Китайские учёные создали систему Difface, которая на вход получает сырую ДНК, а на выходе — реалистичное 3D-изображение лица.
Никаких фото, никаких эскизов. Только генетический код — и точность до 3,5 мм. Добавим возраст, пол и ИМТ — и ошибка падает до 2,93 мм.
Алгоритм учился на почти 10 тысячах образцов: лица и геномы. Он сопоставляет генетические SNP-маркеры с чертами лица через контрастивное обучение и диффузионную генерацию. Даже такие мелочи, как форма переносицы, воспроизводятся с пугающей точностью.
В слепых тестах люди угадывали, чьё лицо сгенерировала система, в 75% случаев. То есть, если на месте преступления остался волос или слюна — лицо подозреваемого можно буквально «собрать» по генам.
Из плохих новостей — это прямой путь к массовому наблюдению: государство или корпорации смогут идентифицировать человека по ДНК без его ведома, даже если он никогда не публиковал свои фото.
Китайские учёные создали систему Difface, которая на вход получает сырую ДНК, а на выходе — реалистичное 3D-изображение лица.
Никаких фото, никаких эскизов. Только генетический код — и точность до 3,5 мм. Добавим возраст, пол и ИМТ — и ошибка падает до 2,93 мм.
Алгоритм учился на почти 10 тысячах образцов: лица и геномы. Он сопоставляет генетические SNP-маркеры с чертами лица через контрастивное обучение и диффузионную генерацию. Даже такие мелочи, как форма переносицы, воспроизводятся с пугающей точностью.
В слепых тестах люди угадывали, чьё лицо сгенерировала система, в 75% случаев. То есть, если на месте преступления остался волос или слюна — лицо подозреваемого можно буквально «собрать» по генам.
Из плохих новостей — это прямой путь к массовому наблюдению: государство или корпорации смогут идентифицировать человека по ДНК без его ведома, даже если он никогда не публиковал свои фото.
On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. Anastasia Vlasova/Getty Images He said that since his platform does not have the capacity to check all channels, it may restrict some in Russia and Ukraine "for the duration of the conflict," but then reversed course hours later after many users complained that Telegram was an important source of information. Oleksandra Matviichuk, a Kyiv-based lawyer and head of the Center for Civil Liberties, called Durov’s position "very weak," and urged concrete improvements. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders.
from us
