маразмом. Министерство образования и науки Украины постановило убрать из программы произведения петербургского периода жизни Гоголя — «Ревизор», «Шинель» и «Мертвые души». Дескать, сложно будет их понять ученикам, «исторический контекст» далек. И это — несмотря на то, что Николай Васильевич одновременно был назван «великим украинским писателем».
Гоголь, по свидетельству современников, действительно хорошо владел «мовой». В лицее играли пьесу, которую он сам на украинском сочинил. Но всё гениальное создано им на русском. Именно русский язык использовался для серьезных литературных работ.
О своей национальности Гоголь писал: «…Сам не знаю, какая у меня душа, хохлацкая или русская. Знаю только то, что никак бы не дал преимущества ни малороссиянину перед русским, ни русскому перед малороссиянином. Обе природы слишком щедро одарены Богом, и как нарочно каждая из них порознь заключает в себе то, чего нет в другой — явный знак, что они должны пополнить одна другую».
И признавался: «Россия все мне становится ближе и ближе. Кроме свойства родины, есть в ней что-то еще выше родины, точно как бы это та земля, откуда ближе к родине небесной».
Разве допустимо Гоголя упрощать?
Или это — следствие негативного отношения к писателю лично президента Владимира Зеленского? При желании ведь в «Мертвых душах», безусловно, можно найти антисемитизм. «Помилуй, брат, что ж у тебя за жидовское побуждение?», - говорит, скажем, Чичиков Ноздреву при покупке мертвых душ. Сочна и характеристика Плюшкина: «И сколько бы вы дали?» - спросил Плюшкин и сам ожидовел». А Чичиков? «Это был гроза и отчаяние всего польского жидовства, - подчеркивает классик. - Не участвуй он сам в предприятии (афере на таможне), никаким жидам в мире не удалось бы привести в исполнение подобное дело».
Казалось, правда, что Зеленский выше подобных обид.
BY Созерцатель
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. Following this, Sebi, in an order passed in January 2022, established that the administrators of a Telegram channel having a large subscriber base enticed the subscribers to act upon recommendations that were circulated by those administrators on the channel, leading to significant price and volume impact in various scrips. Ukrainian forces successfully attacked Russian vehicles in the capital city of Kyiv thanks to a public tip made through the encrypted messaging app Telegram, Ukraine's top law-enforcement agency said on Tuesday. The news also helped traders look past another report showing decades-high inflation and shake off some of the volatility from recent sessions. The Bureau of Labor Statistics' February Consumer Price Index (CPI) this week showed another surge in prices even before Russia escalated its attacks in Ukraine. The headline CPI — soaring 7.9% over last year — underscored the sticky inflationary pressures reverberating across the U.S. economy, with everything from groceries to rents and airline fares getting more expensive for everyday consumers. Founder Pavel Durov says tech is meant to set you free
from us
