Оправдывая название канала, сообщаю, что провела несколько дней в Перми по приглашению Пермской Синематеки (и это был 25-й — юбилейный! — субъект РФ, который довелось посетить).

Предложили приехать, чтоб представить фильм Жизнь (он, кстати, симпатичный — и в прокате со вчерашнего дня) и после сеанса обсудить его со зрителями. Такой формат мне обычно не нравится, и от похожих предложений в Петербурге я очень часто отказываюсь. Перед показом мне неловко отнимать время зрителей, а после просмотра чувствую в разговоре с залом — в попытках немедленно выудить из людей реакции на увиденное — какое-то неприятное взаимное принуждение. Но тут согласилась и в итоге была удивлена.

Фильм Маттиаса Гласнера и без всяких сопроводительных разговоров идет три часа, да и люди собрались вечером буднего дня — но мало, кто ушел, а из оставшихся многие действительно хотели беседовать: кто-то растрогал историей личной утраты, кто-то честно сообщал о трудностях восприятия и готов был в них разбираться, кто-то вспоминал Пруста и Мамардашвили. Даже получилось устроить небольшую полемику, разделившись по поводу финала на оптимистов и пессимистов. Словом, это был прекрасный, теплый и воодушевленный зал, какой встречается разве что на фестивалях и в маленьких киноклубах.

И Пермь прекрасная — чистая, солнечная, холмистая. Выдала мне тизер настоящей осени, пока в Петербурге на деревьях еще зеленые листья. Думая о беззаветной любви к Екатеринбургу, заподозрила: может быть, я так особенно тянусь к Уралу?

Принялась было с воодушевлением смотреть Его три дочери, ожидая от фильма, родственного Шепотам и крикам и Интерьерам (три женщины вынужденно собираются вместе, чтобы пережить семейную трагедию), любимой угловатой интонации американского независимого кино. Новая работа Азазеля Джейкобса могла бы расположиться где-то по соседству с прошлогодними Взрослыми — там тоже трое (!) сиблингов с переменным успехом преодолевали неловкость от первой волны сближения. Но фильм совсем не понравился: слишком напоминает разговорный камерный спектакль и, главное, актерски выходит каким-то совершенно не харизматичным. Критики хором очаровываются исполнительницами главных ролей, но мне все жесты и реплики Элизабет Олсен, Кэрри Кун и (особенно) Наташи Леон кажутся составленными из сплошных неточных нот — слишком сильно они пучат глаза, очень деланными выходят их неловкие улыбки и вымученными раздраженные жесты. Эта фальшь так заметна из-за того, что актрисы существуют в совершенно удивительной, совсем не декоративной квартире, где происходит все действие, — светлой, теплой, ткано-деревянной, полной всегда к месту появляющихся в кадре деталей, которые невозможно навязать пространству нарочно. Она тут живее и натуральнее любого из актерских лиц — светлые стены сдержанно, размеренно меняют оттенок, вверяясь движению солнца. Весь просмотр любовалась квартирой, как каким-нибудь зачаровывающим пейзажем, один вид которого вселяет покой и нежность, даже если нет шансов в нем оказаться.

Но! Удачно вспомнила за просмотром другой фильм Азазеля Джейкобса, который видела года три назад, в эпоху только что оформленной подписки на mubi (о, этот первый счастливый месяц, когда еще обещаешь себе часто ей пользоваться). Называется Маменькин мужчина (2008). Вообще-то Азазель — сын Кена Джейкобса, знаменитого режиссера экспериментального кино, одного из главных представителей послевоенного нью-йоркского авангарда. И в Маменькином мужчине появляются и Кен, и мать Азазеля, Флу Джейкобс. По сути, они играют самих себя — (не)стареющую пару художников, живущую в лофте богемного манхеттенского района. По сюжету к ним ненадолго заезжает уже взрослый сын — и здесь сложно отделаться от ощущения, что мы смотрим очень личную историю, хотя Азазель и не решается сам сыграть главного героя — но каждое утро придумывает новую причину задержаться еще на день в родительском доме. Фильм совершенно флегматичный, аморфный — превосходно схватывающий молчаливое, глубоко депрессивное состояние, вроде того, что в конце Полетов во сне и наяву буквализирует герой Олега Янковского, свернувшийся калачиком в стоге сена. Ровно так персонаж Маменькиного мужчины укладывается где-то среди коробок, картин и загадочных киноприборов, как последний мудак игнорирует звонки от только что родившей жены и коллег — никому ничего не объясняя, предается тихой регрессии. По-моему, это один из самых точных фильмов об апатии: желании стать невидимым, влезть обратно в утробу и хоть недолго пожить так, будто тебя не существует.

В общем, вместо Его три дочери советую посмотреть Маменькиного мужчину. Там, кстати, тоже есть привязанность к живому пространству — хотя секрет его подлинности, очевидно, в том, что это реальный дом Джейкобсов.

Так-так-так.
В пятницу начинается Послание к человеку. В этот раз особенно жду фестиваль, хотя в последние годы мало было до него дела: то не было вовсе, то было, но на дистанции, в исключительно домашнем варианте. Но эта осень пока не через силу получается на редкость социальной, так что, как в прежние времена, составила амбициозное личное расписание, надеюсь, дотяну с этим энтузиазмом до конца фестиваля и не выдохнусь на полпути.

В последние недели ко мне не раз обращались студенты и спрашивали, как поступать с программой. И правда: открывая расписание (кстати, оно здесь), почему-то не только радуешься его насыщенности, но как-то сразу отчаиваешься, что охватить это никак не удастся. Я каждый раз чувствую что-то подобное, поэтому давно решила, что первый способ получить удовольствие от Послания — просто не рассчитывать, что получится посмотреть все, даже не рассматривать это как возможный вариант.

Первым делом я бы советовала определиться с тем, что вам лично точно не интересно — так можно сразу сократить программу вдвое. Я, например, никогда не смотрю анимацию (потому что не разбираюсь в ней), игровые короткие метры, ретроспективные программы, составленные из фильмов, которые, конечно, приятно увидеть на большом экране, но можно найти и в сети.

Дальше хорошо наметить себе какую-то дорогу, хоть магистральную, хоть — как выразились бы кураторы спецпрограммы самиздата К! — проселочную, хоть тропинку, ориентируясь только на свои индивидуальные интересы. Я, например, всегда смотрю Национальный конкурс, потому что российское документальное кино мне необходимо, чтоб не сбиться с пути. Еще, в память о поугасшем за последние годы интересе к рафинированному экспериментальному искусству, всегда хожу на две части In Silico, а в этом году в дополнение к ним загляну на новую спецпрограмму Футурум (там обещают неформатную экспериментальную документалистику).

Раньше на Послании была отдельная спецпрограмма резонансного игрового кино — привозили фильмы из основных конкурсов Канн, Венеции и Берлина, которые либо вообще потом не появлялись в прокате, либо выходили с задержкой. В память о ней обязательно пойду смотреть ММХХ из Двойных вершин. Фильмы Кристи Пую — одного из главных режиссеров румынской новой волны — всегда показывались в Петербурге именно на Послании, в прокате его трехчасовые остро-разговорные фильмы никому нужны не были, а на фестивале на них порой не удавалось достать билет. В той же программе советую посмотреть новую работу Бакура Бакурадзе (если, конечно, получится устроить еще один показ — на первый сеанс Снег в моем дворе регистрации разобрали буквально за день).

Но вообще Послание никогда не было фестивалем, ставящим на громкие имена: напротив, куда больше ему свойственно выискивать тихие сокровища, устраивать неожиданные сближения, очаровывать незнакомым. В этом смысле я очень доверяю Михаилу Ратгаузу, уже третий год курирующему авторскую спецпрограмму Новые голоса. Там тоже игровое кино, но молодое, подчас неформатное даже по меркам фестивалей, сделанное (пока) малоизвестными режиссерами. Сама пойду на Кемпинг у озера, а вам советую не пропускать новый фильм Грэма Свона (его первый — Мир полон тайн — смотрелся отлично).

Всего, впрочем, не перечислишь. В Международном конкурсе полнометражного дока, например, покажут новый фильм Бена Риверса — классика экспериментальной антропологии (почитать о нем можно здесь). Среди спецпоказов есть Кончится лето, только что победивший на Маяке (российские фильмы теперь лучше смотреть при первой удобной возможности, пока их не запретили по очередной надуманной причине). В программе Панорама.doc покажут Ненастоящего детектива — судя по описанию, это интереснейший бэкстейдж тру краймов.

На последний очень надеюсь успеть после встречи в Порядке слов. В рамках Послания соберемся с редакторами Искусства кино, Сеанса, К! и Кинемы, чтобы обсудить положение современных российских киножурналов: что они делают — отвечают на вызовы времени, убегают от них или создают необходимое убежище. Буду модерировать эту беседу 20 октября в 19.30. Вход бесплатный, регистрация по ссылке.