Август в телеграме был насыщенным:
— перевели сообщество @bookinfluencers в платный режим, бодро и ежедневно обсуждали там околокнижные и блогерские делишки.
— Ира @bookeanarium проанализировала книжные итоги нашей группировки за последние несколько лет, составили подборку книг, восторг от которых мы практически единодушно разделили.
— в @read_original приступили к чтению лонг-листа Букеровской премии, отзывы на 6 книг уже есть!
А теперь перейдем к самому интересному, что я прочитала в книжных тг-каналах в августе:
📖 Лена @lenaisreading рассказала о норвежской «Калечине-Малечине», романе «Пузырь» Сири Петтерсен;
📖 Дина @bookranger блистала в выпуске подкаста «Девчонки умнее стариков»;
📖 Настя @drinkread продолжает открывать для нас с вами нигерийскую литературу, в этот раз с романом Only Big Bumbum Matters Tomorrow Дамиларе Куку;
📖 Оля @olyaoknigah составила подборку книг, в которых герои пытаются выжить в суровых северных условиях;
📖 Дарья @booksplantshome напомнила насколько великолепна маленькая книжка «Американский беляк» Мирей Гане;
📖 Кристина @BeAwitness тоже блистала в подкасте, а ещё рассказала о мистической повести «Пятно» Анны Пестеревой, откладываю в свою специальную стопку на октябрь!
📖 Ира @bookeanarium завлекает любителей динозавров и всяческих ископаемых книгой «Как живые» Андрея Журавлева;
📖 Валя @booksinmyhands таки соблазнила меня «Башней тишины» Рагима Джафарова, уже жду выхода 5-6 эпизодов аудио сериала!
📖 И так очень хотела прочитать сборник «Тело: у каждого свое», но после отзыва Кати @knigovest подвинула поближе в очереди!
📖 Надя @intelligentka_gadova, ну чертовка, ну как написала про роман «Я обязательно уволюсь» Маши Гавриловой!
📖 Юлин @read_teach_crossstitch отзыв на «Demon Copperhead» Барбары Кингсолвер. Мое сердце начинает биться чаще, когда я вижу отзывы на свои любимые книги, а тут у меня вообще случился приступ тахикардия.
Чем отличился ваш август? Что интересного прочитали/написали?
— перевели сообщество @bookinfluencers в платный режим, бодро и ежедневно обсуждали там околокнижные и блогерские делишки.
— Ира @bookeanarium проанализировала книжные итоги нашей группировки за последние несколько лет, составили подборку книг, восторг от которых мы практически единодушно разделили.
— в @read_original приступили к чтению лонг-листа Букеровской премии, отзывы на 6 книг уже есть!
А теперь перейдем к самому интересному, что я прочитала в книжных тг-каналах в августе:
📖 Лена @lenaisreading рассказала о норвежской «Калечине-Малечине», романе «Пузырь» Сири Петтерсен;
📖 Дина @bookranger блистала в выпуске подкаста «Девчонки умнее стариков»;
📖 Настя @drinkread продолжает открывать для нас с вами нигерийскую литературу, в этот раз с романом Only Big Bumbum Matters Tomorrow Дамиларе Куку;
📖 Оля @olyaoknigah составила подборку книг, в которых герои пытаются выжить в суровых северных условиях;
📖 Дарья @booksplantshome напомнила насколько великолепна маленькая книжка «Американский беляк» Мирей Гане;
📖 Кристина @BeAwitness тоже блистала в подкасте, а ещё рассказала о мистической повести «Пятно» Анны Пестеревой, откладываю в свою специальную стопку на октябрь!
📖 Ира @bookeanarium завлекает любителей динозавров и всяческих ископаемых книгой «Как живые» Андрея Журавлева;
📖 Валя @booksinmyhands таки соблазнила меня «Башней тишины» Рагима Джафарова, уже жду выхода 5-6 эпизодов аудио сериала!
📖 И так очень хотела прочитать сборник «Тело: у каждого свое», но после отзыва Кати @knigovest подвинула поближе в очереди!
📖 Надя @intelligentka_gadova, ну чертовка, ну как написала про роман «Я обязательно уволюсь» Маши Гавриловой!
📖 Юлин @read_teach_crossstitch отзыв на «Demon Copperhead» Барбары Кингсолвер. Мое сердце начинает биться чаще, когда я вижу отзывы на свои любимые книги, а тут у меня вообще случился приступ тахикардия.
Чем отличился ваш август? Что интересного прочитали/написали?
«Под опекой» Амели Кордонье (пер. Нины Хотинской)
Бытовой триллер, который демонстрирует уязвимость частной жизни перед государственной машиной, даже если та руководствуется благими намерениями.
Роман Амели Кордонье основан на реальном случае, произошедшем с её семьёй. Анонимный «доброжелатель» сообщил в службу защиты, что двое её детей подвергаются жестокому обращению. Весть о том, что над их семьёй назначен надзор, чтобы выяснить, находится ли жизнь детей под угрозой, вызывает у Амели и её близких бурю эмоций: от растерянности и страха до стыда. Ведь какой родитель смирится с тем, что его статус «хорошего» может быть поставлен под сомнение?
После первого шока от визита в социальную службу к семье приставляют социального работника, который должен следить за тем, чтобы о детях заботились надлежащим образом. Этот человек, который может появиться на пороге в любой момент, сначала завоевывает расположение детей, помогает по хозяйству и, казалось бы, снимает с родителей часть забот. Но постепенно он проникает во все сферы жизни семьи, контролирует не только их распорядок дня и питание, но и личные взаимоотношения, лишая их индивидуальности, искренности и тепла. Особенно сильное давление испытывает мать, к которой предъявляются самые высокие требования. Все четверо находятся в постоянном страхе. Да, дети теперь в безопасности, но можно ли назвать то, что осталось от их семьи, семьёй?
Роман Кордонье в эмоциональной и субъективной манере исследует границы частной жизни и то, как легко она может быть разрушена. Она не отрицает важность социальных служб для предотвращения насилия над детьми, но постепенно нагнетает напряжение, доводя вмешательство до кафкианского абсурда. Переход от реальности к вымыслу практически незаметен. Роман захватывает, вызывает сочувствие к семье, тревогу и возмущение, уменьшая дистанцию между читателем и персонажами благодаря непричесанной исповедальной манере повествования. При этом Кордонье не даёт ответа на вопрос, что же делать в ситуации, когда насилие действительно происходит, ведь мы имеем дело с благополучной и любящей семьёй; она лишь перерабатывает собственный опыт, а её роман — живая реакция на пережитое.
Издательство: @livebooks
Что ещё похожего почитать:
«Школа хороших матерей» Джессамин Чан
Бытовой триллер, который демонстрирует уязвимость частной жизни перед государственной машиной, даже если та руководствуется благими намерениями.
Роман Амели Кордонье основан на реальном случае, произошедшем с её семьёй. Анонимный «доброжелатель» сообщил в службу защиты, что двое её детей подвергаются жестокому обращению. Весть о том, что над их семьёй назначен надзор, чтобы выяснить, находится ли жизнь детей под угрозой, вызывает у Амели и её близких бурю эмоций: от растерянности и страха до стыда. Ведь какой родитель смирится с тем, что его статус «хорошего» может быть поставлен под сомнение?
После первого шока от визита в социальную службу к семье приставляют социального работника, который должен следить за тем, чтобы о детях заботились надлежащим образом. Этот человек, который может появиться на пороге в любой момент, сначала завоевывает расположение детей, помогает по хозяйству и, казалось бы, снимает с родителей часть забот. Но постепенно он проникает во все сферы жизни семьи, контролирует не только их распорядок дня и питание, но и личные взаимоотношения, лишая их индивидуальности, искренности и тепла. Особенно сильное давление испытывает мать, к которой предъявляются самые высокие требования. Все четверо находятся в постоянном страхе. Да, дети теперь в безопасности, но можно ли назвать то, что осталось от их семьи, семьёй?
Роман Кордонье в эмоциональной и субъективной манере исследует границы частной жизни и то, как легко она может быть разрушена. Она не отрицает важность социальных служб для предотвращения насилия над детьми, но постепенно нагнетает напряжение, доводя вмешательство до кафкианского абсурда. Переход от реальности к вымыслу практически незаметен. Роман захватывает, вызывает сочувствие к семье, тревогу и возмущение, уменьшая дистанцию между читателем и персонажами благодаря непричесанной исповедальной манере повествования. При этом Кордонье не даёт ответа на вопрос, что же делать в ситуации, когда насилие действительно происходит, ведь мы имеем дело с благополучной и любящей семьёй; она лишь перерабатывает собственный опыт, а её роман — живая реакция на пережитое.
Издательство: @livebooks
Что ещё похожего почитать:
«Школа хороших матерей» Джессамин Чан
«Птица скорби» Мубанги Калимамуквенто (пер. Светланы Чулковой)
Чимука и её брат Али росли в благополучной семье, их отец был школьным учителем и достойно зарабатывал, а дом располагался в приличном районе. Несмотря на неравенство в отношении детей — Али был любимчиком и ему многое прощалось, Чимуке же приходилось работать по дому больше, а наказания за непослушание были более суровыми, у неё были мечты и перспективы. Но после внезапной смерти Тате, оказалось, что семья с его стороны, не только не готова поддерживать невестку и детей, но после похорон попросту набросилась на их имущество как стая коршунов, не оставив ни малейших средств к существованию. Всё быстро пошло по наклонной, и вот, Чимука и Али оказались на улице, рассчитывая только на себя и на группу таких же детей улиц Лусаки, которые добывали пропитание воровством и чем куда хуже.
Действие романа происходит в Замбии 1990-х, на фоне — неудавшийся военный переворот, эпидемия ВИЧ и СПИДа, экономический кризис. Никому нет дела до этих брошенных и сбежавших из дома детей, разве что волонтеры по праздникам дарят им еду и фотографируют, чтобы привлечь внимание к своей благотворительной миссии, а потом забывают о них до следующего повода. Дети же, выученные жестокостью улицы, к таким проявления доброты напоказ научились относиться с необыкновенным для их возраста цинизмом. Чимука и её брат хватаются за любую возможность, чтобы заработать на жизнь или хотя бы на время отвлечься от беспросветной действительности. Чимука учиться приспосабливаться, смиряться с жертвами, но ей удается сохранить себя и робкую надежду на то, что мрак рассеется.
История Чимуки рассказывается достаточно просто, без художественных украшетельств, но и без попыток сгладить острые углы. В какой-то момент начинает казаться, что нисхождение героини непременно закончиться таким же трагическим образом, как то было с множеством других подобных ей. Но авторка наделяет Чимуку сильным характером и наивной верой, редкой среди оказавшихся в подобной жизненной ситуации. Замбия в книге изображена без ярких культурных деталей или подробностей политической обстановки, но всё происходящее в стране, конечно, влияет на судьбу семьи Чимуки. Даже не так, история этой семьи — яркое отражение процессов, происходящих на уровне целой страны.
Издательство: @inspiria_books
Чимука и её брат Али росли в благополучной семье, их отец был школьным учителем и достойно зарабатывал, а дом располагался в приличном районе. Несмотря на неравенство в отношении детей — Али был любимчиком и ему многое прощалось, Чимуке же приходилось работать по дому больше, а наказания за непослушание были более суровыми, у неё были мечты и перспективы. Но после внезапной смерти Тате, оказалось, что семья с его стороны, не только не готова поддерживать невестку и детей, но после похорон попросту набросилась на их имущество как стая коршунов, не оставив ни малейших средств к существованию. Всё быстро пошло по наклонной, и вот, Чимука и Али оказались на улице, рассчитывая только на себя и на группу таких же детей улиц Лусаки, которые добывали пропитание воровством и чем куда хуже.
Действие романа происходит в Замбии 1990-х, на фоне — неудавшийся военный переворот, эпидемия ВИЧ и СПИДа, экономический кризис. Никому нет дела до этих брошенных и сбежавших из дома детей, разве что волонтеры по праздникам дарят им еду и фотографируют, чтобы привлечь внимание к своей благотворительной миссии, а потом забывают о них до следующего повода. Дети же, выученные жестокостью улицы, к таким проявления доброты напоказ научились относиться с необыкновенным для их возраста цинизмом. Чимука и её брат хватаются за любую возможность, чтобы заработать на жизнь или хотя бы на время отвлечься от беспросветной действительности. Чимука учиться приспосабливаться, смиряться с жертвами, но ей удается сохранить себя и робкую надежду на то, что мрак рассеется.
История Чимуки рассказывается достаточно просто, без художественных украшетельств, но и без попыток сгладить острые углы. В какой-то момент начинает казаться, что нисхождение героини непременно закончиться таким же трагическим образом, как то было с множеством других подобных ей. Но авторка наделяет Чимуку сильным характером и наивной верой, редкой среди оказавшихся в подобной жизненной ситуации. Замбия в книге изображена без ярких культурных деталей или подробностей политической обстановки, но всё происходящее в стране, конечно, влияет на судьбу семьи Чимуки. Даже не так, история этой семьи — яркое отражение процессов, происходящих на уровне целой страны.
Издательство: @inspiria_books
«Пустые дома» Бренды Наварро (пер. Екатерины Скворцовой-Ковальски)
Женщина на мгновение опускает глаза к телефону, чтобы ответить на сообщение от любовника, а в это время другая женщина уводит её ребёнка с детской площадки. Даниэль, сын, превращается в Леонеля. Повествование ведётся попеременно от лица обеих героинь и погружает читателя в сложное сплетение мыслей и эмоций, вызванных не только похищением ребёнка, но и восприятием материнства в целом.
Первая — женщина из среднего класса, она никогда не была уверена, что хочет иметь детей, но при этом ей приходится воспитывать племянницу Нагоре, к которой она не испытывает ни любви, ни привязанности. Похищение Даниэля бросает её в пучину вины, но не только за то, что она не уследила, но и за то, что никогда не хотела этого ребёнка, сопротивлялась и отвергала его, когда он ещё был в утробе. Её вина умножается на чувство жалости к себе, ведь ради сына она стольким пожертвовала, но счастье так и не наступило.
Похитительница — женщина из совсем другой социальной среды. Ежедневно она противостоит бытовому насилию, безразличию, держится за мужчину, который ничего не даёт ей взамен. Она уверена, что даже если ребёнок не исправит её отношения с сожителем, то по меньшей мере она сможет реализоваться в материнстве, подарить другому нерастраченные любовь и заботу. Но с Леонелем всё оказывается не так просто: он — не игрушка и не трофей. Даниэль/Леонель скучает по родной семье, раз за разом повторяя «Оре, оре, оре!», но лишён каких-либо других черт и кажется персонажем-функцией. Однако это сделано совершенно намеренно, ведь представление о роли матери волнует обеих гораздо больше, чем сам ребёнок и его потребности.
Различия в социальном положении героинь отчётливо заметны в языке, которым они рассказывают свои истории. И классовая принадлежность в случае материнства действительно играет здесь важную роль. В то же время этих женщин многое объединяет: обе героини изолированы в своих переживаниях, ловушка вокруг них захлопнулась. Бренда Наварро разрушает миф о зайках и лужайках, о материнстве как о чём-то естественном и исключительно радостном, и делает это совершенно безжалостным образом.
Издательство: @livebooks
Женщина на мгновение опускает глаза к телефону, чтобы ответить на сообщение от любовника, а в это время другая женщина уводит её ребёнка с детской площадки. Даниэль, сын, превращается в Леонеля. Повествование ведётся попеременно от лица обеих героинь и погружает читателя в сложное сплетение мыслей и эмоций, вызванных не только похищением ребёнка, но и восприятием материнства в целом.
Первая — женщина из среднего класса, она никогда не была уверена, что хочет иметь детей, но при этом ей приходится воспитывать племянницу Нагоре, к которой она не испытывает ни любви, ни привязанности. Похищение Даниэля бросает её в пучину вины, но не только за то, что она не уследила, но и за то, что никогда не хотела этого ребёнка, сопротивлялась и отвергала его, когда он ещё был в утробе. Её вина умножается на чувство жалости к себе, ведь ради сына она стольким пожертвовала, но счастье так и не наступило.
Похитительница — женщина из совсем другой социальной среды. Ежедневно она противостоит бытовому насилию, безразличию, держится за мужчину, который ничего не даёт ей взамен. Она уверена, что даже если ребёнок не исправит её отношения с сожителем, то по меньшей мере она сможет реализоваться в материнстве, подарить другому нерастраченные любовь и заботу. Но с Леонелем всё оказывается не так просто: он — не игрушка и не трофей. Даниэль/Леонель скучает по родной семье, раз за разом повторяя «Оре, оре, оре!», но лишён каких-либо других черт и кажется персонажем-функцией. Однако это сделано совершенно намеренно, ведь представление о роли матери волнует обеих гораздо больше, чем сам ребёнок и его потребности.
Различия в социальном положении героинь отчётливо заметны в языке, которым они рассказывают свои истории. И классовая принадлежность в случае материнства действительно играет здесь важную роль. В то же время этих женщин многое объединяет: обе героини изолированы в своих переживаниях, ловушка вокруг них захлопнулась. Бренда Наварро разрушает миф о зайках и лужайках, о материнстве как о чём-то естественном и исключительно радостном, и делает это совершенно безжалостным образом.
Издательство: @livebooks
«Нежность» Элисон Маклауд (пер. Татьяны Боровиковой)
В 1960 году роман Лоуренса «Любовник леди Чаттерли» был впервые издан без купюр на родине писателя. За выходом книги последовало судебное разбирательство над Penguin Books: обвинители хотели пресечь распространение книги, полной непристойностей, уповая на то, что она способна развратить читателей. Догадайтесь, что случилось после того, как издательство и книга были оправданы?
Суд, привлекший внимание невероятного количества самых разных людей: от именитых критиков и литераторов, вроде Э. М. Форстера и Ребекки Уэст, до обычных читателей, — это кульминация романа. Даже зная исход, нервно следишь за дачей показаний, каверзными вопросами адвокатов, реакцией присяжных и напряжённо ожидаешь оглашения приговора. Эта часть романа выполнена в сухой репортёрской манере и напомнила мне «Вавилонскую башню» А. С. Байетт, где тоже судили книгу за непристойность. Такая ассоциация возникла ещё по одной причине: параллельно со скандальным романом к суду была призвана смелая, творческая и свободная женщина. И тут мы переходим к другой части романа Маклауд, ставшей для меня довольно неожиданной.
По другую сторону Атлантики Джекки Кеннеди напряжённо следит за предвыборной кампанией мужа. Она сомневается, что хочет быть первой леди, к которой будет прикован взгляд целой страны. Получившая образование в Европе, работавшая журналисткой и мечтающая стать писательницей, Жаклин знакома с романом Лоуренса, тем более что в США проходит свой суд над книгой. Она тайком пробирается на слушание и, на радость ФБР во главе с Джоном Гувером, попадает в объектив одного из агентов. Теперь-то Гувер точно прищучит этого демократа Кеннеди. Казалось бы, связь между двумя этими сюжетными линиями довольно опосредованная, но усилиями Элисон Маклауд роман Лоуренса становится здесь символом свободы слова, силы искусства и воображения.
Сочетая вымысел и факты, писательница кропотливо собирает историю личной и творческой жизни Лоуренса. Он предстаёт противоречивым персонажем, готовым пожертвовать личными отношениями ради своих произведений. Но книгу судят не по личным качествам её создателя; даже те, кому он нанёс обиду, не могут не отметить её литературной смелости и ценности, увидеть идеи за пределами сюжета о любовном треугольнике. Маклауд слишком резко очерчивает границу между теми, кто защищает роман, и теми, кто его судит, и, пожалуй, это единственное, за что хочется её пожурить.
Издательство: @azbookaknigogoliki
В 1960 году роман Лоуренса «Любовник леди Чаттерли» был впервые издан без купюр на родине писателя. За выходом книги последовало судебное разбирательство над Penguin Books: обвинители хотели пресечь распространение книги, полной непристойностей, уповая на то, что она способна развратить читателей. Догадайтесь, что случилось после того, как издательство и книга были оправданы?
Суд, привлекший внимание невероятного количества самых разных людей: от именитых критиков и литераторов, вроде Э. М. Форстера и Ребекки Уэст, до обычных читателей, — это кульминация романа. Даже зная исход, нервно следишь за дачей показаний, каверзными вопросами адвокатов, реакцией присяжных и напряжённо ожидаешь оглашения приговора. Эта часть романа выполнена в сухой репортёрской манере и напомнила мне «Вавилонскую башню» А. С. Байетт, где тоже судили книгу за непристойность. Такая ассоциация возникла ещё по одной причине: параллельно со скандальным романом к суду была призвана смелая, творческая и свободная женщина. И тут мы переходим к другой части романа Маклауд, ставшей для меня довольно неожиданной.
По другую сторону Атлантики Джекки Кеннеди напряжённо следит за предвыборной кампанией мужа. Она сомневается, что хочет быть первой леди, к которой будет прикован взгляд целой страны. Получившая образование в Европе, работавшая журналисткой и мечтающая стать писательницей, Жаклин знакома с романом Лоуренса, тем более что в США проходит свой суд над книгой. Она тайком пробирается на слушание и, на радость ФБР во главе с Джоном Гувером, попадает в объектив одного из агентов. Теперь-то Гувер точно прищучит этого демократа Кеннеди. Казалось бы, связь между двумя этими сюжетными линиями довольно опосредованная, но усилиями Элисон Маклауд роман Лоуренса становится здесь символом свободы слова, силы искусства и воображения.
Сочетая вымысел и факты, писательница кропотливо собирает историю личной и творческой жизни Лоуренса. Он предстаёт противоречивым персонажем, готовым пожертвовать личными отношениями ради своих произведений. Но книгу судят не по личным качествам её создателя; даже те, кому он нанёс обиду, не могут не отметить её литературной смелости и ценности, увидеть идеи за пределами сюжета о любовном треугольнике. Маклауд слишком резко очерчивает границу между теми, кто защищает роман, и теми, кто его судит, и, пожалуй, это единственное, за что хочется её пожурить.
Издательство: @azbookaknigogoliki
Куда окололитературно сходить в сентября? Что? Да! Это нерегулярная рубрика о книжных мероприятиях, на которых хотелось бы быть!
Санкт-Петербург:
13 сентября, 19:00, философский книжный «Даль» — презентация романа Виолен Беро «Там гораздо лучше». Учитывая специфику романа, дискуссия с участием исследователя философии Максимилиана Неаполитанского и исследовательницы французской литературы ХХ века Елизаветы Чадовой обещает быть интересной. Регистрация тут.
15 сентября, с 12:00, Левашовский хлебозавод — Creative Writing Fest в Санкт-Петербурге. Лекция о плюсах и минусах писательства, занятия по автофикшн-письму и литскетчинг, дискуссия «Как и о чем пишут современные авторы» и просмотр фильма о творческом пути двух писателей, и это только часть мероприятий! Поближе познакомиться с разными программами CWS и послушать интересных спикеров, в числе которых Майя Кучерская, Марина Степнова, Елена Чижова, Полина Бояркина, Максим Мамлыга и многие другие. Подробности и регистрация тут. Бесплатно!
14-15 сентября — книжный «Все свободны» открывает новый зал и кофейню! В программе кофе, танцы, книги.
Москва:
14 сентября, с 12:00, дома творчества Переделкино — фестиваль «По краям». В программе фестиваля — книжный маркет, выставка, дискуссии, книжные клубы и кинопоказ. Расписание и регистрация тут.
21 сентября, «Винзавод» — осенняя «Веранда „Альпины“». Традиционно в программе гаражная распродажа с книгами от 100 рублей, маркет локальных брендов, мастер-классы и лекции. Расписание и регистрация тут.
P.S. Сладко спящий котик для привлечения внимания.
Санкт-Петербург:
13 сентября, 19:00, философский книжный «Даль» — презентация романа Виолен Беро «Там гораздо лучше». Учитывая специфику романа, дискуссия с участием исследователя философии Максимилиана Неаполитанского и исследовательницы французской литературы ХХ века Елизаветы Чадовой обещает быть интересной. Регистрация тут.
15 сентября, с 12:00, Левашовский хлебозавод — Creative Writing Fest в Санкт-Петербурге. Лекция о плюсах и минусах писательства, занятия по автофикшн-письму и литскетчинг, дискуссия «Как и о чем пишут современные авторы» и просмотр фильма о творческом пути двух писателей, и это только часть мероприятий! Поближе познакомиться с разными программами CWS и послушать интересных спикеров, в числе которых Майя Кучерская, Марина Степнова, Елена Чижова, Полина Бояркина, Максим Мамлыга и многие другие. Подробности и регистрация тут. Бесплатно!
14-15 сентября — книжный «Все свободны» открывает новый зал и кофейню! В программе кофе, танцы, книги.
Москва:
14 сентября, с 12:00, дома творчества Переделкино — фестиваль «По краям». В программе фестиваля — книжный маркет, выставка, дискуссии, книжные клубы и кинопоказ. Расписание и регистрация тут.
21 сентября, «Винзавод» — осенняя «Веранда „Альпины“». Традиционно в программе гаражная распродажа с книгами от 100 рублей, маркет локальных брендов, мастер-классы и лекции. Расписание и регистрация тут.
P.S. Сладко спящий котик для привлечения внимания.
«История отечественного кино» @kinopoisk
Разборы, видеоэссе, ролики о любимых актерах от Кинопоиска — это те видео, которым я очень радуюсь, когда они появляюся в моей ленте подписок на Youtube. Так уж устроен мой мозг, что информация, полученная из аудио и видео, просмотренных на фоне (а именно так я в основном потребляю подобный контент) очень быстро из него выветривается, поэтому за выход сборника текстовых вариантов видеоэссе просто хочется сказать спасибо.
Семь глав этого сборника — это семь эпох отечественного кинематографа от зарождения, когда первые показы были не более чем ярмарочным увеселением, до наших дней с робким заглядыванием в будущее. Сборник основан на серии видео «Люди с киноаппаратами», но представляет собой расширенные версии видеороликов, снабженные словесными детальными описаниями отдельных сцен из кинокартин, которые выступают иллюстрациями для того или иного тезиса автора эссе. То, что эти тексты выросли из сценариев, совершенно очевидно — они лаконичны, хорошо структурированы, не отвлекаются на пространные размышления.
При этом объектом изучения становится больше, чем просто кино, ведь кино, лишь сконцентрированное отражение эпохи, в которой оно создавалось. На сюжеты и темы оказывали влияние политическая ситуация, экономическое положение, в котором находилось советское, а позже и российское общество, а ещё главенствующие в те или иные времена течения в искусстве, будь то авангард или соцреализм. Всё это проявлялось не только в тоне, в котором рассказывались истории, но и в таких деталях, как цветокоррекция или выбор плана при съемке. Читать о таких деталях и взаимосвязях потрясающе интересно и заставляет с большей широтой взглянуть на знакомые фильмы и их героев.
Тем же, кто всё-таки предпочитает слушать, на @bookmate_ru доступна аудиоверсия в той самой озвучке знакомого голоса Олега Милёхина.
Издательство: @bombora и @bookmate_ru
Разборы, видеоэссе, ролики о любимых актерах от Кинопоиска — это те видео, которым я очень радуюсь, когда они появляюся в моей ленте подписок на Youtube. Так уж устроен мой мозг, что информация, полученная из аудио и видео, просмотренных на фоне (а именно так я в основном потребляю подобный контент) очень быстро из него выветривается, поэтому за выход сборника текстовых вариантов видеоэссе просто хочется сказать спасибо.
Семь глав этого сборника — это семь эпох отечественного кинематографа от зарождения, когда первые показы были не более чем ярмарочным увеселением, до наших дней с робким заглядыванием в будущее. Сборник основан на серии видео «Люди с киноаппаратами», но представляет собой расширенные версии видеороликов, снабженные словесными детальными описаниями отдельных сцен из кинокартин, которые выступают иллюстрациями для того или иного тезиса автора эссе. То, что эти тексты выросли из сценариев, совершенно очевидно — они лаконичны, хорошо структурированы, не отвлекаются на пространные размышления.
При этом объектом изучения становится больше, чем просто кино, ведь кино, лишь сконцентрированное отражение эпохи, в которой оно создавалось. На сюжеты и темы оказывали влияние политическая ситуация, экономическое положение, в котором находилось советское, а позже и российское общество, а ещё главенствующие в те или иные времена течения в искусстве, будь то авангард или соцреализм. Всё это проявлялось не только в тоне, в котором рассказывались истории, но и в таких деталях, как цветокоррекция или выбор плана при съемке. Читать о таких деталях и взаимосвязях потрясающе интересно и заставляет с большей широтой взглянуть на знакомые фильмы и их героев.
Тем же, кто всё-таки предпочитает слушать, на @bookmate_ru доступна аудиоверсия в той самой озвучке знакомого голоса Олега Милёхина.
Издательство: @bombora и @bookmate_ru
«Фокус» Марии Степановой
Писательница М. едет на литературный фестиваль, но из-за забастовки железнодорожных рабочих её поезд отменяют. Организаторы встречи с читателями пытаются как-то исправить ситуацию, но в итоге писательница всё равно застревает в незнакомом городе Ф. Все эти пертурбации меняют ставший привычным маршрут, который героиня могла бы пройти с закрытыми глазами, предоставляя ей неожиданную свободу выбора — свободу отказаться от, примириться или пересобрать уже существующую идентичность.
М. называет себя писательницей, но уже давно ничего не пишет, надевает маску лишь тогда, когда ей нужно презентовать себя и свою работу. А причина её «писательского блока» — язык. Язык, на котором она говорила, думала, творила и любила, стал заложником Зверя, изменился под его воздействием: «с языком, который был гораздо старше зверя, все было сложней — но и он вдруг покрылся подозрительной слизью, бугрился гноящимися наростами». Если он не делает тебя соучастником преступления, то по меньше мере вызывает подозрения. Но как писательнице существовать без языка? Будет ли это уже совсем другая писательница? Все эти вопросы занимают М. пока она исследует город Ф.
Героиня романа — изгнанница, зависшая между «здесь» и «там». «Там» — для неё теперь недоступно и невозможно, «здесь» — ещё не обжито и чуждо. Чтобы закрепиться в этой новой реальности, она цепляется за бытовые детали, с дотошностью продумывает каждое банальное действие. Если в «Памяти памяти» Степанова каталогизировала предметы прошлого, то в новом романе она собирает предметы-свидетельства своего настоящего. В случае со Степановой такая смена оптики, с собирателя осколков прошлого к непосредственному свидетелю истории, особенно интересна. Городок Ф. же становится зыбким лиминальным пространством вне времени, карманной вселенной, где открываются неожиданные возможности. Хотя город сам по себе вполне материален, люди здесь живут совершенно обычной жизнью — сидят в кафе, гуляют, ходят в цирк и квесты. Именно внутреннее состояние М. приписывает всем этим вещам кафкианскую абсурдность, они становятся для неё развилками на пути к «превращению». Скромный по объему роман густо населён символами и иносказаниями, суть которых угадывается без труда, каждое слово, метафора и темп повествования выверены с поэтической точностью.
Писательница М. едет на литературный фестиваль, но из-за забастовки железнодорожных рабочих её поезд отменяют. Организаторы встречи с читателями пытаются как-то исправить ситуацию, но в итоге писательница всё равно застревает в незнакомом городе Ф. Все эти пертурбации меняют ставший привычным маршрут, который героиня могла бы пройти с закрытыми глазами, предоставляя ей неожиданную свободу выбора — свободу отказаться от, примириться или пересобрать уже существующую идентичность.
М. называет себя писательницей, но уже давно ничего не пишет, надевает маску лишь тогда, когда ей нужно презентовать себя и свою работу. А причина её «писательского блока» — язык. Язык, на котором она говорила, думала, творила и любила, стал заложником Зверя, изменился под его воздействием: «с языком, который был гораздо старше зверя, все было сложней — но и он вдруг покрылся подозрительной слизью, бугрился гноящимися наростами». Если он не делает тебя соучастником преступления, то по меньше мере вызывает подозрения. Но как писательнице существовать без языка? Будет ли это уже совсем другая писательница? Все эти вопросы занимают М. пока она исследует город Ф.
Героиня романа — изгнанница, зависшая между «здесь» и «там». «Там» — для неё теперь недоступно и невозможно, «здесь» — ещё не обжито и чуждо. Чтобы закрепиться в этой новой реальности, она цепляется за бытовые детали, с дотошностью продумывает каждое банальное действие. Если в «Памяти памяти» Степанова каталогизировала предметы прошлого, то в новом романе она собирает предметы-свидетельства своего настоящего. В случае со Степановой такая смена оптики, с собирателя осколков прошлого к непосредственному свидетелю истории, особенно интересна. Городок Ф. же становится зыбким лиминальным пространством вне времени, карманной вселенной, где открываются неожиданные возможности. Хотя город сам по себе вполне материален, люди здесь живут совершенно обычной жизнью — сидят в кафе, гуляют, ходят в цирк и квесты. Именно внутреннее состояние М. приписывает всем этим вещам кафкианскую абсурдность, они становятся для неё развилками на пути к «превращению». Скромный по объему роман густо населён символами и иносказаниями, суть которых угадывается без труда, каждое слово, метафора и темп повествования выверены с поэтической точностью.
«Путь на север» Анука Арудпрагасама (пер. Юлии Полещук)
Роман-путешествие, но не столько физическое, сколько по страницам личной и коллективной памяти о гражданской войне.
В самом начале романа шриланкиец Кришан узнает о смерти Рани, подруги и сиделки его бабушки. Он отправляется на север страны на поезде, чтобы посетить похороны, хоть и не был с ней так близок, как его бабушка. Эти женщины буквально вернули друг друга к жизни. Бабушка тяжело переживала надвигающуюся старость и не могла смириться с собственной смертностью, в то время как Рани — видела смерть своими глазами. Оба её сына погибли во время гражданской войны. После этого женщина страдала от посттравматического расстройства. Казалось, благодаря взаимной поддержке ей удалось выбраться из мрака прошлого. Но вот она внезапно погибает, и Кришан закономерно задается вопросом, была ли естественной причина её смерти.
О самом Кришане мы узнаем не так уж много — он учился в Индии, работает в НКО, влюблен в девушку по имени Анджум, которая рассталась с ним несколько лет назад, выбрав активизм. То, что доступно читателю, — непрерывный поток мыслей героя, который переключается от любовной истории к истории его семьи, а оттуда к гражданской войне и её преступлениям. Пространные размышления провоцируют внешние «раздражители» — ландшафт, который он наблюдает за окном поезда; скорбно сгорбленная фигура бабушки; книга, на которой ему никак не удается сосредоточиться в поездке; незнакомые ему похоронные ритуалы... Размышления же в свою очередь формируют картину страны и её людей, несущих на себе отпечаток кровопролитного конфликта.
Сам Кришан не был жертвой или прямым свидетелем войны, но она повлияла на его мировосприятие и судьбу, заставила испытывать вину выжившего. Возможно, из-за опосредованности повествования мне не удалось целиком проникнуться рассказанными им историями, но это не отменяет важности этих свидетельств. Подобно Сьюзан Зонтаг в её известном эссе «Смотрим на чужие страдания» Кришан задается вопросом о том, какая роль отведена тем, кто ежедневно наблюдает картины конфликтов, происходящих в разных точках мира, удается ли им сохранить чувствительность к чужому горю?
Издательство: @inspiria_books
Роман-путешествие, но не столько физическое, сколько по страницам личной и коллективной памяти о гражданской войне.
В самом начале романа шриланкиец Кришан узнает о смерти Рани, подруги и сиделки его бабушки. Он отправляется на север страны на поезде, чтобы посетить похороны, хоть и не был с ней так близок, как его бабушка. Эти женщины буквально вернули друг друга к жизни. Бабушка тяжело переживала надвигающуюся старость и не могла смириться с собственной смертностью, в то время как Рани — видела смерть своими глазами. Оба её сына погибли во время гражданской войны. После этого женщина страдала от посттравматического расстройства. Казалось, благодаря взаимной поддержке ей удалось выбраться из мрака прошлого. Но вот она внезапно погибает, и Кришан закономерно задается вопросом, была ли естественной причина её смерти.
О самом Кришане мы узнаем не так уж много — он учился в Индии, работает в НКО, влюблен в девушку по имени Анджум, которая рассталась с ним несколько лет назад, выбрав активизм. То, что доступно читателю, — непрерывный поток мыслей героя, который переключается от любовной истории к истории его семьи, а оттуда к гражданской войне и её преступлениям. Пространные размышления провоцируют внешние «раздражители» — ландшафт, который он наблюдает за окном поезда; скорбно сгорбленная фигура бабушки; книга, на которой ему никак не удается сосредоточиться в поездке; незнакомые ему похоронные ритуалы... Размышления же в свою очередь формируют картину страны и её людей, несущих на себе отпечаток кровопролитного конфликта.
Сам Кришан не был жертвой или прямым свидетелем войны, но она повлияла на его мировосприятие и судьбу, заставила испытывать вину выжившего. Возможно, из-за опосредованности повествования мне не удалось целиком проникнуться рассказанными им историями, но это не отменяет важности этих свидетельств. Подобно Сьюзан Зонтаг в её известном эссе «Смотрим на чужие страдания» Кришан задается вопросом о том, какая роль отведена тем, кто ежедневно наблюдает картины конфликтов, происходящих в разных точках мира, удается ли им сохранить чувствительность к чужому горю?
Издательство: @inspiria_books
Давно не было миниподборок, в которых я коротко рассказываю о двух книгах, схожих по теме. В этот раз получилось особенно интересно, потому что героиня первой книги выступает автором во второй. Обе книги — о людях, сформировавших представление о неспокойном XX веке и идеях, к которым мы обращаемся по сей день. Возможно, сейчас даже сильнее и чаще, чем когда-либо. Ну а ещё в названии обеих книг есть выражение «в тёмные времена», и изданы они обе в @admarginem. Вот так-то!
«Пламя свободы. Свет философии в тёмные времена. 1933-1943» Вольфрама Айленбергера (пер. Виталия Серова)
Возможно, Айленбергер знаком вам по книге «Время магов. Великое десятилетие философии. 1919-1929». В определённом смысле «Пламя свободы» — её закономерное продолжение, и дело тут не только в хронологической связи. Если же имя автора и название книги вам ни о чём не говорит, то коротко — из первой книги вы могли узнать о биографиях и философских изысканиях Эрнста Кассирера, Мартина Хайдеггера, Людвига Витгенштейна и Вальтера Беньямина. На страницах «Пламени свободы» оживают истории женского квартета: Ханны Арендт, Айн Рэнд, Симоны де Бовуар и Симоны Вейль. Читатель следует за ними в изгнание, ведь каждая из героинь бежит: кто-то — от опасностей режима, кто-то — в поисках возможностей для реализации творческого потенциала и амбиций, кто-то — навстречу несправедливостям времени, чтобы принять удар лично. Айленбергеру удаётся не только полно и структурированно передать эволюцию их интеллектуальной деятельности, но и вплести её в ткань судеб. Портреты получились многомерными и противоречивыми, а идеи предстали не абстрактными философскими умозаключениями, а закономерными продуктами тех выборов, которые мыслительницы совершали на жизненном пути, и ответами на вызовы времени.
«Люди в тёмные времена» Ханна Арендт (пер. Григорий Дашевский, Борис Дубин)
Сборник эссе и очерков социальной мыслительницы, философа и политолога. Герои её книги — Роза Люксембург, Карл Ясперс, с которым Арендт связывала переписка длиною в несколько десятилетий, Вальтер Беньямин, Бертольт Брехт. Арендт и всем этим людям выпало жить в непростые времена первой половины XX века: революции, войны, установление тоталитарных режимов. Парадокс в том, что на те же времена пришлась необычайная продуктивность в разных сферах искусства и науки. В фокусе внимания — то, как они реагировали на происходящее, на пути и лазейки, с помощью которых им удавалось (или не удавалось) сохранить человечность, а порой и жизнь, оставаясь верными провозглашённым принципам гуманизма. Кто-то шёл на компромиссы, кто-то, увы, не смог пережить давления режима. Здесь речь, конечно, о Вальтере Беньямине, который покончил с собой, не сумев выбраться из оккупированной Франции. Особенно интересно было прочитать эссе Арендт, посвящённое ему, в свете портрета, созданного Айленбергером во «Времени магов». Арендт не дает универсального ответа на вопрос, как противостоять злу, но на множестве примеров показывает, что игнорировать его невозможно.
«Пламя свободы. Свет философии в тёмные времена. 1933-1943» Вольфрама Айленбергера (пер. Виталия Серова)
Возможно, Айленбергер знаком вам по книге «Время магов. Великое десятилетие философии. 1919-1929». В определённом смысле «Пламя свободы» — её закономерное продолжение, и дело тут не только в хронологической связи. Если же имя автора и название книги вам ни о чём не говорит, то коротко — из первой книги вы могли узнать о биографиях и философских изысканиях Эрнста Кассирера, Мартина Хайдеггера, Людвига Витгенштейна и Вальтера Беньямина. На страницах «Пламени свободы» оживают истории женского квартета: Ханны Арендт, Айн Рэнд, Симоны де Бовуар и Симоны Вейль. Читатель следует за ними в изгнание, ведь каждая из героинь бежит: кто-то — от опасностей режима, кто-то — в поисках возможностей для реализации творческого потенциала и амбиций, кто-то — навстречу несправедливостям времени, чтобы принять удар лично. Айленбергеру удаётся не только полно и структурированно передать эволюцию их интеллектуальной деятельности, но и вплести её в ткань судеб. Портреты получились многомерными и противоречивыми, а идеи предстали не абстрактными философскими умозаключениями, а закономерными продуктами тех выборов, которые мыслительницы совершали на жизненном пути, и ответами на вызовы времени.
«Люди в тёмные времена» Ханна Арендт (пер. Григорий Дашевский, Борис Дубин)
Сборник эссе и очерков социальной мыслительницы, философа и политолога. Герои её книги — Роза Люксембург, Карл Ясперс, с которым Арендт связывала переписка длиною в несколько десятилетий, Вальтер Беньямин, Бертольт Брехт. Арендт и всем этим людям выпало жить в непростые времена первой половины XX века: революции, войны, установление тоталитарных режимов. Парадокс в том, что на те же времена пришлась необычайная продуктивность в разных сферах искусства и науки. В фокусе внимания — то, как они реагировали на происходящее, на пути и лазейки, с помощью которых им удавалось (или не удавалось) сохранить человечность, а порой и жизнь, оставаясь верными провозглашённым принципам гуманизма. Кто-то шёл на компромиссы, кто-то, увы, не смог пережить давления режима. Здесь речь, конечно, о Вальтере Беньямине, который покончил с собой, не сумев выбраться из оккупированной Франции. Особенно интересно было прочитать эссе Арендт, посвящённое ему, в свете портрета, созданного Айленбергером во «Времени магов». Арендт не дает универсального ответа на вопрос, как противостоять злу, но на множестве примеров показывает, что игнорировать его невозможно.
«Ковентри» Рейчел Каск (пер. Анастасии Басовой)
В моем читательском багаже уже накопилось несколько книг Каск: трилогия «Контур», «Второе место», дебютный роман Saving Agnes. Все они мне понравились в разной степени, а на полках стоит ещё пара её непрочитанных книг, но на данный момент я хочу официально заявить, что её эссе и статьи — лучшее из того, что я у неё читала. Вот так совершенно субъективно я решила начать этот отзыв, и что вы мне сделаете.
В сборник вошли несколько статей, выходивших в разное время в различных журналах, а также предисловия к художественным произведениям — к «Балканской трилогии» Оливии Мэннинг, «Не отпускай меня» Кадзуо Исигуро, «Радуге» Дэвида Герберта Лоуренса, к собраниям сочинений Наталии Гинзбург и Франсуазы Саган.
Статья, давшая название всему сборнику, — это размышление о молчании как форме наказания и парадоксальной коммуникации. «Отправить кого-то в Ковентри» — значит «играть в молчанку», игнорировать. К подобной санкции нередко прибегали родители писательницы, считая это наказание проявлением своей силы и власти. Каск же берет это одностороннее молчание как отправную точку и переворачивает всё с ног на голову, утверждая, что на самом деле такая тактика — признак бессилия. Каск вообще удаётся вывести стройный нарратив из любой жизненной ситуации, раскрывая её неожиданным образом. В фокусе её рассуждений оказываются такие бытовые вещи, как вождение автомобиля, повседневная грубость, воспитание дочерей после развода с мужем, ощущение дома. В этих текстах нет отстранённости, характерной для «Контура», но здесь, как и там, проявляется её невероятная наблюдательность и умение рассматривать вещи и истории в отрыве от общепринятых шаблонов.
Тот же острый критический и современный взгляд она применяет к каноническим текстам о «женском письме»: «Своя комната» Вирджинии Вулф и «Второй пол» Симоны де Бовуар в эссе «Сёстры Шекспира». А в «Как туда добраться» Каск остроумно и доходчиво объясняет всем скептикам, зачем нужны школы творческого письма.
Какой бы текст из сборника вы ни выбрали, он окажется живым и умным; с ним захочется спорить или соглашаться, удивляться неожиданным мыслям Каск и тому, что вы сами до такого не додумались.
Издательство: @admarginem
В моем читательском багаже уже накопилось несколько книг Каск: трилогия «Контур», «Второе место», дебютный роман Saving Agnes. Все они мне понравились в разной степени, а на полках стоит ещё пара её непрочитанных книг, но на данный момент я хочу официально заявить, что её эссе и статьи — лучшее из того, что я у неё читала. Вот так совершенно субъективно я решила начать этот отзыв, и что вы мне сделаете.
В сборник вошли несколько статей, выходивших в разное время в различных журналах, а также предисловия к художественным произведениям — к «Балканской трилогии» Оливии Мэннинг, «Не отпускай меня» Кадзуо Исигуро, «Радуге» Дэвида Герберта Лоуренса, к собраниям сочинений Наталии Гинзбург и Франсуазы Саган.
Статья, давшая название всему сборнику, — это размышление о молчании как форме наказания и парадоксальной коммуникации. «Отправить кого-то в Ковентри» — значит «играть в молчанку», игнорировать. К подобной санкции нередко прибегали родители писательницы, считая это наказание проявлением своей силы и власти. Каск же берет это одностороннее молчание как отправную точку и переворачивает всё с ног на голову, утверждая, что на самом деле такая тактика — признак бессилия. Каск вообще удаётся вывести стройный нарратив из любой жизненной ситуации, раскрывая её неожиданным образом. В фокусе её рассуждений оказываются такие бытовые вещи, как вождение автомобиля, повседневная грубость, воспитание дочерей после развода с мужем, ощущение дома. В этих текстах нет отстранённости, характерной для «Контура», но здесь, как и там, проявляется её невероятная наблюдательность и умение рассматривать вещи и истории в отрыве от общепринятых шаблонов.
Тот же острый критический и современный взгляд она применяет к каноническим текстам о «женском письме»: «Своя комната» Вирджинии Вулф и «Второй пол» Симоны де Бовуар в эссе «Сёстры Шекспира». А в «Как туда добраться» Каск остроумно и доходчиво объясняет всем скептикам, зачем нужны школы творческого письма.
Какой бы текст из сборника вы ни выбрали, он окажется живым и умным; с ним захочется спорить или соглашаться, удивляться неожиданным мыслям Каск и тому, что вы сами до такого не додумались.
Издательство: @admarginem
«Целую, твой Франкенштейн. История одной любви» Джанет Уинтерсон (пер. О. Акопян)
Что значит быть человеком? Бессмертный разум, отделённый от угасающей плоти, будет считаться человеком? А возвращённое к жизни тело? Джанет Уинтерсон смело и с присущим ей озорством пытается найти ответы на эти вопросы, сшивая (ха-ха) историю создания «Франкенштейна» Мэри Шелли с этическими аспектами современных технологий.
Повествование разворачивается в двух пластах. Первый начинается дождливой ночью в особняке Диодати на берегу Женевского озера. Вокруг камина собираются лорд Байрон и его любовница Клэр, Мэри Шелли с мужем Перси Биши Шелли, доктор Полидори. Дальше всё понятно: Байрон предлагает написать рассказ о сверхъестественном, и Мэри Шелли вынашивает идею об учёном Викторе Франкенштейне и созданном им чудовище. Повествование постепенно выходит за рамки известной истории, а Мэри, охваченная тоской по погибшему мужу, мечтает о его возрождении.
Параллельно, в наши условные дни, Рай Шелли знакомится с ведущими умами своего времени — Виктором Штейном и Роном Лордом. Виктор видит в Рае практически идеал человека будущего — человеческий разум, воплощенный в небинарном теле. Этакий безумный учёный, он уже давно ведёт секретные исследования по разделению тела и разума, чтобы сделать человеческий интеллект бессмертным. Рон Лорд смотрит на развитие ИИ и робототехники с чисто практической точки зрения: его бизнес построен на создании максимально правдоподобных секс-кукол. В отличие от живых женщин, с ними можно реализовать самые извращённые фантазии, а интеллект настроить под требования пользователя. В этой части в гротескной форме оживают и другие действующие лица того вечера на вилле Диодати, их ключевые, с точки зрения Уинтерсон, черты приобретают гипертрофированные воплощения.
Весь роман напоминает лоскутное полотно, сотканное из идей и страхов о будущем. В какой-то момент даже создательница встречается со своим творением, и кажется, что для фантазии Уинтерсон нет пределов. Писательница будто нарочно старается показаться несерьёзной, отпускает поводья всего этого фарса и танцует чечётку на важнейших вопросах человечества, но не обманывайтесь — она предельно серьёзна.
Издательство: @izdatelstvoast
Что значит быть человеком? Бессмертный разум, отделённый от угасающей плоти, будет считаться человеком? А возвращённое к жизни тело? Джанет Уинтерсон смело и с присущим ей озорством пытается найти ответы на эти вопросы, сшивая (ха-ха) историю создания «Франкенштейна» Мэри Шелли с этическими аспектами современных технологий.
Повествование разворачивается в двух пластах. Первый начинается дождливой ночью в особняке Диодати на берегу Женевского озера. Вокруг камина собираются лорд Байрон и его любовница Клэр, Мэри Шелли с мужем Перси Биши Шелли, доктор Полидори. Дальше всё понятно: Байрон предлагает написать рассказ о сверхъестественном, и Мэри Шелли вынашивает идею об учёном Викторе Франкенштейне и созданном им чудовище. Повествование постепенно выходит за рамки известной истории, а Мэри, охваченная тоской по погибшему мужу, мечтает о его возрождении.
Параллельно, в наши условные дни, Рай Шелли знакомится с ведущими умами своего времени — Виктором Штейном и Роном Лордом. Виктор видит в Рае практически идеал человека будущего — человеческий разум, воплощенный в небинарном теле. Этакий безумный учёный, он уже давно ведёт секретные исследования по разделению тела и разума, чтобы сделать человеческий интеллект бессмертным. Рон Лорд смотрит на развитие ИИ и робототехники с чисто практической точки зрения: его бизнес построен на создании максимально правдоподобных секс-кукол. В отличие от живых женщин, с ними можно реализовать самые извращённые фантазии, а интеллект настроить под требования пользователя. В этой части в гротескной форме оживают и другие действующие лица того вечера на вилле Диодати, их ключевые, с точки зрения Уинтерсон, черты приобретают гипертрофированные воплощения.
Весь роман напоминает лоскутное полотно, сотканное из идей и страхов о будущем. В какой-то момент даже создательница встречается со своим творением, и кажется, что для фантазии Уинтерсон нет пределов. Писательница будто нарочно старается показаться несерьёзной, отпускает поводья всего этого фарса и танцует чечётку на важнейших вопросах человечества, но не обманывайтесь — она предельно серьёзна.
Издательство: @izdatelstvoast
Издательства и книжные магазины словно с цепи сорвались и так и соблазняют нас, читателей, всяческими фестивалями, встречами и распродажами. А мы и рады! Вот вам уже второй пост за месяц из рубрики о книжных мероприятиях, на которых хотелось бы быть.
Москва:
28 сентября, Дом творчества Переделкино, с 12:00 — восьмичасовой дикий фестиваль «Хрусть, доска» от издательства Individuum. Программа по-настоящему впечатляет: встречи с Алексеем Конаковым, Морганом Мейсом, Оксаной Тимофеевой, выставка работ Алексея Смирнова фон Рауха, теневой перформанс Михаила Плутахина, открытый шахматный турнир, большая книжная распродажа и показ спектакля «Мама, я в Москве». Всё это великолепие совершенно бесплатно, но требуется регистрация.
28-29 сентября, Музей Москвы, 12:00-20:00 — Большая коллективная распродажа издательств «Синдбад», «Питер», «Лайвбук», «РИПОЛ Классик» и «Фантом Пресс». Можно будет поживиться новинками с приятной скидкой и редкими старинками, поучаствовать в розыгрыше подарков. Вход бесплатный.
Санкт-Петербург:
5-6 октября, «Подписные издания» — «Издательство СЛОВО/SLOVO в Подписных: 35 лет с читателем». СЛОВО — одно из уникальных и старейших семейных издательств России. Внимание! В расписании произошли некоторые изменения. Подробная программа здесь, на каждое мероприятие нужно регистрироваться отдельно.
Москва:
28 сентября, Дом творчества Переделкино, с 12:00 — восьмичасовой дикий фестиваль «Хрусть, доска» от издательства Individuum. Программа по-настоящему впечатляет: встречи с Алексеем Конаковым, Морганом Мейсом, Оксаной Тимофеевой, выставка работ Алексея Смирнова фон Рауха, теневой перформанс Михаила Плутахина, открытый шахматный турнир, большая книжная распродажа и показ спектакля «Мама, я в Москве». Всё это великолепие совершенно бесплатно, но требуется регистрация.
28-29 сентября, Музей Москвы, 12:00-20:00 — Большая коллективная распродажа издательств «Синдбад», «Питер», «Лайвбук», «РИПОЛ Классик» и «Фантом Пресс». Можно будет поживиться новинками с приятной скидкой и редкими старинками, поучаствовать в розыгрыше подарков. Вход бесплатный.
Санкт-Петербург:
5-6 октября, «Подписные издания» — «Издательство СЛОВО/SLOVO в Подписных: 35 лет с читателем». СЛОВО — одно из уникальных и старейших семейных издательств России. Внимание! В расписании произошли некоторые изменения. Подробная программа здесь, на каждое мероприятие нужно регистрироваться отдельно.
«Осенняя охота» Екатерины Златорунской
Первое, что видит читатель, открывая сборник повестей и рассказов Златорунской, — это письмо от издателя ежегодного альманаха, в котором он представляет ответственного редактора — саамку Анне Падерин, и объявляет тему, объединяющую тексты сборника. Этот небольшой текст словно объясняет всё, что будет происходить дальше, и заставляет читателя принять правила игры: в ваших руках не просто сборник рассказов Екатерины Златорунской, а альманах текстов, созданных неизвестными авторами и в неизвестное время, разбросанных по разным эпохам и географическим точкам.
Отсюда и разнообразие жанров, в которых исполнены рассказы: от совершенно реалистичной истории бездетной пары, переживающей кризис отношений, до псевдоскандинавского детектива, народной сказки и антиутопии. Сквозной темой всех этих историй становится мотив дороги, жизни как путешествия, в которое герои отправляются по разным причинам: кто-то с надеждой на лучшее будущее, кто-то, напротив, оборачивается назад, чтобы встретиться лицом к лицу с прошлым, другие бегут от себя, что, как известно, заведомо проигрышная затея, а третьи преследуют несбыточную мечту. Это лишь несколько вариантов, которые реализует Екатерина Златорунская в своих рассказах, вариации же на эту тему практически бесконечны.
«Осенняя охота», заглавная повесть, которая занимает добрую половину книги, на первый взгляд, представляет собой стандартный скандинавский детектив: здесь легко найти формальные признаки жанра — следовательница с холодной головой и её напарник, повидавший многое на своём веку, суровые шведские пейзажи, таинственное исчезновение женщины с тёмными тайнами прошлого. Однако скорлупа жанра легко трескается: расследование не столько продвигается в сторону поиска женщины по имени Астрид или виновных в её исчезновении, сколько вглубь личных конфликтов и переживаний всех действующих лиц.
Екатерине Златорунской нельзя отказать в мастерстве перевоплощения — язык, ритм и образы героев настолько детально проработаны и правдоподобны, что порой забываешь, что все это написано одной писательницей.
Издательство: @azbookaknigogoliki
Первое, что видит читатель, открывая сборник повестей и рассказов Златорунской, — это письмо от издателя ежегодного альманаха, в котором он представляет ответственного редактора — саамку Анне Падерин, и объявляет тему, объединяющую тексты сборника. Этот небольшой текст словно объясняет всё, что будет происходить дальше, и заставляет читателя принять правила игры: в ваших руках не просто сборник рассказов Екатерины Златорунской, а альманах текстов, созданных неизвестными авторами и в неизвестное время, разбросанных по разным эпохам и географическим точкам.
Отсюда и разнообразие жанров, в которых исполнены рассказы: от совершенно реалистичной истории бездетной пары, переживающей кризис отношений, до псевдоскандинавского детектива, народной сказки и антиутопии. Сквозной темой всех этих историй становится мотив дороги, жизни как путешествия, в которое герои отправляются по разным причинам: кто-то с надеждой на лучшее будущее, кто-то, напротив, оборачивается назад, чтобы встретиться лицом к лицу с прошлым, другие бегут от себя, что, как известно, заведомо проигрышная затея, а третьи преследуют несбыточную мечту. Это лишь несколько вариантов, которые реализует Екатерина Златорунская в своих рассказах, вариации же на эту тему практически бесконечны.
«Осенняя охота», заглавная повесть, которая занимает добрую половину книги, на первый взгляд, представляет собой стандартный скандинавский детектив: здесь легко найти формальные признаки жанра — следовательница с холодной головой и её напарник, повидавший многое на своём веку, суровые шведские пейзажи, таинственное исчезновение женщины с тёмными тайнами прошлого. Однако скорлупа жанра легко трескается: расследование не столько продвигается в сторону поиска женщины по имени Астрид или виновных в её исчезновении, сколько вглубь личных конфликтов и переживаний всех действующих лиц.
Екатерине Златорунской нельзя отказать в мастерстве перевоплощения — язык, ритм и образы героев настолько детально проработаны и правдоподобны, что порой забываешь, что все это написано одной писательницей.
Издательство: @azbookaknigogoliki
«Вертикальный край света» Симона Парко (пер. Марии Пшеничниковой)
С дебютным романом Симона Парко у меня вышла занятная история. Возможно, не прочитай я (далёкая от альпинизма и грёз о снежных вершинах) «Хрустальный горизонт» Райнхольда Месснера, книгу Парко я восприняла бы совершенно иначе — как что-то чрезмерно патетическое и причудливое. Но симбиоз этих двух работ в моей голове и невероятный саундтрек группы Popol Vuh в последних главах полностью преобразили моё восприятие романа.
В самом сердце Ледяной долины связка под руководством опытного шефа по имени Гаспар преодолевает снежную бурю, чтобы восстановить линию электропередачи в поселении на самом краю света. Отвечая на зов загадочного отца Саломона, они рассчитывают быстро закончить ремонтные работы и вернуться домой. Все, кроме Гаспара, соблазнившегося речами мистика Саломона о том, что он точно знает, как преодолеть Ледяной коридор, где полегло немало опытных альпинистов, и взобраться на неприступную гору Великую. Заручившись поддержкой самого юного члена связки, он отправляется на восхождение, которое сулит не только немыслимые физические испытания, но и поистине трансцендентный опыт.
Роман Симона Парко напоминает сказку-притчу или миф о выходе за пределы человеческих возможностей и опыта. Действие происходит будто в безвременье; мало что, кроме, пожалуй, линий электропередач, напоминает здесь о современности. Даже сами персонажи кажутся вышедшими из легенд. Парко изображает мир на пути к вершине как нечто, балансирующее на границе реальности и мистики: призрак, являющийся героям — фантом, вызванный высотной болезнью, или неупокоенная душа? Ледяной коридор действительно пропускает лишь тех, кто готов покорить Великую, или все ограничения — только в человеческом разуме? В лаконичной и поэтичной форме роман рассказывает о страсти, которая не даёт покоя и заставляет, вопреки здравому смыслу, рисковать всем ради достижения неприступных вершин. Я уже говорила, что саундтрек Popol Vuh потрясающе дополняет эту картину?
Издательство: @polyandria
С дебютным романом Симона Парко у меня вышла занятная история. Возможно, не прочитай я (далёкая от альпинизма и грёз о снежных вершинах) «Хрустальный горизонт» Райнхольда Месснера, книгу Парко я восприняла бы совершенно иначе — как что-то чрезмерно патетическое и причудливое. Но симбиоз этих двух работ в моей голове и невероятный саундтрек группы Popol Vuh в последних главах полностью преобразили моё восприятие романа.
В самом сердце Ледяной долины связка под руководством опытного шефа по имени Гаспар преодолевает снежную бурю, чтобы восстановить линию электропередачи в поселении на самом краю света. Отвечая на зов загадочного отца Саломона, они рассчитывают быстро закончить ремонтные работы и вернуться домой. Все, кроме Гаспара, соблазнившегося речами мистика Саломона о том, что он точно знает, как преодолеть Ледяной коридор, где полегло немало опытных альпинистов, и взобраться на неприступную гору Великую. Заручившись поддержкой самого юного члена связки, он отправляется на восхождение, которое сулит не только немыслимые физические испытания, но и поистине трансцендентный опыт.
Роман Симона Парко напоминает сказку-притчу или миф о выходе за пределы человеческих возможностей и опыта. Действие происходит будто в безвременье; мало что, кроме, пожалуй, линий электропередач, напоминает здесь о современности. Даже сами персонажи кажутся вышедшими из легенд. Парко изображает мир на пути к вершине как нечто, балансирующее на границе реальности и мистики: призрак, являющийся героям — фантом, вызванный высотной болезнью, или неупокоенная душа? Ледяной коридор действительно пропускает лишь тех, кто готов покорить Великую, или все ограничения — только в человеческом разуме? В лаконичной и поэтичной форме роман рассказывает о страсти, которая не даёт покоя и заставляет, вопреки здравому смыслу, рисковать всем ради достижения неприступных вершин. Я уже говорила, что саундтрек Popol Vuh потрясающе дополняет эту картину?
Издательство: @polyandria
«Неудобные люди» Ярослава Жаворонкова
Тот случай, когда название серии, в которой вышла книга (STEKLO), обещает ровно то, что ждет читателей.
Несколько лет назад Настя, дефектолог в школе для нейроотличных детей, удачно вышла замуж и ушла с работы. Последовавшие годы жизни в безбедности и комфорте заставили её желать большего смысла, да и дочь-подросток уже перестала так в ней нуждаться. Настя вернулась к работе в коррекционной школе. Ещё до увольнения она выделила среди своих учеников одного мальчика — Диму Спиридонова, который теперь учится в выпускном классе. Дима из очень состоятельной семьи. Его родители вместе с двумя старшими детьми планируют переехать в США, а его брать с собой не планируют, ведь ребёнку с ментальными особенностями будет сложно адаптироваться в новой среде, да ещё и без знания языка. Да и кому он там будет нужен? Насте такое положение дел кажется чудовищно несправедливым, и она твёрдо намерена убедить родителей Димы не оставлять его за бортом новой зарубежной жизни.
Она так старается, что за своей миссией спасения чужого ребёнка и чужой семьи не замечает, как её собственная семейная жизнь трещит по швам. И дело тут даже не в муже, которого расстраивают её поздние возвращения домой, а в дочери-подростке, чей бунт опасно выходит из-под контроля. Каждый из героев этого романа словно подсознательно выстраивает непроницаемую стену между собой и людьми или проблемами, которые нарушают удобное течение их жизней. Ярослав Жаворонков детально показывает причины и мотивы такого поведения, создавая полнокровные и многогранные образы персонажей, к которым невозможно не проникнуться. И вот уже оказывается не так то просто однозначно их судить (ну, разве что не деланно отвратительно директора школы).
На многочисленных драматичных поворотах сюжета очень хотелось обвинить роман в том, что он пытается вывести меня на сильные эмоции, выдавить слезу сочувствия или возненавидеть того или иного героя. Но отрезвляющей оказалась мысль, что абсолютно любое событие из книги легко можно представить в заголовках новостей, которые мы сотнями пролистываем за день: обыденная несправедливость, институциональная коррупция, чудовищные поступки людей, доведённых до отчаяния, и проблемы, на которые хочется просто закрыть глаза.
Издательство: @inspiria_books
Тот случай, когда название серии, в которой вышла книга (STEKLO), обещает ровно то, что ждет читателей.
Несколько лет назад Настя, дефектолог в школе для нейроотличных детей, удачно вышла замуж и ушла с работы. Последовавшие годы жизни в безбедности и комфорте заставили её желать большего смысла, да и дочь-подросток уже перестала так в ней нуждаться. Настя вернулась к работе в коррекционной школе. Ещё до увольнения она выделила среди своих учеников одного мальчика — Диму Спиридонова, который теперь учится в выпускном классе. Дима из очень состоятельной семьи. Его родители вместе с двумя старшими детьми планируют переехать в США, а его брать с собой не планируют, ведь ребёнку с ментальными особенностями будет сложно адаптироваться в новой среде, да ещё и без знания языка. Да и кому он там будет нужен? Насте такое положение дел кажется чудовищно несправедливым, и она твёрдо намерена убедить родителей Димы не оставлять его за бортом новой зарубежной жизни.
Она так старается, что за своей миссией спасения чужого ребёнка и чужой семьи не замечает, как её собственная семейная жизнь трещит по швам. И дело тут даже не в муже, которого расстраивают её поздние возвращения домой, а в дочери-подростке, чей бунт опасно выходит из-под контроля. Каждый из героев этого романа словно подсознательно выстраивает непроницаемую стену между собой и людьми или проблемами, которые нарушают удобное течение их жизней. Ярослав Жаворонков детально показывает причины и мотивы такого поведения, создавая полнокровные и многогранные образы персонажей, к которым невозможно не проникнуться. И вот уже оказывается не так то просто однозначно их судить (ну, разве что не деланно отвратительно директора школы).
На многочисленных драматичных поворотах сюжета очень хотелось обвинить роман в том, что он пытается вывести меня на сильные эмоции, выдавить слезу сочувствия или возненавидеть того или иного героя. Но отрезвляющей оказалась мысль, что абсолютно любое событие из книги легко можно представить в заголовках новостей, которые мы сотнями пролистываем за день: обыденная несправедливость, институциональная коррупция, чудовищные поступки людей, доведённых до отчаяния, и проблемы, на которые хочется просто закрыть глаза.
Издательство: @inspiria_books
«Её словами. Женская автобиография 1845-1969» Лорны Мартнес (пер. Алёны Фоменко)
Признаться честно, когда я бралась за эту книгу, то была морально готова к сухому академическому исследованию об истории автобиографического женского письма. Ни сухость, ни строгая академичность меня не пугали, но книга в разы превзошла мои ожидания, так как не отличилась ни тем, ни другим. «Её словами» — это увлекательное и живое исследование, посвящённое не столько женским автобиографиям в целом, сколько эволюции изображения детства и юности в этих автобиографиях. Лорна Мартнес, историк литературы и профессор Университета Вирджинии, проанализировала 178 забытых текстов, написанных на английском, французском и других европейских языках, чтобы проследить и систематизировать историю развития жанра.
Читая эту книгу, можно сосредоточиться сразу на нескольких аспектах. Во-первых, на том, как женщины-писательницы обращались со своими произведениями: как произошёл переход от написания автобиографий детства "в стол" или для друзей семьи, чтобы просто сохранить воспоминания, до коммерчески успешных произведений, предназначенных сначала для юных читателей или поклонников так называемых «семейных историй», а позже — и до разоблачительных текстов о тяготах жизни девочек в семьях и обществах разных эпох, многие из которых, впрочем, и вовсе не допускали к публикациям или запрещали после. Во-вторых, на том, как менялась сам тон повествования о детстве девочек — от смягчённого изображения идиллии, утраченного рая, до откровений о неприглядных сторонах взросления в определённом общественно-политическом климате.
Структурно книга поделена на хронологические отрезки: с 1845 до Первой мировой, межвоенный период, Вторая мировая и т. д. Помимо вводной части в каждой главе, где перечисляются основные тенденции развития жанра, в ней представлены развернутые рецензии на отдельные произведения, которые кажутся наиболее показательными для исследования. Словом, даже если вам не так уж интересна история женского письма о детстве, книга наглядно показывает хронику затяжной битвы за право женщин честно говорить о своём опыте и быть услышанными.
Издательство: @nlobooks
Признаться честно, когда я бралась за эту книгу, то была морально готова к сухому академическому исследованию об истории автобиографического женского письма. Ни сухость, ни строгая академичность меня не пугали, но книга в разы превзошла мои ожидания, так как не отличилась ни тем, ни другим. «Её словами» — это увлекательное и живое исследование, посвящённое не столько женским автобиографиям в целом, сколько эволюции изображения детства и юности в этих автобиографиях. Лорна Мартнес, историк литературы и профессор Университета Вирджинии, проанализировала 178 забытых текстов, написанных на английском, французском и других европейских языках, чтобы проследить и систематизировать историю развития жанра.
Читая эту книгу, можно сосредоточиться сразу на нескольких аспектах. Во-первых, на том, как женщины-писательницы обращались со своими произведениями: как произошёл переход от написания автобиографий детства "в стол" или для друзей семьи, чтобы просто сохранить воспоминания, до коммерчески успешных произведений, предназначенных сначала для юных читателей или поклонников так называемых «семейных историй», а позже — и до разоблачительных текстов о тяготах жизни девочек в семьях и обществах разных эпох, многие из которых, впрочем, и вовсе не допускали к публикациям или запрещали после. Во-вторых, на том, как менялась сам тон повествования о детстве девочек — от смягчённого изображения идиллии, утраченного рая, до откровений о неприглядных сторонах взросления в определённом общественно-политическом климате.
Структурно книга поделена на хронологические отрезки: с 1845 до Первой мировой, межвоенный период, Вторая мировая и т. д. Помимо вводной части в каждой главе, где перечисляются основные тенденции развития жанра, в ней представлены развернутые рецензии на отдельные произведения, которые кажутся наиболее показательными для исследования. Словом, даже если вам не так уж интересна история женского письма о детстве, книга наглядно показывает хронику затяжной битвы за право женщин честно говорить о своём опыте и быть услышанными.
Издательство: @nlobooks
«Развод» Сьюзен Таубес (пер. Юлии Полещук, предисловие Оксаны Васякиной)
Начну с несколько отвлечённых рассуждений, которые, тем не менее, напрямую относятся к роману Таубес. В сентябре я прочитала совершенно замечательную «The Princess of 72nd Street» Элейн Краф — свежее переиздание книги 1979 года. До этого мне посчастливилось прочесть «Ex-Wife» Урсулы Пэррот, тоже переиздание, но более раннего произведения 1929 года. Тут же на ум пришли «Отчаянные характеры» Полы Фокс — всё это книги об умных и талантливых женщинах, уставших от патриархальных требований, от клетки брака, от отчуждения и непонимания того, кто они есть на самом деле. Романы, по моему мнению, обладающие эффектом «зловещей долины», так как открывают бездну, скрывающуюся за благопристойным фасадом семейной идиллии. В этот список, который может быть значительно расширен, если посмотреть на издательскую программу New York Review Books, удачно влился и «Развод» Сьюзен Таубес, который должен вот-вот выйти в «Подписных изданиях».
Рассказывая об этой книге, совершенно невозможно отойти далеко от биографии самой Таубес. Как и её героиня Софи Блайнд, Сьюзен Таубес родилась в Венгрии, переехала в США вместе с отцом-психоаналитиком, получила престижное образование, вышла замуж за учёного. «Развод» — её единственный роман, писательница покончила с собой через две недели после его публикации. Тело писательницы опознавала Сьюзен Сонтаг, которая и после смерти не могла простить подруге растраты таланта, а сын Сонтаг, Дэвид Рифф, написал предисловие к американскому переизданию.
Роман же начинается с того, что, переходя авеню Георга V в Париже, Софи попадает под колеса автомобиля и буквально теряет голову. Софи мертва, но словно только после своей смерти она начинает свободно говорить: о своём браке с мужем-нарциссом, об отце-фрейдисте, который применял психоанализ как метод воспитания дочери, об отсутствующей матери, о детстве в предвоенном Будапеште, об эмиграции, о любовниках, желании, попытках творчества — тем много. Все они прорастают и переплетаются в этом нарочито сумбурном и провокационном тексте, смонтированном так, что позавидовал бы Кристофер Нолан — от сна к реальности и обратно, обретают разные формы и раскрываются с разных перспектив. Чего только стоит абсурдистская пьеса, разыгрываемая над гробом, в котором лежит Софи, пока раввины, её муж и отец спорят, кому же она принадлежит.
А кому действительно принадлежит Софи Блайнд? И кто она такая, за пределами академической карьеры, материнства и замужества? В этих поисках она отматывает плёнку жизни назад, во времена, когда она была десятилетней девочкой в Будапеште, и в подробностях описывает историю своей семьи. Эта часть книги кажется самой простой для восприятия и словно отражает болезненную ностальгию по временам детства, это уже потом всё как-то неимоверно усложнилось.
Издательство: @izdaniya
Начну с несколько отвлечённых рассуждений, которые, тем не менее, напрямую относятся к роману Таубес. В сентябре я прочитала совершенно замечательную «The Princess of 72nd Street» Элейн Краф — свежее переиздание книги 1979 года. До этого мне посчастливилось прочесть «Ex-Wife» Урсулы Пэррот, тоже переиздание, но более раннего произведения 1929 года. Тут же на ум пришли «Отчаянные характеры» Полы Фокс — всё это книги об умных и талантливых женщинах, уставших от патриархальных требований, от клетки брака, от отчуждения и непонимания того, кто они есть на самом деле. Романы, по моему мнению, обладающие эффектом «зловещей долины», так как открывают бездну, скрывающуюся за благопристойным фасадом семейной идиллии. В этот список, который может быть значительно расширен, если посмотреть на издательскую программу New York Review Books, удачно влился и «Развод» Сьюзен Таубес, который должен вот-вот выйти в «Подписных изданиях».
Рассказывая об этой книге, совершенно невозможно отойти далеко от биографии самой Таубес. Как и её героиня Софи Блайнд, Сьюзен Таубес родилась в Венгрии, переехала в США вместе с отцом-психоаналитиком, получила престижное образование, вышла замуж за учёного. «Развод» — её единственный роман, писательница покончила с собой через две недели после его публикации. Тело писательницы опознавала Сьюзен Сонтаг, которая и после смерти не могла простить подруге растраты таланта, а сын Сонтаг, Дэвид Рифф, написал предисловие к американскому переизданию.
Роман же начинается с того, что, переходя авеню Георга V в Париже, Софи попадает под колеса автомобиля и буквально теряет голову. Софи мертва, но словно только после своей смерти она начинает свободно говорить: о своём браке с мужем-нарциссом, об отце-фрейдисте, который применял психоанализ как метод воспитания дочери, об отсутствующей матери, о детстве в предвоенном Будапеште, об эмиграции, о любовниках, желании, попытках творчества — тем много. Все они прорастают и переплетаются в этом нарочито сумбурном и провокационном тексте, смонтированном так, что позавидовал бы Кристофер Нолан — от сна к реальности и обратно, обретают разные формы и раскрываются с разных перспектив. Чего только стоит абсурдистская пьеса, разыгрываемая над гробом, в котором лежит Софи, пока раввины, её муж и отец спорят, кому же она принадлежит.
А кому действительно принадлежит Софи Блайнд? И кто она такая, за пределами академической карьеры, материнства и замужества? В этих поисках она отматывает плёнку жизни назад, во времена, когда она была десятилетней девочкой в Будапеште, и в подробностях описывает историю своей семьи. Эта часть книги кажется самой простой для восприятия и словно отражает болезненную ностальгию по временам детства, это уже потом всё как-то неимоверно усложнилось.
Издательство: @izdaniya
«Бездна святого Себастьяна» Марка Хабера (пер. Елены Яковлевой)
Стоит ли искусство того, чтобы положить на его алтарь всю жизнь, разрушить дружбу и два брака?
Весь сыр-бор начался из-за одной картины нидерландского художника XVI века Хуго Беккенбаура, которую наш рассказчик и его друг-враг, австриец с внушительными усами Шмидт, открыли во время учёбы в Оксфорде. Этот художник страдал от сифилиса и к концу жизни полностью ослеп, расплачивался картинами за сексуальные утехи. И тут ещё пойди пойми, жил ли он, чтобы писать, или писал, чтобы расплачиваться за услуги определённого рода.
Тем не менее, среди его «обезьяньей мазни» два юных искусствоведа нашли её — «Бездну святого Себастьяна». И это тот случай, когда искусство изменило жизни. На протяжении многих лет они совершали паломничество в музей, где выставлена картина, написали на двоих почти два десятка книг о «Бездне», а в конце концов рассорились из-за одной «ужасной вещи», которую сначала озвучил рассказчик, а потом ещё и написал в своей книге. На смертном одре Шмидт пишет нашему герою краткое письмо (всего-то девять страниц!), приглашая его в Берлин, чтобы проститься? извиниться? Нет! Обменяться финальными ударами, чтобы поставить точку в противостоянии, растянувшемся на целую жизнь.
Роман Марка Хабера написан на предельно серьёзных щах, ведь его герои — не хухры-мухры, а художественные критики, способные отделить эмоции от тщательного анализа и по достоинству оценить технику, игру света и тени, перспективу и так далее по списку. Но на деле книга оказывается потрясающе смешной: под скорлупой серьёзности скрывается настоящая сатира на арт-мир и на всех этих людей с одухотворенными лицами, ограничивающих право простых смертных на истинное и глубокое понимание искусства. Хабер напрямую не задаёт вопрос: стоила ли эта картина всех жертв и вражды, но это читается в том, как герой рассказывает свою историю. Повествование — нервное, с множеством повторов, которые передают зацикленность персонажа и сомнения, которые он не осмеливается озвучить (за передачу этих оттенков спасибо Елене Яковлевой). Но если твой единственный конкурент выведен из борьбы за признание, есть ли ещё смысл притворяться?
Издательство: @polyandria
Стоит ли искусство того, чтобы положить на его алтарь всю жизнь, разрушить дружбу и два брака?
Весь сыр-бор начался из-за одной картины нидерландского художника XVI века Хуго Беккенбаура, которую наш рассказчик и его друг-враг, австриец с внушительными усами Шмидт, открыли во время учёбы в Оксфорде. Этот художник страдал от сифилиса и к концу жизни полностью ослеп, расплачивался картинами за сексуальные утехи. И тут ещё пойди пойми, жил ли он, чтобы писать, или писал, чтобы расплачиваться за услуги определённого рода.
Тем не менее, среди его «обезьяньей мазни» два юных искусствоведа нашли её — «Бездну святого Себастьяна». И это тот случай, когда искусство изменило жизни. На протяжении многих лет они совершали паломничество в музей, где выставлена картина, написали на двоих почти два десятка книг о «Бездне», а в конце концов рассорились из-за одной «ужасной вещи», которую сначала озвучил рассказчик, а потом ещё и написал в своей книге. На смертном одре Шмидт пишет нашему герою краткое письмо (всего-то девять страниц!), приглашая его в Берлин, чтобы проститься? извиниться? Нет! Обменяться финальными ударами, чтобы поставить точку в противостоянии, растянувшемся на целую жизнь.
Роман Марка Хабера написан на предельно серьёзных щах, ведь его герои — не хухры-мухры, а художественные критики, способные отделить эмоции от тщательного анализа и по достоинству оценить технику, игру света и тени, перспективу и так далее по списку. Но на деле книга оказывается потрясающе смешной: под скорлупой серьёзности скрывается настоящая сатира на арт-мир и на всех этих людей с одухотворенными лицами, ограничивающих право простых смертных на истинное и глубокое понимание искусства. Хабер напрямую не задаёт вопрос: стоила ли эта картина всех жертв и вражды, но это читается в том, как герой рассказывает свою историю. Повествование — нервное, с множеством повторов, которые передают зацикленность персонажа и сомнения, которые он не осмеливается озвучить (за передачу этих оттенков спасибо Елене Яковлевой). Но если твой единственный конкурент выведен из борьбы за признание, есть ли ещё смысл притворяться?
Издательство: @polyandria
«Осьминог» Анаит Григорян
Главный герой романа, молодой человек по имени Александр, какое-то время проработал в японском банке, но контракт ему не продлили. Уверена, работником он был не таким уж и плохим, но не соответствовал высоким стандартам японских сарарименов. Лишившись работы, он решает не возвращаться в Россию сразу, а провести некоторое время на небольшом рыбацком острове Химакадзима, где ему открываются не только детали быта нетуристической Японии и легенды острова, но и истории судеб его жителей. Каждый, с кем пересекается Александр, готов поведать ему о своих жизненных перипетиях.
По большей части вся книга Анаит Григорян состоит из этих рассказов, для которых Александр выступает не всегда даже добровольным слушателем. Порой он оказывается готов оказать посильную помощь или поддержку, а то и вовсе активно включиться в судьбу едва знакомых ему людей. Своеобразным проводником по жизни острова для него становится Кисё — официант местного кафе, вот только его россказни едва ли отличишь от фантастических выдумок. Из-за этого рациональному и приземленному Арэкусандору-сану то и дело приходится раздражаться. Но чем дальше мы продвигаемся в повествовании, тем больше сама личность Кисё, который меняет места жизни и работы каждые несколько месяцев, вызывает у нас вопросы. Тем временем над нашим героем-чужестранцем и его новыми знакомыми нависает совершенно осязаемая опасность — разрушительный тайфун, который со дня на день обрушится на остров.
На первый взгляд роман кажется вполне реалистичным — герой сталкивается с совершенно новой для него культурой и образом жизни, но на разных уровнях повествование пронизано мистическими мотивами и отсылками. Анаит Григорян тонко, со знанием дела и большой любовью к японской культуре, связывает в книге детективный сюжет и историю о столкновении двух кардинально разных миров. Текст романа не зря снабжен множеством сносок, поясняющих детали быта, значимые праздники и традиции, исторические события и ссылки на японскую мифологию. Всё это позволяет, во-первых, разделить с Александром его недоумение и удивление от происходящего, а во-вторых, проникнуться историей целиком.
Издательство: @inspiria_books
Главный герой романа, молодой человек по имени Александр, какое-то время проработал в японском банке, но контракт ему не продлили. Уверена, работником он был не таким уж и плохим, но не соответствовал высоким стандартам японских сарарименов. Лишившись работы, он решает не возвращаться в Россию сразу, а провести некоторое время на небольшом рыбацком острове Химакадзима, где ему открываются не только детали быта нетуристической Японии и легенды острова, но и истории судеб его жителей. Каждый, с кем пересекается Александр, готов поведать ему о своих жизненных перипетиях.
По большей части вся книга Анаит Григорян состоит из этих рассказов, для которых Александр выступает не всегда даже добровольным слушателем. Порой он оказывается готов оказать посильную помощь или поддержку, а то и вовсе активно включиться в судьбу едва знакомых ему людей. Своеобразным проводником по жизни острова для него становится Кисё — официант местного кафе, вот только его россказни едва ли отличишь от фантастических выдумок. Из-за этого рациональному и приземленному Арэкусандору-сану то и дело приходится раздражаться. Но чем дальше мы продвигаемся в повествовании, тем больше сама личность Кисё, который меняет места жизни и работы каждые несколько месяцев, вызывает у нас вопросы. Тем временем над нашим героем-чужестранцем и его новыми знакомыми нависает совершенно осязаемая опасность — разрушительный тайфун, который со дня на день обрушится на остров.
На первый взгляд роман кажется вполне реалистичным — герой сталкивается с совершенно новой для него культурой и образом жизни, но на разных уровнях повествование пронизано мистическими мотивами и отсылками. Анаит Григорян тонко, со знанием дела и большой любовью к японской культуре, связывает в книге детективный сюжет и историю о столкновении двух кардинально разных миров. Текст романа не зря снабжен множеством сносок, поясняющих детали быта, значимые праздники и традиции, исторические события и ссылки на японскую мифологию. Всё это позволяет, во-первых, разделить с Александром его недоумение и удивление от происходящего, а во-вторых, проникнуться историей целиком.
Издательство: @inspiria_books
