Иногда разум цепляется к чему-то бесполезному. Абсурдные детали привлекают внимание, когда реальность лишается привычного содержания, когда жизнь становится настолько безумной, что никакой опыт не помогает.#цитаты
Если проходить в день хотя бы десять тысяч шагов, то можно много чего послушать (и не успеть своевременно рассказать).
Ноябрьские:
«Рассечение Стоуна» Абрахама Вергезе
Стоило больших усилий, чтобы ставить аудиокнигу на паузу: до того увлекательно написано. Бестселлер бестселлеров даже спустя пятнадцать лет после первой публикации. Во многом события романа основаны на собственном опыте автора: Вергезе родился и вырос в Эфиопии, доктор и профессор медицины в Америке, семья родом из Индии.
Историю своей жизни расскажет один из сиамских близнецов, родившихся недоношенными в миссионерском госпитале в Аддис-Абебе в 1954 году. Его мама — сестра милосердия, умрет во время родов, которые будут принимать отец, талантливый хирург из Англии, и будущая мать — акушер из Индии. Повествование пропитано медициной (Шарко, Кушинг, Симс гостят на страницах), исторически масштабно (революция в Эфиопии), охватывает нескольких стран и религий, заселено ярко прописанными персонажами (гинеколог с бриллиантом в носу, хирург, покупающий трупы для тренировок, матушка, которая выращивает кофе, монахиня, иллюстрирующая медицинский труд) и наполнено запоминающимися событиями (как вместо медикаментов и продовольствия благотворители присылали Библию, которой в итоге обклеивали стены и подпирали полки, или как собирали по друзьям кровь для переливаний).
«Черного нет и не будет» Клэр Берест
Художественная биография Фриды Кало, веселый задор в озвучке которой идет вразрез с описываемыми ужасами и болью. Французская писательница Клэр Берест рассказывает историю, расцвеченную главами-оттенками, которая начинается с надругательства автобусом, продолжается в большой любви с великим художником и никогда не заканчивается в легендарных картинах. Мозаичный портрет Фриды можно сложить из живописных деталей: как после аварии рисовала себя, глядя в зеркало на потолке, как одолжила у домработницы-индианки платье на свадьбу, как носила мужу корзинки с обедом, украшенные цветами, как была любовницей Троцкого, как сама придумывала образы и народные наряды, как всегда спала во всех кольцах, как сбрызгивала письма любимыми духами «Shocking», созданными Эльзой Скиапарелли, и, конечно, как воссоздавала себя в своих работах.
«Когната» Алексея Сальникова
Аудиосериал Букмейта, который в декабре выйдет в бумаге (дополненный новыми главами). Мастер тленного магреализма рисует вселенную, в которой люди периодически воюют с драконами, их миры разделяет Зеркало. Главному герою, сотруднику органов, поручено переправить домой высокородную девочку-дракона. В истории нашлось место коммунистическим дискуссиям, личной драме, семейным тайнам и распрям и непревзойденному авторском юмору.
Драконы здесь не ящероподобные и напоминают скорее эльфов (Волитара так вообще Галадриэль из «Колец власти») с высокопарной речью, родившейся из вселяющего надежду слогана: «Люди теплые есть».
«Суть вещи» Алёны Алексиной
Книга год ждала своего часа, чтобы ворваться в мою жизнь в промозглом ноябре — таком же, как в романе.
Нейроотличная главная героиня математик Лиза понимает голоса по оттенкам, живет с бабушкой, которая когда-то по комиксам учила ее распознавать и проявлять эмоции, а сама Лиза трижды в неделю училась прямо смотреть в глаза по стоп-кадру на видео. После того как ее статью издали под чужим именем, Лиза бросила институт и стала уборщицей. Теперь она читает вещи, как книги, и помогает людям жить с ними в согласии.
Во время уборки в кабинете известного детского остеопата Лиза обнаруживает пятна на простыни на кушетке, которые рассказывают ей страшную историю. Лиза не может остаться в стороне от чужой беды и спешит на помощь маленьким Джудам, которым нужна помощь и доверие. Процесс разоблачения преступной сети превращается для Лизы в одиссею к истинной себе. Завернутое в оболочку психологического триллера глубоководное погружение во внутренний мир человека и поток его сознания, талантливейше написанная вещь, которая дестигматизирует нейроотличия и может многое рассказать внимательным читателям.
Ноябрьские:
«Рассечение Стоуна» Абрахама Вергезе
Стоило больших усилий, чтобы ставить аудиокнигу на паузу: до того увлекательно написано. Бестселлер бестселлеров даже спустя пятнадцать лет после первой публикации. Во многом события романа основаны на собственном опыте автора: Вергезе родился и вырос в Эфиопии, доктор и профессор медицины в Америке, семья родом из Индии.
Историю своей жизни расскажет один из сиамских близнецов, родившихся недоношенными в миссионерском госпитале в Аддис-Абебе в 1954 году. Его мама — сестра милосердия, умрет во время родов, которые будут принимать отец, талантливый хирург из Англии, и будущая мать — акушер из Индии. Повествование пропитано медициной (Шарко, Кушинг, Симс гостят на страницах), исторически масштабно (революция в Эфиопии), охватывает нескольких стран и религий, заселено ярко прописанными персонажами (гинеколог с бриллиантом в носу, хирург, покупающий трупы для тренировок, матушка, которая выращивает кофе, монахиня, иллюстрирующая медицинский труд) и наполнено запоминающимися событиями (как вместо медикаментов и продовольствия благотворители присылали Библию, которой в итоге обклеивали стены и подпирали полки, или как собирали по друзьям кровь для переливаний).
«Черного нет и не будет» Клэр Берест
Художественная биография Фриды Кало, веселый задор в озвучке которой идет вразрез с описываемыми ужасами и болью. Французская писательница Клэр Берест рассказывает историю, расцвеченную главами-оттенками, которая начинается с надругательства автобусом, продолжается в большой любви с великим художником и никогда не заканчивается в легендарных картинах. Мозаичный портрет Фриды можно сложить из живописных деталей: как после аварии рисовала себя, глядя в зеркало на потолке, как одолжила у домработницы-индианки платье на свадьбу, как носила мужу корзинки с обедом, украшенные цветами, как была любовницей Троцкого, как сама придумывала образы и народные наряды, как всегда спала во всех кольцах, как сбрызгивала письма любимыми духами «Shocking», созданными Эльзой Скиапарелли, и, конечно, как воссоздавала себя в своих работах.
«Когната» Алексея Сальникова
Аудиосериал Букмейта, который в декабре выйдет в бумаге (дополненный новыми главами). Мастер тленного магреализма рисует вселенную, в которой люди периодически воюют с драконами, их миры разделяет Зеркало. Главному герою, сотруднику органов, поручено переправить домой высокородную девочку-дракона. В истории нашлось место коммунистическим дискуссиям, личной драме, семейным тайнам и распрям и непревзойденному авторском юмору.
Драконы здесь не ящероподобные и напоминают скорее эльфов (Волитара так вообще Галадриэль из «Колец власти») с высокопарной речью, родившейся из вселяющего надежду слогана: «Люди теплые есть».
«Суть вещи» Алёны Алексиной
Книга год ждала своего часа, чтобы ворваться в мою жизнь в промозглом ноябре — таком же, как в романе.
Нейроотличная главная героиня математик Лиза понимает голоса по оттенкам, живет с бабушкой, которая когда-то по комиксам учила ее распознавать и проявлять эмоции, а сама Лиза трижды в неделю училась прямо смотреть в глаза по стоп-кадру на видео. После того как ее статью издали под чужим именем, Лиза бросила институт и стала уборщицей. Теперь она читает вещи, как книги, и помогает людям жить с ними в согласии.
Во время уборки в кабинете известного детского остеопата Лиза обнаруживает пятна на простыни на кушетке, которые рассказывают ей страшную историю. Лиза не может остаться в стороне от чужой беды и спешит на помощь маленьким Джудам, которым нужна помощь и доверие. Процесс разоблачения преступной сети превращается для Лизы в одиссею к истинной себе. Завернутое в оболочку психологического триллера глубоководное погружение во внутренний мир человека и поток его сознания, талантливейше написанная вещь, которая дестигматизирует нейроотличия и может многое рассказать внимательным читателям.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
— Что для тебя было бы самым трудным? — спросила она меня, когда в самый черный день первой половины своей жизни я обратился к ней за советом.
Я поежился. Как легко матушка нащупала разрыв между амбициями и целесообразностью.
— А почему я должен обязательно бороться с трудностями?
— Потому что, Мэрион, ты — инструмент Господа. Не оставляй инструмент в футляре! Играй! Да откроются тебе все тонкости игры! Не бренчи «Три слепые мышки», если способен исполнить «Глорию».
Как несправедливо со стороны матушки было упоминать об этом грандиозном хорале, заставлявшем меня, как и прочих смертных, сознавать свое ничтожество и в немом изумлении взирать на небо! Ведь она понимала мой несформировавшийся характер.
— Но, матушка, я и мечтать не могу о том, чтобы исполнить «Глорию» Баха, — пролепетал я чуть слышно. Я не умел играть ни на струнных, ни на духовых. Я не знал нот.
— Нет, Мэрион, — она погладила меня по щеке своими шершавыми пальцами, — речь идет не о «Глории» Баха, а о твоей собственной «Глории», которая всегда с тобой. Это самый большой грех — не раскрыть то, чем одарил тебя Господь. #цитаты
Сегодня дорогая Поляндрия празднует пятнадцатилетие, взрослой редакции, книги которой не раз возвращали меня к жизни, — пять. От всей души поздравляю всю команду, будьте!
Часть моих текстов о книгах NoAge собрана здесь #поляндрияnoage, а благодарность не знает границ💙
Часть моих текстов о книгах NoAge собрана здесь #поляндрияnoage, а благодарность не знает границ
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Поговорили с психологом, журналистом и экспертом Центра толерантности Еврейского музея Ольгой Давыдовой о литературной рефлексии и не только
— Что такое литературная рефлексия с точки зрения психологии? Как она помогает развивать эмпатию?
— Литературная рефлексия — способность остановиться на странице, как на перекрестке, и посмотреть в обе стороны: на мир героя и на свой собственный. Это тренировка той самой мышцы, которая отвечает за понимание чужой боли, радости, злости и растерянности. Когда вы читаете, скажем, Чехова, то не просто наблюдаете за его героинями: вы сидите с ними на веранде, слышите аргументы, чувствуете страхи. В этот момент, даже если жизненные обстоятельства далеки от книги, вы учитесь проживать чужой опыт.
Эмпатия работает через механизм зеркальных нейронов, как и при личной встрече. Когда вы погружаетесь в текст, мозг реагирует по сценарию «это происходит со мной». Разве не удивительно, что мы можем плакать над судьбой персонажа, которого никогда не встречали? Это не просто переживание, это создание внутреннего мостика к другому, иному, отличающемуся. Чтение не делает нас героями историй, но учит чувствовать вес и плаща, и вины, и короны. Именно поэтому хорошие книги — маленькие терапевтические сессии (не призываю менять психолога на книгу!), которые показывают, что нет правильного или неправильного опыта, что чужое видение мира может быть таким же законным и человечным, как и ваше.
— Какую роль чтение художественной литературы играет в самопознании, осознании своих чувств и проживании эмоций?
— Чтение хорошей художественной литературы — разговор с другом, который никогда не торопится дать совет, но всегда точно знает, какие вопросы задать, где кивнуть и когда поцокать языком. Литература — безопасный полигон для чувств, где можно разозлиться, влюбиться, пережить страх или утрату, при этом не испортив себе жизнь. Самопознание через чтение работает удивительным образом: вы узнаете себя не прямо, а через «если бы». Мы смотрим на Джея Гэтсби с его неистовой мечтой вернуть то ли прошлое, то ли мечту о нем, и задаем вопросы — у меня есть что-то, за что держусь так же отчаянно? что я готов поставить на кон ради призрачного счастья? — и начинаем разбирать собственные реакции. Так как нет свидетелей (в нашей-то голове), сбрасываем «белое пальто» и навязанные социумом ожидания и внезапно осознаем, что книга говорит не только о герое, но и о нас. Хороший текст не только извлекает чувства наружу, но и позволяет их прожить до конца и освободиться. В этом смысле книги не побег от реальности, а путь к ее пониманию.
— Почему изображение страданий и испытаний в произведении вызывает больший эмоциональный отклик
— Есть ли разница между восприятием классической и современной литературы
— Как взаимодействовать с текстом для читательского развития, какова ценность чтения для удовольствия
— Жанры/направления/книги для активизации и улучшения навыков литературной рефлексии
➡️ Читать здесь
— И последнее. Блиц-5:
Если классика, то что угодно, лишь бы не Достоевский. Шучу отчасти (слишком глубоко прониклась лекциями Набокова по литературе). Пусть будет Дюма.
Если современная проза, то Жан-Мишель Генассия и Нил Гейман.
Любимый фильм — «Отель "Гранд Будапешт"» как идеальный коктейль абсурда и красоты и «Общество мертвых поэтов» (буду пересматривать в декабре и плакать, конечно же, но еще смеяться и верить в правдивость бунта).
Любимый сериал — «Доктор Хаус».
Какую книгу читаете в данный момент? Читаю одновременно несколько книг:
🟠 цикл «Золотые земли» Ульяны Черкасовой (можно начать не с трилогии, а с отдельной книги «Его забрал лес» — для декабря идеально);
🟠 «Карело-финские мифы» своего преподавателя Владимира Петрухина (помню, как он дразнил меня наядой на первом курсе);
🟠 «Сталин жил в нашей квартире» Татьяны Литвиновой: тяжелое и очень нужное исследование трансгенерационной травмы.
Это был 14-й выпуск рубрики #надопоговорить
Говорили: Ольга Давыдова, Давай по-человечески
Катя Март, Острые страницы
— Что такое литературная рефлексия с точки зрения психологии? Как она помогает развивать эмпатию?
— Литературная рефлексия — способность остановиться на странице, как на перекрестке, и посмотреть в обе стороны: на мир героя и на свой собственный. Это тренировка той самой мышцы, которая отвечает за понимание чужой боли, радости, злости и растерянности. Когда вы читаете, скажем, Чехова, то не просто наблюдаете за его героинями: вы сидите с ними на веранде, слышите аргументы, чувствуете страхи. В этот момент, даже если жизненные обстоятельства далеки от книги, вы учитесь проживать чужой опыт.
Эмпатия работает через механизм зеркальных нейронов, как и при личной встрече. Когда вы погружаетесь в текст, мозг реагирует по сценарию «это происходит со мной». Разве не удивительно, что мы можем плакать над судьбой персонажа, которого никогда не встречали? Это не просто переживание, это создание внутреннего мостика к другому, иному, отличающемуся. Чтение не делает нас героями историй, но учит чувствовать вес и плаща, и вины, и короны. Именно поэтому хорошие книги — маленькие терапевтические сессии (не призываю менять психолога на книгу!), которые показывают, что нет правильного или неправильного опыта, что чужое видение мира может быть таким же законным и человечным, как и ваше.
— Какую роль чтение художественной литературы играет в самопознании, осознании своих чувств и проживании эмоций?
— Чтение хорошей художественной литературы — разговор с другом, который никогда не торопится дать совет, но всегда точно знает, какие вопросы задать, где кивнуть и когда поцокать языком. Литература — безопасный полигон для чувств, где можно разозлиться, влюбиться, пережить страх или утрату, при этом не испортив себе жизнь. Самопознание через чтение работает удивительным образом: вы узнаете себя не прямо, а через «если бы». Мы смотрим на Джея Гэтсби с его неистовой мечтой вернуть то ли прошлое, то ли мечту о нем, и задаем вопросы — у меня есть что-то, за что держусь так же отчаянно? что я готов поставить на кон ради призрачного счастья? — и начинаем разбирать собственные реакции. Так как нет свидетелей (в нашей-то голове), сбрасываем «белое пальто» и навязанные социумом ожидания и внезапно осознаем, что книга говорит не только о герое, но и о нас. Хороший текст не только извлекает чувства наружу, но и позволяет их прожить до конца и освободиться. В этом смысле книги не побег от реальности, а путь к ее пониманию.
— Почему изображение страданий и испытаний в произведении вызывает больший эмоциональный отклик
— Есть ли разница между восприятием классической и современной литературы
— Как взаимодействовать с текстом для читательского развития, какова ценность чтения для удовольствия
— Жанры/направления/книги для активизации и улучшения навыков литературной рефлексии
— И последнее. Блиц-5:
Если классика, то что угодно, лишь бы не Достоевский. Шучу отчасти (слишком глубоко прониклась лекциями Набокова по литературе). Пусть будет Дюма.
Если современная проза, то Жан-Мишель Генассия и Нил Гейман.
Любимый фильм — «Отель "Гранд Будапешт"» как идеальный коктейль абсурда и красоты и «Общество мертвых поэтов» (буду пересматривать в декабре и плакать, конечно же, но еще смеяться и верить в правдивость бунта).
Любимый сериал — «Доктор Хаус».
Какую книгу читаете в данный момент? Читаю одновременно несколько книг:
Это был 14-й выпуск рубрики #надопоговорить
Говорили: Ольга Давыдова, Давай по-человечески
Катя Март, Острые страницы
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
«Большая книга» в этом году без трансляции, ну что ж, надо было ехать на церемонию (ведь приглашали!)
Лауреаты 2024:
1 место — Алексей Варламов «Одсун»
2 место — Михаил Шемякин «Моя жизнь: до изгнания»
3 место — Захар Прилепин «Собаки и другие люди»
Выбор поколения — Надя Алексеева «Полунощница»
Выбор читателей:
1 место — Наталья Илишкина «Улан Далай»
2 место — Яна Вагнер «Тоннель»
3 место — Дарья Бобылёва «Магазин работает до наступления тьмы»
_Литблог — @marcellus_live
#напремиальном
Лауреаты 2024:
1 место — Алексей Варламов «Одсун»
2 место — Михаил Шемякин «Моя жизнь: до изгнания»
3 место — Захар Прилепин «Собаки и другие люди»
Выбор поколения — Надя Алексеева «Полунощница»
Выбор читателей:
1 место — Наталья Илишкина «Улан Далай»
2 место — Яна Вагнер «Тоннель»
3 место — Дарья Бобылёва «Магазин работает до наступления тьмы»
_Литблог — @marcellus_live
#напремиальном
Почти десять лет назад Полина Панасенко опубликовала документальную книгу-расследование "Polina Grigorievna" о пяти московских тезках, в 2022 году во Франции вышел дебютный роман "Tenir sa langue" — «Язык за зубами», который добрался до русскоязычного читателя спустя два года в авторском переводе (@livebooks).
Рассказчица Полина делится историей своей семьи, которая эмигрировала во Францию сразу после распада СССР. При получении французского гражданства отец франсифицировал имя, и Полина превратилась в Полин. Спустя двадцать лет Полина начинает судебный спор, чтобы вернуть себе право носить имя, данное при рождении.
Повествование, как и мир автогероини, разделено надвое: советское прошлое и французское настоящее. Полина едет на слушание по делу и вспоминает, как в 1990-м на семейном совете определяли годность картошки фри из первого московского Макдональдса, как в 1991-м поехали танки и ее выгнали из комнаты, в которой взрослые смотрели новости по телевизору, а уже в 1993-м мама не разрешила взять в Париж любимого плюшевого кота. На смену дофранцузским ранним воспоминаниям приходят отголоски первых дней жизни в эмиграции и регулярных летних каникул, проведенных в России: тяжелые дни в бетонном блоке детского сада и молчаливая дружба с заикающимся мальчиком, еда в избытке и первый раклет, бабушкин запрет на прогулки с соседскими детьми, сокрытие переезда и прослушивание с дедушкой пластинок Утесова после обязательного допроса, где лучше — «здесь» или «там».
Маленькая Полина живет в круговерти новых слов и стрессе из-за их непонимания, язык как орган физически реагирует на колебания языка как средства общения: вяжет и чешется, когда теряет слова. Единственное, что четко определено, так это строгое правило: дома носить русский — на выход надевать французский. Болтать (на обоих), но не смешивать.
Взрослая Полина вспоминает, как бабушка начала забывать слова и как замерз язык у нее самой во время первых похорон, исследует «мерцающий» иудаизм родственников и поколениями сменяемые имена (бабушка Песах становилась Полиной, а прабабушка Ривка — Ритой), сравнивает акцент с животом беременных женщин — то, что не скроешь. Тесная связь языка и имени сопровождает Полину в ее борьбе за свободу выбора во Франции, ту самую, которой не было у родных в СССР.
В динамичном автофикциональном романе, в серой зоне между двух языков, стран, эпох и даже между жизнью и смертью, в этой двухголосной яркой и временами злой инвенции, в которой звук штампа в паспортном столе похож на отправляющийся паровоз (моя любимая метафора!), Полина-рассказчица обретает целостность в двойственности, а Полина-писательница — читателей, которые ждут ее следующий роман.
#всестраницы #лайвбук #франция #россия
Рассказчица Полина делится историей своей семьи, которая эмигрировала во Францию сразу после распада СССР. При получении французского гражданства отец франсифицировал имя, и Полина превратилась в Полин. Спустя двадцать лет Полина начинает судебный спор, чтобы вернуть себе право носить имя, данное при рождении.
Повествование, как и мир автогероини, разделено надвое: советское прошлое и французское настоящее. Полина едет на слушание по делу и вспоминает, как в 1990-м на семейном совете определяли годность картошки фри из первого московского Макдональдса, как в 1991-м поехали танки и ее выгнали из комнаты, в которой взрослые смотрели новости по телевизору, а уже в 1993-м мама не разрешила взять в Париж любимого плюшевого кота. На смену дофранцузским ранним воспоминаниям приходят отголоски первых дней жизни в эмиграции и регулярных летних каникул, проведенных в России: тяжелые дни в бетонном блоке детского сада и молчаливая дружба с заикающимся мальчиком, еда в избытке и первый раклет, бабушкин запрет на прогулки с соседскими детьми, сокрытие переезда и прослушивание с дедушкой пластинок Утесова после обязательного допроса, где лучше — «здесь» или «там».
Маленькая Полина живет в круговерти новых слов и стрессе из-за их непонимания, язык как орган физически реагирует на колебания языка как средства общения: вяжет и чешется, когда теряет слова. Единственное, что четко определено, так это строгое правило: дома носить русский — на выход надевать французский. Болтать (на обоих), но не смешивать.
Взрослая Полина вспоминает, как бабушка начала забывать слова и как замерз язык у нее самой во время первых похорон, исследует «мерцающий» иудаизм родственников и поколениями сменяемые имена (бабушка Песах становилась Полиной, а прабабушка Ривка — Ритой), сравнивает акцент с животом беременных женщин — то, что не скроешь. Тесная связь языка и имени сопровождает Полину в ее борьбе за свободу выбора во Франции, ту самую, которой не было у родных в СССР.
В динамичном автофикциональном романе, в серой зоне между двух языков, стран, эпох и даже между жизнью и смертью, в этой двухголосной яркой и временами злой инвенции, в которой звук штампа в паспортном столе похож на отправляющийся паровоз (моя любимая метафора!), Полина-рассказчица обретает целостность в двойственности, а Полина-писательница — читателей, которые ждут ее следующий роман.
#всестраницы #лайвбук #франция #россия
Очаровательное долгожданное первое издание на русском модернистского романа «Алоэ» новозеландской англичанки Кэтрин Мэнсфилд в переводе Рины Борисовой (@nosorogmagazine). Написанный больше века назад роман изначально увидел свет в сокращенной версии: в форме новеллы «Прелюдия», которая вышла в 1918 году при поддержке Вирджинии Вулф. «Алоэ» в первозданном виде напечатал муж Кэтрин лишь в 1930 году, спустя семь лет после ее смерти от туберкулеза в тридцать четыре.
Мэнсфилд родилась и выросла в состоятельной семье в поселке в Новой Зеландии (в конце 19 века это была колония колонии, считай, глухомань), училась в местных частных школах и в английском Королевском колледже. В девятнадцать лет в поисках богемной жизни и писательского признания окончательно переехала в Лондон, познакомилась с группой Блумсбери и четой Вулф и начала публиковать работы в их издательстве. Мэнсфилд известна малой прозой (многие считают, что наибольшее влияние на ее творчество оказали работы Чехова) и вкладом, который внесла в развитие жанра английского психологического рассказа.
В «Алоэ» Кэтрин возвращается в Новую Зеландию своего детства и рассказывает о переезде семьи в дом с садом в пригороде. Это меланхоличные акварельные зарисовки, которые забрасывают читателя то в мир детства, то в общепринятый порядок жизни молодой жены и матери, то в сборы на очень важную работу главы семейства, то в разочарования юности. В них грезы реалистичнее происходящего и есть место жутковатым снам, в которых нападают животные с огромными головами, а птенцы превращаются в младенцев с клювом, мертвым уткам и авторским рукописным примечаниям о двойниках и воссоединении с собой настоящим, тревожная поэтичность соседствует со злой иронией, вещи оживают, а цветы заполоняют все вокруг: интерьер, одежду и прекрасный сад, в котором царствует огромный куст алоэ.
#перваястраница #всестраницы
Мэнсфилд родилась и выросла в состоятельной семье в поселке в Новой Зеландии (в конце 19 века это была колония колонии, считай, глухомань), училась в местных частных школах и в английском Королевском колледже. В девятнадцать лет в поисках богемной жизни и писательского признания окончательно переехала в Лондон, познакомилась с группой Блумсбери и четой Вулф и начала публиковать работы в их издательстве. Мэнсфилд известна малой прозой (многие считают, что наибольшее влияние на ее творчество оказали работы Чехова) и вкладом, который внесла в развитие жанра английского психологического рассказа.
В «Алоэ» Кэтрин возвращается в Новую Зеландию своего детства и рассказывает о переезде семьи в дом с садом в пригороде. Это меланхоличные акварельные зарисовки, которые забрасывают читателя то в мир детства, то в общепринятый порядок жизни молодой жены и матери, то в сборы на очень важную работу главы семейства, то в разочарования юности. В них грезы реалистичнее происходящего и есть место жутковатым снам, в которых нападают животные с огромными головами, а птенцы превращаются в младенцев с клювом, мертвым уткам и авторским рукописным примечаниям о двойниках и воссоединении с собой настоящим, тревожная поэтичность соседствует со злой иронией, вещи оживают, а цветы заполоняют все вокруг: интерьер, одежду и прекрасный сад, в котором царствует огромный куст алоэ.
#перваястраница #всестраницы
Последнее время слушаю книги, которые есть дома в бумаге, хотя на слух и на ходу более сюжетное восприятие: не до выписывания цитат и метафор. И все же лучше так, чем никак. К тому же отправляю истории в прослушивание крайне неохотно избирательно: какие-то с первых минут возвращаются ждать меня в бумаге (как было с «Искусством терять»), другие наоборот идеальны в аудиоформате («Башня тишины», «Тоннель» или «Лес»).
«Автора Исландии» Хатльгрима Хельгасона начала слушать, потому что несколько утомилась читать (и все равно жду продолжения) его «Шестьдесят килограммов солнечного света» (вот они отлично подошли бы для прослушивания, но в тот момент еще не было аудиокниги).
Хельгасон создал историю по мотивам своего сна, в котором нобелевский лауреат Халльдоур Лакснесс после смерти попал в собственный роман. Получилась панорама суровой в своей нищете Исландии
#перваястраница 🎧 #всестраницы
«Автора Исландии» Хатльгрима Хельгасона начала слушать, потому что несколько утомилась читать (и все равно жду продолжения) его «Шестьдесят килограммов солнечного света» (вот они отлично подошли бы для прослушивания, но в тот момент еще не было аудиокниги).
Хельгасон создал историю по мотивам своего сна, в котором нобелевский лауреат Халльдоур Лакснесс после смерти попал в собственный роман. Получилась панорама суровой в своей нищете Исландии
злого и заносчивого прошлого века, разбавленная размышлениями о природе творчества, жизни после смерти и немного о Сталине и Гамсуне. Рассказчик жалеет своих персонажей, которым приходится переживать прописанные им трагедии или говорить придуманную ерунду, наблюдает птиц неизвестного вида и второстепенных героев, которым забыл придать черты для узнаваемости, и внезапно появляющийся вокруг газ (всего-то опечатка в слове «глаз»). Исландцы пьют какао-суп вместо шампанского по праздникам и мох в будни, ягнята просят ча-аю, старушку зовут Душа Живая, автомеханики промышляют абортами, литературные критики плавают в озере рыбой в очках, а вокруг фьорды и ветер, фьорды и ветер. Хух!#перваястраница 🎧 #всестраницы
Forwarded from Книжный рейв (Мария)
Книги года по версии блогеров, часть 1
Финалисты премии «Литблог»делятся, какие книги стали для них главными в 2024-м. Тут и трэш, и поэзия, и нейросети!
В этом году в финал премии вышли 11 блогеров на площадке Telegram. Поэтому итоги года публикуем двумя частями, убедитесь, что не пропустили второй пост 💚
*добавить папку с финалистами Литблога*
Финалисты премии «Литблог»делятся, какие книги стали для них главными в 2024-м. Тут и трэш, и поэзия, и нейросети!
В этом году в финал премии вышли 11 блогеров на площадке Telegram. Поэтому итоги года публикуем двумя частями, убедитесь, что не пропустили второй пост 💚
*добавить папку с финалистами Литблога*