связь романа ‘Медея и ее дети‘ с мифом о колхидской колдунье, так мощно гремящая в названии, на деле оказывается тонкой, как нить паутины: с мифологией его роднят не герои или сюжет, а особое настроение - сакральности пространства, цикличности времени, подвластности судьбе. там жизнь порой трагичнее смерти, а иллюзорное - реальней самой реальности.
рассказ о понтийской гречанке и её огромной семье течет нелинейно, но размеренно - ‘режь да ешь’. на заднем плане отдаленным гулом звучит российская история прошлого века, а на виду - любовные треугольники, взросление и старение, и дружба, пронесенная через десятилетия. Людмила Улицкая написала прекрасную, поэтичную семейную сагу, которая оставляет послевкусие южного лета и радости медлительных теплых дней.
рассказ о понтийской гречанке и её огромной семье течет нелинейно, но размеренно - ‘режь да ешь’. на заднем плане отдаленным гулом звучит российская история прошлого века, а на виду - любовные треугольники, взросление и старение, и дружба, пронесенная через десятилетия. Людмила Улицкая написала прекрасную, поэтичную семейную сагу, которая оставляет послевкусие южного лета и радости медлительных теплых дней.
Александр Юликов, известный российский нонконформист, беседуя с культурологом Екатериной Карцевой, заметил: ‘когда люди говорят про ‘Черный квадрат’, что ‘их внук так же нарисует’, хочется спросить, а E = mc² ваш внук на бумаге в клеточку написать тоже сможет? может быть он тогда ещё и Альберт Эйнштейн?’.
об этой первичности и снова о ‘Черном квадрате’ со Станиславом Дробышевским говорит искусствовед и галерист Сергей Попов, цитируя самого Малевича: ‘всегда требуют, чтобы искусство было понятно, но никогда не требуют от себя приспособить свою голову к пониманию’. это не означает, что современное искусство - удел немногих избранных, отнюдь. но оно определенно требует от зрителя внимания к контексту и некоторой работы по чувствованию и осмыслению.
спор физиков и лириков вышел прелюбопытный - одно удовольствие наблюдать, как компетентно и элегантно Сергей парирует скептические вопросы интервьюера, посмотрите обязательно.
об этой первичности и снова о ‘Черном квадрате’ со Станиславом Дробышевским говорит искусствовед и галерист Сергей Попов, цитируя самого Малевича: ‘всегда требуют, чтобы искусство было понятно, но никогда не требуют от себя приспособить свою голову к пониманию’. это не означает, что современное искусство - удел немногих избранных, отнюдь. но оно определенно требует от зрителя внимания к контексту и некоторой работы по чувствованию и осмыслению.
спор физиков и лириков вышел прелюбопытный - одно удовольствие наблюдать, как компетентно и элегантно Сергей парирует скептические вопросы интервьюера, посмотрите обязательно.
YouTube
Приклеенный банан, Большая глина №4 и Черный квадрат. Дробышевский против современного искусства
Современное искусство: гениальность или игра на публику? Кто-то видит в нем вершину творчества, а кто-то — лишь хаос и самодурство. Дробышевский — один из скептиков. Но сможет ли он изменить свое мнение? Вместе с художником Сергеем Бондаревым, коллекционером…
‘Кабаре’ и ‘Зойкина квартира’ Евгения Писарева похожи, как две горошины в одном стручке. в главной роли прекрасная Александра Урсуляк, события разворачиваются на разломе эпох - в дни заката Веймарской республики и советского НЭПа. постановки решены довольно консервативно, искать пересечений с сегодняшней действительностью режиссер не пытается - но пыльными их не назовешь. действие идет размеренно, оживляясь музыкой, танцами и песнями, и все же развеселиться не получается, потому что знаешь: танцы эти - на краю бездны, пляски смерти двадцатого века.
‘Кабаре’ в Театре Наций поначалу скабрезный, декадентский - но этот гротеск уместен, ведь самая последняя разнузданность не сравнима с бесчеловечностью той идеологии, которая пришла вослед.
‘Зойкина квартира’ в Театре Пушкина - легче и игривей: настроение схожее, но нерв натянут не так тонко, и трагедия народа глубже спрятана за фасадом одной судьбы.
смело рекомендую оба, выбирайте по своему вкусу.
‘Кабаре’ в Театре Наций поначалу скабрезный, декадентский - но этот гротеск уместен, ведь самая последняя разнузданность не сравнима с бесчеловечностью той идеологии, которая пришла вослед.
‘Зойкина квартира’ в Театре Пушкина - легче и игривей: настроение схожее, но нерв натянут не так тонко, и трагедия народа глубже спрятана за фасадом одной судьбы.
смело рекомендую оба, выбирайте по своему вкусу.
выставка ‘Неизвестный Щукин. Не только новое искусство’ - это утверждение: глубокое, сложносочиненное исследование может волновать ум и радовать глаз. она не воссоединяет блестящую коллекцию, не реконструирует дом коллекционера, но проводит глубокий анализ параллелей, причин и следствий. экспозиция исподволь подводит к пониманию того, как Сергей Щукин смог оценить новое искусство и собрать одну из наиболее значительных коллекций европейского модернизма. случайность? удача? нет. в фундаменте лежало серьезное изучение искусства древних цивилизаций, художественного наследия Востока, Средневековья, проторенессанса, Возрождения, барокко и внимательное наблюдение за актуальными событиями в художественном мире. и, конечно, смелость.
каждый следующий зал - как новая глава альбома, сверстанного по последнему слову типографики. в их сдержанном оформлении ничто не отвлекает от диалогов новой западной живописи и спелой старины: через витрину с японским мечом катана виднеется ‘Суббота’ Андре Дерена, а Будда Манвичай становится частью композиции ‘Весны’ Одилона Редона. и повсюду их сопровождают документы - немые свидетели зигзагов пути ‘нефранцузских’ предметов собрания, последовавших за поворотом колеса российской истории столетие назад.
каждый следующий зал - как новая глава альбома, сверстанного по последнему слову типографики. в их сдержанном оформлении ничто не отвлекает от диалогов новой западной живописи и спелой старины: через витрину с японским мечом катана виднеется ‘Суббота’ Андре Дерена, а Будда Манвичай становится частью композиции ‘Весны’ Одилона Редона. и повсюду их сопровождают документы - немые свидетели зигзагов пути ‘нефранцузских’ предметов собрания, последовавших за поворотом колеса российской истории столетие назад.
в конце декабря воздух в Москве насквозь пропитан лихорадочной нервозностью - но в тихих сумрачных комнатах дома номер 26 по Новой Басманной улице совсем другая атмосфера. кураторы выставки ‘Будущее воспоминаний’ рассказывают историю особняка так, будто чистят трехсотлетнюю луковицу, снимая слой за слоем: усадьба Демидовых, ‘московский малый Эрмитаж’ князя Голицына, сиротский приют, военный госпиталь, городская клиническая больница №6. главные действующие лица - голые стены дома, раскрытые на разную глубину, чтобы показать все эпохи их бытования. пустые комнаты деликатно обрамляют объекты современного искусства. этот симбиоз рождает очень красивую, многослойную тотальную инсталляцию о времени, памяти и будущем, которое (не приведи господь) будет таким пустым и плоским без воспоминаний.