Обновление в «Ленте» — подборка Михаила Бордуновского «Тёмно-синее, золотое. Последние Силы». Главная интонация/интенция первого текста — голос распада, монолог, который становится факелом внутри тьмы. Процесс умирания, остановленный на зыбкой грани жизни и смерти: «где умирает и никак, сволочь, не может Умереть он, который был & остаётся & останется мною». Речь и о субъекте говорения, и об отождествлении себя-как-носителя-разл[п]ада-и-боли. Кадавр будто бы стягивает эти состояния: с одной стороны, Бордуновский имеет в виду не живую (как в мифе), а умершую плоть, заполняющую окрестности. С другой, возникает ассоциация с Planescape: Torment, где действие начинается на препарационном столе морга (так и для автора ассоциация тут — хирургическая) — а дальше перед игроком, а здесь: читателем встают нелёгкие вопросы, в которые он погружается едва ли не в прямом смысле.

Второй текст синкретичен и построен на совмещении голосов, что одновременно отсылает к схожей работе Андрея Таврова (Бордуновский в целом наследует поэтике метареализма), а одновременно он обращается к той же теме, но под другим углом, добавляя карнавальности, феноменальности (вспоминая юродивый текст из школьной программы; здесь же и грустный клоун Леонид Енгибаров) жизни, которая лишается подпорок вожделения, обходясь «Бедной, отекающей поэзией» — которая тем беднее, чем меньше становится нас, — которые вроде бы есть («Цветут деревья, солнце заполняет парк…»), но всё больше — Кадавр, и облегчения не приносят ни цветущие деревья, ни солнце, которое заполняет парк, ни мир, уже не способный утолить ни радость, ни боль; задолго до того, как выключат свет и канатоходцы выйдут из маскарада по уже невидимым нитям.


ТЁМНО-СИНЕЕ, ЗОЛОТОЕ (фрагмент)

...Под перевёрнутым камнем нам темно блестят заторможенные & слабые сердца. Нет обмена на золото. В лесу, окружившем город, трубит электричество. Не на что обменять слабые & волнующиеся сердца Этих Мест: их окунули в кровь, их зубцы отравлены. Наградные ленты за тобой волочатся & призраки, мертвецы и несчастные угольного вокзала, заставшие Приземленье Планет. Нас обманули, погрелись за счёт нашего слабого сердца. Все соучастники. Все будут сокращены.

Следует наслаждаться. Следует этим удовлетвориться. Прокажённый процеженный воздух. Не пройти таможню: около мыса Уничтожения застопорены вагоны и такие как мы, Виновные Во Всём, сходят собственными путями, в собственных коронах навстречу быстрому снегу. Они, такие как мы, из осаждённого города, усеянного глазами, на мысе Уничтожения остаются в песке, и я жду сигнала отхода. На мысе Уничтожения встретить меня невозможно. Я ещё не закончил.

Выдуманы ангелы-почтальоны & Соответствия недействительны. На земле, презираемой за то, во что она превратилась, заговор выпаривают, как соль: я остался, хочу приманить поближе свою беззубую кровь. Она не выдерживает прямого взгляда, дёснами перемалывает Слабое сердце. Нередки повторы. Слабого сердца преданная & презираемая земля всюду поблизости и никогда вдали, и на древке в центре земли извивается подыхающий флаг Известий. Я здесь, значит, говорю изнутри ловушки...


Прочитать подборку полностью можно по ссылке.

В «Ленте» — три стихотворения Ли Бо в переводе Павла Алёшина. Автор, живший в эпоху династии Тан, считается одним из лучших и самых известных китайских поэтов. В своё время его переводили Эзра Паунд, Эми Лоуэлл, Николай Гумилёв, Анна Ахматова и др. Павел Алёшин представляет — по его словам — экспериментальные переложения классических текстов.

Письмо детям

в землях У листья шелковиц зеленые
шелкопряды спят спят
моя семья в восточном Лу
и я гадаю кто обрабатывает поля
я не могу вернуться вовремя к весенним работам
и ничем не могу помочь в одиночестве странствуя по реке
южный ветер несет мой тоскующий дух
прямо к нашему дому
к персиковому дереву растущему с восточной стороны
к дереву что я сам посадил
перед тем как оставить вас
кажется три года уже прошло
сейчас оно должно быть выросло
высотой сравнявшись с крышей дома
а я все странствую и никак не вернусь
милая моя дочь Пинъян я вижу тебя
как ты стоишь у этого дерева и срываешь цветущую ветку
а меня нет рядом и твои слезы текут как ручей
мой маленький сын Боцинь
наверное ты уже достаешь сестре до плеч
наверное ты приходишь вместе с ней к персиковому дереву
но нет никого кто бы нежно похлопал тебя по спине
когда я думаю об этом все мои чувства в смятенье
и острая боль ежедневно пронзает мое сердце
поэтому сейчас я отрываю кусок белого шелка
чтобы написать это письмо
и отправить его со всею моею любовью
к вам по реке

Читать подборку полностью.

Стилизации Павла Алёшина на тексты китайских поэтов.

Проект «Лаборатория» пополнился подборкой Никиты Цветкова «облетевшее дерево». Это лёгкие, отчасти сентиментальные тексты-наблюдения, важное, но ещё будто бы не сформировавшееся в отчётливую тенденцию направление в поэзии, полное внутреннего света и гармонии.

***

А в деревне, наверное, всё по-старому. Благо, колея дороги еще достаточно глубока, чтобы не дать сойти с неё окружающему миропорядку.

вот сарайки
сколоченные скорее из необходимости
чем из досок

выплывшие на берег погреться
лодки

посаженная в детскую руку заноза
выросла в приветливое дерево
моих воспоминаний

У входа в дом стоит ветхая стремянка с обломанными верхними ступенями.

оставь как есть
однажды
и этой высоты
будет достаточно

Читать подборку полностью.

В «Ленте» — переводы польского классика Адама Мицкевича, выполненные Андреем Щетниковым. Поэт оказал большое влияние на становление польской и беларусской литератур XIX века, дружил с Пушкиным, Дельвигом, Баратынским и др. На этот раз в фокус внимания переводчика попали три стихотворения Мицкевича: «Аккерманские степи», «Друзьям-москалям» и «Памятник Петра Великого».

Аккерманские степи

Вплывая на простор сухого океана,
Возок, как лодка, в травах тонет без следа.
Вокруг колышется зелёная вода
И встали острова багряного бурьяна.

Во мраке не видать ни шляха, ни кургана,
И мы плывём в ночи неведомо куда:
Там блещет облако, там светится звезда —
То блещет Днестр, то светит лампа Аккермана.

Стоим. — Какая тишь! — А журавли всё выше
Летят, и соколу не виден их полёт,
И внемлет чуткий слух, как мотылёк колышет

Траву, как скользкий уж среди стеблей ползёт.
Мне кажется, ещё вот-вот, и я услышу,
Как зов летит с Литвы, — никто не позовёт.

Прочитать подборку полностью можно по ссылке.

Другие переводы Андрея Щетникова в нашем журнале.

в «Ленте» — нулевая глава романа Софьи Сурковой «Жабы». текст с лёгкой прививкой сказочного абсурда — будто бы в сдвинутом пространстве, которое сдвигается при каждом новом описании, (вос)создающем мир главной героини Викци; отчего кажется, что текст живой и то сдувается, то раздувается (в границы нормального и за их пределы) — примерно, как жабьи щёки

одновременно концептуальным и считалочьи-детским выглядит перечисление жабьих сыновей и дочерей; причём ожидаемого столкновения прекрасного и ужасного не происходит, под взглядом Викци жабята совсем не выглядят «гадкими», куда больше грусти вызывают слова: «Когда Викця опомнилась, жабята уже разбежались по миру — скиталицы, где они».

*

Викця ходила в баню по четвергам, остальные дни замачивала еловые лапы. Баня была деревянная и монументальная — крупные срубы, трещинки в массиве. Ковш с холодной водой, ковш с горячей, деревянная полка с маслами: косточка мандарина, эвкалипт, гибискус, пурпур, стоячая вода. В предбаннике железная бочка с водой про запас, скамья, еловые лапы в тазу, великих размеров махровый халат — он всем был большой и шуршал даже вися на гвозде.

Поблизости не было болот и величая жаба с огромным подбородком поселилась в предбаннике. Викця не стала её выгонять и продолжила ходить в баню по четвергам. Жаба разрасталась и пухла от влажности. Жабьи лапки липли к скамье, она потягивалась с характерным липким звуком. Вскоре она стала загораживать проход в парилку, Викця хотела её вытащить, но жаба не отлипала и не пролазила в дверной проём. Она сжевала все еловые лапы.

Викця ходила купаться к реке, заодно мыла камни.

Жаба сидела в предбаннике месяц, пока одним днём не выскочила оттуда и не понеслась галопом к пруду. Там она засела в самой сердцевине и начала лакать воду. Она вылакала весь пруд и разродилась пятьсот четырнадцатью маленькими жабятами.

Читать текст полностью.

Новая публикация в «Лаборатории» — цикл Евгении Овчинниковой «ПЕРЕдЕРЖКА». Это стихи, фиксирующие состояние мира вокруг главной героини (неслучайно текст о ней самой помещён в середину), условие существования в котором — передержаться, сохранить равновесие в перманентно шатких условиях каждого нового события/дня

IV

из северо-западного угла кадра
примета времени укатилась под стол
уехала в отпуск переживать
собственное раскрытие

письмо — развлечение для ходьбы
когда 30% слов вымирают
а остальные зимуют в полях панам

знаешь рыбная чешуя пахнет так же как станция Маяковская
и здесь явно есть генетическая
предрасположенность

Читать цикл полностью.

К выходу сборника стихов Натальи Игнатьевой «предзвучие/отзвук» (М.: POETICA, 2024) мы подготовили подборку произведений из книги поэтессы.

В этих стихотворениях, на наш взгляд, реальные события происходят со сказочными и литературными героями, и благодаря этой легкой условности воссоздаётся «зимопись» безвременья. Всё случающееся находится на вечных скрижалях, и в наших силах уловить только пение льда – музыку, излучаемую знаками и их сочетаниями.

Возможно, слушание этой музыки способно «утешить страх пустоты».

Наталья Игнатьева. Предзвучие/отзвук.
Издательство «POETICA». Стоит 345 руб.

Издательская аннотация:
В первом сборнике стихотворений Натальи Игнатьевой представлены тексты 2021–2024 гг. По словам Владимира Кошелева, она «Одна из самых оригинальных фигур поэтической культуры», чей поиск заявляет «новый взгляд на мир». Сближая поэзию и музыку (неслучайна «нотная композиция» книги), Игнатьева предлагает и вчитаться в текст, и услышать его; создает синтетическое произведение, используя оба этих языка (Наталья Игнатьева — и филолог, и музыкант), которые лишь усиливают звучание/значение книги.

Заказать книгу с доставкой: [email protected]

В издательстве поэтического журнала «POETICA» вышла дебютная книга стихотворений Натальи Игнатьевой: сборник «предзвучие / отзвук» уже можно найти в независимых книжных магазинах. В поддержку выхода книги мы публикуем в «Дайджесте» подборку из пяти стихотворений поэтессы — и приглашаем присоединиться к чтению!

В первом сборнике стихотворений Натальи Игнатьевой представлены тексты 2021–2024 гг. По  словам Владимира Кошелева, она «одна из самых оригинальных фигур поэтической культуры», чей поиск заявляет «новый взгляд на  мир». Сближая поэзию и музыку (неслучайна «нотная» композиция книги), Игнатьева предлагает и  вчитаться в текст, и  услышать его; создает синтетическое произведение, используя оба этих языка (Наталья Игнатьева — и  филолог, и  музыкант), которые лишь усиливают звучание/значение книги.

·

***

что будет если начать
раскапывать тени
слово отрывается от земли
как воздушный шар
похожий на косточку абрикоса
как младенец вышедший из утробы
вскрикивает захлебывается
при встрече с воздухом

мы делим абрикос пополам
косточка остается ничейной
как память или крик ребенка
закопай ее в землю
чтобы она улетела в небо
ветками маятниками

воздух становится
все теплее теплее
зима подходит к концу
свисает невидимой гирькой
шар поднимается к небу
становится легким
как первое птичье пение

сбросив мешки с песком балласт
удобрение земли
шар набирает высоту
ребенок успокаивается
дыхание его
беспокойная тень
ровнеет

улетит не поймаешь

Обновление в «Ленте» — концептуальный цикл Ерога (он же Ерог Зайцве́) «О погоде». Это серия небольших стихотворений-состояний или стихотворений-фиксаций, в которых природа совпадает с человеком, а наша жизнь через солнце и дождь подводит итоги года: «и токи года / и течи года / и речи года / которых уже не расслышать за шумом времени».

word world

.
.
замечая
язык дождя
на коже глухонемых

как они ощущают
вибрацию грома
так я хочу ощущать
вибрацию в
вибрацию в

слове мир

полугласный
полунемой

смех
на всех языках

Читать подборку полностью.

Новая публикация в «Ленте» — цикл Ростислава Русакова «ночь переходит в ночь». Это на самом деле переходные стихи, созданные на зыбкой границе потери и новой встречи; попытки выйти из психологического/личного тумана — и обретение нового смысла жизни.

[29.06.23]

ночь переходит в ночь переходит в ночь
я запомнил весёлую песню так
движутся три бутылки две чëрных одна
белая диссонанс вздрагивают одинаково
три равных причёски две тëмных одна
светлая мы вздыхаем как первый раз
в трещине карей проруби движется
чёрная рыба взгляда ауг-
ментация времени ночь переходит в ночь
кажется вот оно всë стихи и настало
то время речь льётся из каждого о зачем
изучать слёзки в траве или о зачем помнить
к чему жалкий надрыв если
нам ещё жить да жить прохлада лож
заправленных чистым детская простота
пустых пододеяльников скромный ужин и
сдавленный смех в отчуждённой кухне
всё это запомнится только мной только
мне это знать и помнить мне одному
высаливать хлопок памяти из чужих уголков

Читать цикл полностью можно по ссылке.

В обновлении «Ленты» — подборка Валерия Леденёва «с глазу на глаз». Это тексты, максимально приближенные к объекту письма, при этом отстоящие от него на разлуки, расставания и расстояния; используя минимум слов, Леденёв создаёт личные/психологические ситуации — и читатель будто смотрит в игольное ушко человеческих отношений


* * *

с глазу
на глаз

это
теперь
как
далеко
и сколько

между
нашими
взглядами
теперь
помещается

Читать подборку полностью.

Новая публикация в «Ленте» — подборка стихотворений из книги Игоря Булатовского «Аврам-трава». Сборник вышел в издательстве «Новое литературное обозрение» и включил в себя тексты 2017-2023 гг.


* * *

Из ленинградской пленной пневмы
там, где канала поворот,
фотограф маленький и пьяный
на шайку лейку наведет.

И выйдут к плёнке полубоги,
в асфальт копытцами стуча,
и свет в роскошном каталоге
не потеряет ни луча.

Проедет воздух, неогулен,
и глянет каждому вослед,
и тросточкой взмахнет Кривулин,
и все исчезнет. Щелк — и нет.


Полина Барскова в предисловии, подчёркивая непревзойдённое формальное мастерство автора, заметила, что «книга Игоря Булатовского — вся о моменте и об осознании конца, который (увы и ах) не есть биологическая смерть пишущего». В свою очередь, Данила Давыдов в микрорецензии из цикла «Дадаизмы» отметил, что «Ленинградская неофициальная поэзия <…> находит в поэтике Булатовского продолжение крайне парадоксального толка».

Прочитать подборку полностью можно по ссылке.

Благодарим коллег из издательства «Новое литературное обозрение» за возможность публикации текстов из книги.