В 2014 году я ушел из топ-менеджмента Яндекса в никому тогда не известный стартап. Вложил туда свои $300k и стал одним из первых сотрудников.
Я мало что мог предсказать в тот момент, но отчетливо понимал риски: если Skyeng взлетит — я буду красавчик, герой, визионер. Если нет — «сбитый летчик».
В нашей культуре провал — это клеймо.
На Западе и в Израиле всё иначе. Там провалы — часть пути. Неудачи воспринимаются как ценный опыт, а не приговор.
В России проигрыши не прощают.
Если ты ушел из корпорации, а твой бизнес не взлетел, обратно на ту же позицию уже не вернуться. На ступеньку, а то и на две ниже. Не потому, что ты хуже стал как специалист, а потому, что рынок не любит тех, кто упал.
Но вот в чем парадокс:
Любой успешный бизнес — это череда провалов. Любой сильный предприниматель — это человек, который учился на своих ошибках и поднимался снова.
Если неудача = конец карьеры, значит, рисковать страшно.
А если не рисковать, то и больших побед не будет.
Вопрос в том, как менять эту культуру.
Как сделать так, чтобы провал человеком и обществом воспринимался не как поражение, а как шаг вперед.
В 2014 году я ушел из топ-менеджмента Яндекса в никому тогда не известный стартап. Вложил туда свои $300k и стал одним из первых сотрудников.
Я мало что мог предсказать в тот момент, но отчетливо понимал риски: если Skyeng взлетит — я буду красавчик, герой, визионер. Если нет — «сбитый летчик».
В нашей культуре провал — это клеймо.
На Западе и в Израиле всё иначе. Там провалы — часть пути. Неудачи воспринимаются как ценный опыт, а не приговор.
В России проигрыши не прощают.
Если ты ушел из корпорации, а твой бизнес не взлетел, обратно на ту же позицию уже не вернуться. На ступеньку, а то и на две ниже. Не потому, что ты хуже стал как специалист, а потому, что рынок не любит тех, кто упал.
Но вот в чем парадокс:
Любой успешный бизнес — это череда провалов. Любой сильный предприниматель — это человек, который учился на своих ошибках и поднимался снова.
Если неудача = конец карьеры, значит, рисковать страшно.
А если не рисковать, то и больших побед не будет.
Вопрос в том, как менять эту культуру.
Как сделать так, чтобы провал человеком и обществом воспринимался не как поражение, а как шаг вперед.
BY Education Scaling Club
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Soloviev also promoted the channel in a post he shared on his own Telegram, which has 580,000 followers. The post recommended his viewers subscribe to "War on Fakes" in a time of fake news. And indeed, volatility has been a hallmark of the market environment so far in 2022, with the S&P 500 still down more than 10% for the year-to-date after first sliding into a correction last month. The CBOE Volatility Index, or VIX, has held at a lofty level of more than 30. Update March 8, 2022: EFF has clarified that Channels and Groups are not fully encrypted, end-to-end, updated our post to link to Telegram’s FAQ for Cloud and Secret chats, updated to clarify that auto-delete is available for group and channel admins, and added some additional links. Oleksandra Matviichuk, a Kyiv-based lawyer and head of the Center for Civil Liberties, called Durov’s position "very weak," and urged concrete improvements. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders.
from us
