Изрядно проголодавшись после долгой прогулки, мы испытываем особую радость, когда на столе появляется тарелка горячего супа. Еда помогает восполнить силы и вернуться к привычному внутреннему равновесию. Но что будет, если съесть не одну тарелку супа, а две? А потом ещё одну, потому что ну слишком вкусно? И ещё одну, чтобы не обижать того, кто этот суп приготовил? Не знаю, какое количество тарелок супа может быть для человека смертельным, но, вероятно, уже после второй-третьей порции, его начнёт потихоньку мутить.
Этот простой пример хорошо иллюстрирует разницу между удовольствием и наслаждением в трактовке Жака Лакана. Удовольствие — это всегда про некоторое ограничение, в нашем примере тарелка супа становится такой желанной, поскольку ей предшествовало выраженное чувство голода. По идее, насытившись, человек должен бы утратить к еде всякий интерес, однако так происходит далеко не всегда. Иногда мы наедаемся до такой степени, что ощущаем себя буквально прибитыми к стулу той тяжестью, которая давит на стенки желудка. И вот это уже про наслаждение, которое, если можно так выразиться, берёт нас в заложники. В этом процессе нет никаких приятных ощущений, но мы как будто не в силах его остановить.
То же самое происходит, когда мы по полдня сидим в телефоне, играем в компьютерные игры, залипаем в ютубе, проводим каждый вечер в компании алкогольных напитков и неделями не выходим из дома, потому что под одеялом так хорошо. Вместе с этими, казалось бы, безобидными привычками неизбежно приходит ощущение пустоты и апатии, нарастает тревога и раздражительность, развиваются депрессивные состояния. А всё потому, что наслаждение действует по принципу навязчивого повторения, которое находится на службе у влечения смерти. По сути нас со страшной силой затягивает в воронку небытия, и мы всё больше ощущаем себя мёртвыми.
Кстати, нечто подобное можно отследить и в отношениях. Чтобы они были живыми, в общении должны присутствовать паузы, во время которых мы начинаем скучать по человеку и снова испытывать желание увидеться с ним. Такие перерывы могут вызывать страх, но именно в них можно ощутить реальную ценность близости. В противном случае можно задохнуться от переизбытка чужого присутствия. Помните, как в перфомансе Марины Абрамович и Улая, где они, соединив особым образом свои рты, дышали одним воздухом и через несколько минут оба упали на пол без сознания?
Получается, что современная установка разрешить себе всё, что было запрещено, не работает. Впадая в эту крайность, мы рискуем упасть в яму наслаждения, где «что воля, что не воля — всё равно». Поэтому в терапии любой модальности никогда не стоит цели полностью избавить человека от каких бы то ни было ограничений и подарить ему вечное благополучие . Напротив, в этом особом пространстве мы учимся признавать фундаментальное значение «голода», осознавать его и не переусердствовать с утолением.
Изрядно проголодавшись после долгой прогулки, мы испытываем особую радость, когда на столе появляется тарелка горячего супа. Еда помогает восполнить силы и вернуться к привычному внутреннему равновесию. Но что будет, если съесть не одну тарелку супа, а две? А потом ещё одну, потому что ну слишком вкусно? И ещё одну, чтобы не обижать того, кто этот суп приготовил? Не знаю, какое количество тарелок супа может быть для человека смертельным, но, вероятно, уже после второй-третьей порции, его начнёт потихоньку мутить.
Этот простой пример хорошо иллюстрирует разницу между удовольствием и наслаждением в трактовке Жака Лакана. Удовольствие — это всегда про некоторое ограничение, в нашем примере тарелка супа становится такой желанной, поскольку ей предшествовало выраженное чувство голода. По идее, насытившись, человек должен бы утратить к еде всякий интерес, однако так происходит далеко не всегда. Иногда мы наедаемся до такой степени, что ощущаем себя буквально прибитыми к стулу той тяжестью, которая давит на стенки желудка. И вот это уже про наслаждение, которое, если можно так выразиться, берёт нас в заложники. В этом процессе нет никаких приятных ощущений, но мы как будто не в силах его остановить.
То же самое происходит, когда мы по полдня сидим в телефоне, играем в компьютерные игры, залипаем в ютубе, проводим каждый вечер в компании алкогольных напитков и неделями не выходим из дома, потому что под одеялом так хорошо. Вместе с этими, казалось бы, безобидными привычками неизбежно приходит ощущение пустоты и апатии, нарастает тревога и раздражительность, развиваются депрессивные состояния. А всё потому, что наслаждение действует по принципу навязчивого повторения, которое находится на службе у влечения смерти. По сути нас со страшной силой затягивает в воронку небытия, и мы всё больше ощущаем себя мёртвыми.
Кстати, нечто подобное можно отследить и в отношениях. Чтобы они были живыми, в общении должны присутствовать паузы, во время которых мы начинаем скучать по человеку и снова испытывать желание увидеться с ним. Такие перерывы могут вызывать страх, но именно в них можно ощутить реальную ценность близости. В противном случае можно задохнуться от переизбытка чужого присутствия. Помните, как в перфомансе Марины Абрамович и Улая, где они, соединив особым образом свои рты, дышали одним воздухом и через несколько минут оба упали на пол без сознания?
Получается, что современная установка разрешить себе всё, что было запрещено, не работает. Впадая в эту крайность, мы рискуем упасть в яму наслаждения, где «что воля, что не воля — всё равно». Поэтому в терапии любой модальности никогда не стоит цели полностью избавить человека от каких бы то ни было ограничений и подарить ему вечное благополучие . Напротив, в этом особом пространстве мы учимся признавать фундаментальное значение «голода», осознавать его и не переусердствовать с утолением.
BY Magic cave
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"Russians are really disconnected from the reality of what happening to their country," Andrey said. "So Telegram has become essential for understanding what's going on to the Russian-speaking world." Oh no. There’s a certain degree of myth-making around what exactly went on, so take everything that follows lightly. Telegram was originally launched as a side project by the Durov brothers, with Nikolai handling the coding and Pavel as CEO, while both were at VK. Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. "Markets were cheering this economic recovery and return to strong economic growth, but the cheers will turn to tears if the inflation outbreak pushes businesses and consumers to the brink of recession," he added. As the war in Ukraine rages, the messaging app Telegram has emerged as the go-to place for unfiltered live war updates for both Ukrainian refugees and increasingly isolated Russians alike.
from us
