Внимание-внимание!

Как только закончится Послание к человеку, приходите, пожалуйста, к нам в Дом кино обсуждать непростую, отчасти болезненную, но, мне кажется, очень важную сейчас тему — как сегодня поход в кино превращается в этический жест?

Идея собрать такую дискуссию выросла спонтанно — из поста Паши Пугачева, но в итоге вылилась в ряд больших вопросов, которые интересно обсудить с разных сторон, опираясь, в том числе, и на личные зрительские практики. Собрали для этого команду специалистов разных профессий — есть исследователь, кинокритик, продюсер, куратор и замечательная мультипрофессиональная Диана Абу-Юсеф, которая будет модерировать все это действо.

Ждем вас 30 октября в 19.00 в Белом зале.
Билеты здесь.

Анонс:
Как минимум с 1960-х годов теоретики и критики убеждали нас, что поход в кинотеатр нужно рассматривать как этический жест: покупая билет, зритель выбирает не только фильм, в компании которого хочет провести вечер, но и размечает собственную позицию в системе властных отношений, пронизывающих общество и киноиндустрию. Вести такой разговор абстрактно, будто бы во все времена все работает одинаково, — не интересно. Кино и кинотеатры меняются вместе с обществом, вынуждая зрителя отвечать на вызовы, которые еще вчера могли быть совершенно не актуальными. Так что отбросим вопрос, что значит ходить в кино, и обсудим, как и зачем мы ходим в кино сегодня? Почему один фильм обязательно посмотрим в кинотеатре, а на другой не купим билет принципиально? Зачем в городском пространстве создаются многочисленные киноклубы? Как кинопоказ может превращаться в перформанс? Всегда ли пиратство неприемлемо? Как поход в кино может стать жестом поддержки?

Пока я собираюсь с силами, чтобы написать пост о впечатлениях от Послания, будет срочная рекомендация!

Если не очень устали, советую завтра и послезавтра сходить на Фестиваль любительского кино в Севкабель. Программу собирают очень талантливые ребята, большинство — выпускники и студенты Смольного: кураторки Фестиваля невидимого кино Полина Каменецкая и Катя Бронникова, кураторка ВНУТРИ Яна Нохрина, исследователь трэш-кино-и-видео Боря Сорокин. Но есть и независимый исследователь Андрей Макотинский — собиратель 16мм-плёнок, куратор очень обаятельной программы советского любительского кино, которую показывали сегодня. Ещё в первый день можно было послушать лекцию замечательной исследовательницы Марии Виноградовой, каким-то чудом оказавшейся в России точно в нужные даты, — про любительские плёночные форматы (наконец-то усвоила эту тему!). Но на субботу и воскресенье тоже запланировано много всего интересного: программа любительского VHS, подборки с фестивалей ВНУТРИ, Фестиваля невидимого кино и других проектов, собирающих вместе современных кинолюбителей.

Ещё перед началом сегодняшних мероприятий другая группа моих студенток из Вышки под руководством любимой Кати Вахрушевой презентовала проект видимо. Пока это тг-канал, задача которого — собирать афишу кинопоказов и кинолекций, проходящих на независимых площадках или хотя бы вне основного проката. Но если дело пойдет, нас ждёт много всего интересного (я видела на защитах полную презентацию, так что знаю, о чем говорю!). Я, например, очень надеюсь на выпуск мерча — это, в том числе, многоразовые бахилы. Гениальное изобретение для меня и для вас, если вы тоже любите за просмотром забираться в кресло с ногами. Объятия всем подписавшимся, а двойные — тем, кто напишет Кате о своих кинопроектах (контакты есть в описании канала).

О Послании к человеку — напишу в двух частях, получилось много.

(вообще в этом году я как-то вовремя собралась и очень много всего посмотрела, с прошлым — когда единственным интересным мне фильмом был зум с Маратом — вообще не сравнить)

Раньше я ходила на все показы Кино Сверхреальности, но сейчас, когда эксклюзив в ней заметно поредел, решила понадеяться, что все интересные хайлайты, вроде Фрау и Каникул, еще доберутся до проката или стримингов, поэтому посмотрела только О сухой траве. У меня почему-то исторически сложились крайне теплые отношения с фильмами Джейлана. С ними всегда очень уютно — может быть, от частого сочетания суровых зимних пейзажей с тесным полумраком пространств, куда хочется поскорее войти с мороза и глотнуть горячего чаю. За просмотром нового фильма, несмотря на хронометраж, совсем не скучала, много улыбалась, отчасти — потому что узнавала в главном герое черты одного своего знакомого. Тип он, конечно, неприятный, немножко жалкий, но симпатично, что Джейлан оставляет зрителю пространство для разного отношения к персонажу, так выходит честнее. Финальный закадровый монолог, например, вынуждает хотя бы чуть-чуть, но взглянуть на жизнь в его перспективе, что дается непросто, потому что предшествующие три часа естественнее было усмехаться и отгораживаться. Дивно красивая девочка в главной роли.

Из Международного конкурса документальных фильмов мои фавориты — Бэкграунд Халеда Абдулвахеда и Прощай, дикарь Серхио Гуатакира Сармьенто. Оба — про поиск возможности сократить дистанцию, которая отделяет от близких. В одном случае она искусственная, в другом — естественная, в соответствии с этим подобраны и методы. Оба фильма очень честны к зрителю и рефлексивны по отношению к традициям документального кино. Отец Абдулвахеда остался в Сирии, режиссер вынужденно эмигрировал в Германию. Бэкграунд можно смотреть как комментарий к оппозиции свидетельства и документа, где второй теряет свою авторитетность и подвергается открытой фальсификации как раз ради того, чтобы больше соответствовать реальности пережитого опыта. Сармьенто начинает снимать в надежде, что вот сейчас сблизится с представителями индейского племени какуа, но в процессе понимает, что несмотря на какую-то там общность происхождения, это едва ли возможно. Прощай, дикарь явно дискутирует с традицией визуальной антропологии дальнего круга: сначала подтачивает ее привычную исследовательскую холодность личным мотивом, а потом отказывается от него — как от слишком наивного, чтобы все-таки выстроить отношения с героями как с другими, не-близкими, но равными. Очень тронул момент, когда героиня расплакалась, признавшись, что ей бы очень хотелось пообщаться с режиссером, сблизиться с ним — но она, правда, не может от банального незнания языка.

Из программы Новые голоса удалось посмотреть Магнитные поля и Безопасное место — оба очень хорошие, совершенно друг с другом не схожие. Магнитные поля напоминает сплав методов мамблкора и Аббаса Киаростами, снятый в моем визуально любимом формате MiniDV. Славно, что фильм — про дружбу, а не про роман, я все боялась, что герои в конце концов захотят друг с другом переспать и внесут ненужную ноту в очень нежную и забавную историю о недолгой встрече двух одиноких людей. Тем более, что дружбу как чувство, в сравнении с любовью, режиссеры как-то стабильно недооценивают. Безопасное место посмотрела уже после того, как прочитала множество восхищенных отзывов, что немного сбило восприятие. Это досадно. Как будто эффект, который фильм мог произвести, оказался уже обезвреженным, состоялся, скорее, умозрительно, чем реально был пережит. Но все равно советую. Правда, мне кажется, это тот случай, когда к фильму в обязательном порядке должен прилагаться рассказ о контексте его создания. Я не уверена, что исключительно фикциональное измерение тут сработает так же сильно, не узнай мы о том, что фильм, по сути, почти реэнактмент реально произошедших событий. По отзывам кажется, что та же история смыкания внутрикадрового и закамерного пространства важна для Острова, который я, увы, пока не посмотрела.

Я к вам еще с одним приглашением!

6 ноября в 19.30 в любимом книжном Порядок слов пройдет презентация нашей книжки Советские двадцатые: искусство, архитектура, фотография, кино. Все авторы обещали быть, так что, если вы соскучились по мне или, например, по Андрею Фоменко, Алексею Бобрикову, Ивану Саблину, — приходите!

Мне всегда сложно с форматом книжных презентаций, но, думаю, сможем кратко рассказать, о чем каждый из нас написал, а еще — обсудить, почему спустя век искусство 1920-х годов, как и размышления о нем, все еще остается очень беспокоящим. Специально прочитала к встрече нашу книгу целиком, чтобы задавать коллегам вопросы)

Вход бесплатный, по регистрации.

Посмотрели Оппенгеймера. В кино пропустили не от нелюбви к пиратству, а потому, что знакомиться с трехчасовым диалоговым фильмом в дубляже совсем не хотелось. Из медийного сражения с Барби работа Нолана, как по мне, явно вышла победителем, но все же, скорее, от слабости ленты Гервиг. Не сказать, что Оппенгеймер совсем никуда не годится (а уж в сравнении с многими другими фильмами Нолана вышло и вовсе достойно), но...

Ладно, сначала о хорошем. Симпатично выглядит срединная часть — все, что связано с Манхэттенским проектом и реакцией команды ученых на бомбежку Японии. Понравилась эффектная сцена, где Оппенгеймер произносит победительную речь, а потом немеет под всеобщее ликование, которое в его восприятии быстро начинает превращаться в фантомные рыдания. Но два часа, которые эту середину обрамляют, дались с трудом. Во многом из-за того, что Нолану критики записывают в достоинство — короткий (типа экспериментальный) монтаж и сбитый таймлайн, из-за которых мне (а я не особо знакома с биографией Оппенгеймера) было трудно понять, что происходит, а замечательному Киллиану Мерфи — сделать видимой трансформацию своего персонажа, хотя для байопика, да еще и про такую противоречивую личность, это как будто важно. В середине Нолан от этих приемов как раз отказывается — структурно образуется что-то вроде воронки, события, спокойно разворачиваясь друг за другом, скручиваются в тугую спираль с эффектной кульминацией. Другие же части, несмотря на показную динамичность, ужасно монотонны, да еще и, торопясь, все подряд упрощают, превращая интересные линии исторического контекста в набор никуда не ведущих тэгов.

Вот, например, сообщают в какой-то момент, что одним из справедливых судей на слушании оказался некий сенатор по фамилии Кеннеди (у них, рассказал Марат, прочитавший биографию Оппенгеймера, в реальности были довольно интересные отношения) — и на этом все. Выглядит, будто нужно было просто подмигнуть американскому зрителю, дескать, вот, смотрите, наш любимый президент — уже тогда славный парень, надеемся, вы не забыли.

Политических упрощений тоже полно. Уже который раз замечаю, что когда в голливудских фильмах критикуется маккартизм, речь идет не о том, что несправедливо преследовать людей по политическим взглядам, а о том, что многих преследовали несправедливо, ведь они не были коммунистами.

Отдельный кринж — сексуальная сцена между Оппенгеймером и героиней Флоренс Пью (как ее зовут, простите, не запомнила, ведь в иных качествах она в фильме, считай, не фигурирует) под чтение сакральных текстов на санскрите... Ну, положим, пошлости в фильмах Нолана удивляться как-то не принято, и не сюрприз, что тут ее тоже в избытке. Есть, например, Эйнштейн — бородатый мудрец, с которым главный герой ведет смысложизненный разговор на берегу озера. Куча кадров и фраз, которые одни разберут на мемы, вторые — в 2000-е поставили бы как статус в vk.

В дискуссии с Маратом набрели на интересную, впрочем, идею. Будто бы пошлость Нолана как режиссера здесь могла любопытно срезонировать с самим Оппенгеймером, которого современники вспоминали человеком не в меру пафосным. И в фильме даже есть пара моментов, где можно что-то подобное заподозрить. Например, отличный диалог ученого с президентом. Первый говорит с придыханием: я чувствую, что на моих руках кровь. А второй иронично протягивает белый платок, но просит не думать о себе слишком много, потому что приказ о бомбежках отдал не он. На те же мысли наводит монолог главного завистника и оппонента — Льюиса Штрауса, который замечает, что Оппенгеймер, возможно, получает своеобразное удовольствие от позы кающегося грешника и мученика. Я слишком мало знаю о главном герое, чтобы делать какие-то заключения о его характере, но мысль не сводить все пафосные или банальные элементы фильма исключительно к недостаткам нолановской режиссуры — мне нравится.

Не хочется, в тон фильму, заканчивать текст очевидным выводом, так обойдемся сегодня без него.

Немного о новинках:

Убийца
В пятницу еле заставила себя отправиться на лекции, потому что ужасно хотелось вместо этого поскорее приняться за последний фильм Финчера. У меня не так много режиссеров, новые ленты которых я не просто жду, а буквально брежу желанием немедленно увидеть. Раньше были такие случаи с Ирландцем Скорсезе и Брачной историей Баумбаха — когда летишь с работы домой и думаешь вот-вот-вот (а вы с чем такое переживали?). Любовь к Финчеру превращается в проблему — фильмы получается сравнивать только с его предыдущими. И поскольку превзойти Исчезнувшую, Зодиак, Социальную сеть, Девушку с татуировкой дракона — это мой личный топ — непросто, в просмотр неминуемо замешивается нотка разочарования. Для Убийцы лучший эпитет — английское слово classy, которое на русский переводится слишком многословно. По ощущениям, это не просто стильный, но и мастеровитый, элегантный, знающий себе цену. Финчер здесь жертвует триллерной эффектностью (в которой, как по мне, ему нет равных со времен Хичкока и которую лично я всегда жду от него в первую очередь) в пользу очень холодной, схематичной конструкции — чуть-чуть уже тронутой маньеризмом. Сбавляя темп, он становится больше похожим не на себя, а на позднего Шредера (ну или на мельвильевского Самурая — эта параллель на поверхности). Хотя моим личным ожиданиям такая перемена интонации не соответствует, сложно не признать, что Финчер-режиссер остается виртуозным дирижером — хоть и сократившим вдвое-втрое количество музыкантов в оркестре в погоне за чистотой исполнения. Еще, на контрасте с недавним просмотром Нолана, отметила, что вот здесь пафос не утомляет, потому что все время оборачивается юмором и самоиронией — это, например, про несоответствия между закадровым голосом и происходящим в кадре. Ну и, что скрывать, приятно было послушать столько песен The Smiths.

Год рождения
Отправилась в кино с нулевыми ожиданиями (разве что ради Юры Борисова), а вышла в экстатическом состоянии от нового фильма Местецкого, успев растрогаться до слез, посмеяться и, главное, — изумиться. Нет, вправду, изумиться — когда во время просмотра никак не предскажешь, что будет в следующем кадре. Даже не успеваешь сообразить, в какой момент все так поворачивается, что миленький ромком про несвоевременное отцовство неуместного мечтателя-урбаниста превращается в гротескную сказку, каких в современном российском кино не особенно сыщешь. И тело может запросто повиснуть на проводах под застывший в воздухе возглас про будущее на наших условиях, а отставшая от живого трупа голова — прокатиться по холмам Мурманска (в фильме — Металлогорска), чтоб поддержать жену добрым словом в тяжелых родах (это не финальные образы, но, чем кончилось, — не расскажу, посмотрите сами). Местецкий как будто и продолжает образы поруганной безразличием молодости из блестящих фильмов Хлебникова и Мещаниновой, но по дороге сильно меняет интонацию — простите за дурацкий каламбур, но превращает героев из отчаявшихся еще и в отчаянных.

Я двухгодичной давности на себя сегодняшнюю посмотрела бы с презрением, но не могу ничего поделать — во всех российских фильмах, что меня трогают, вижу (или хочу видеть?) не совсем политические высказывания, но, как минимум, обращения к зрителям, проживающим очень конкретный опыт в очень конкретное время. Так что сочтем за девиз: алло, Марина, надо верить в чудо — а то п*здец нам здесь [в Металлогорске].