Долли Олдертон — королева не только романтической комедии, но и второстепенных персонажей! Они ей удаются чуть ли не лучше основных. В этом романе моим любимцем стал престарелый анархист Моррис, одинокий глуховатый старик, который коллекционирует супы в консервных банках и каждую неделю пишет письма в тюрьму Джулиану Ассанжу. Мой любимый момент романа — это когда он описывает свои рождественские традиции:
'So what do you do on Christmas Day?' I ask suddenly.
He looks up at me with his frightened ferret eyes. He slides back on his elbows with visible struggle then turns on to his side. He slowly heaves himself up, refusing the offer of my hand for help. He stands upright and dusts the pine needles from his jumper.
'I wash all the curtains,' he says. 'It's a job that only needs to be done once a year, and I always remember to do it on the 25th of December.'
'Anything else?' I ask pleadingly.
'I eat a fish pie,' he says. 'And watch Creature from the Black Lagoon.'
'So what do you do on Christmas Day?' I ask suddenly.
He looks up at me with his frightened ferret eyes. He slides back on his elbows with visible struggle then turns on to his side. He slowly heaves himself up, refusing the offer of my hand for help. He stands upright and dusts the pine needles from his jumper.
'I wash all the curtains,' he says. 'It's a job that only needs to be done once a year, and I always remember to do it on the 25th of December.'
'Anything else?' I ask pleadingly.
'I eat a fish pie,' he says. 'And watch Creature from the Black Lagoon.'
"Мой дедушка – призрак", Вика Козлова
Моей самой любимой историей о муми-троллях с самого детства была "Шляпа волшебника". Меня завораживало описание зачарованных джунглей, выросших в домике муми-семьи. Поэтому я с огромным удовольствием прочитала эту книгу-сказку о том, как после смерти дедушки-садовода квартира девочки Симы и её мамы начала превращаться в заколдованный лес с зарослями плюща и коварными лианами.
Младшеклассница Сима - невероятно близкая мне героиня, будто выписанная с меня в детстве. У неё нет друзей-сверстников, но зато она дружит с библиотекаршей, и та откладывает для неё на специальную полочку все новые книги и журналы про паровые машины, старинные поезда, самых гигантских акул и Древний Китай. Она очень любит своих маму и дедушку, и когда после смерти дедушки в доме поселяется его призрак, не пугается, а тут же решает ему помочь и выяснить, для чего он вернулся.
Прекрасная история для детей 6-10 лет, которая и взрослых читателей тоже тронет до глубины души. Потому что говорится в ней о важном и о вечном: о любви к жизни и к своим близким, а еще о том, что же такое настоящая жизнь. Советую от души, если вам хочется почитать своим детям что-то новое вместо зачитанных до дыр Туве Янссон и Астрид Линдгрен, но при этом настолько же доброе, тёплое и жизнеутверждающее!
Моей самой любимой историей о муми-троллях с самого детства была "Шляпа волшебника". Меня завораживало описание зачарованных джунглей, выросших в домике муми-семьи. Поэтому я с огромным удовольствием прочитала эту книгу-сказку о том, как после смерти дедушки-садовода квартира девочки Симы и её мамы начала превращаться в заколдованный лес с зарослями плюща и коварными лианами.
Младшеклассница Сима - невероятно близкая мне героиня, будто выписанная с меня в детстве. У неё нет друзей-сверстников, но зато она дружит с библиотекаршей, и та откладывает для неё на специальную полочку все новые книги и журналы про паровые машины, старинные поезда, самых гигантских акул и Древний Китай. Она очень любит своих маму и дедушку, и когда после смерти дедушки в доме поселяется его призрак, не пугается, а тут же решает ему помочь и выяснить, для чего он вернулся.
Прекрасная история для детей 6-10 лет, которая и взрослых читателей тоже тронет до глубины души. Потому что говорится в ней о важном и о вечном: о любви к жизни и к своим близким, а еще о том, что же такое настоящая жизнь. Советую от души, если вам хочется почитать своим детям что-то новое вместо зачитанных до дыр Туве Янссон и Астрид Линдгрен, но при этом настолько же доброе, тёплое и жизнеутверждающее!
Я забежала в прихожую, повесила шапку на выросшую из стены ветку и кинула ботинки под какой-то лохматый куст — оттуда снова послышалось шипение.
— А ну, цыц! — прикрикнула я и весело заорала: — Мам, я дома!
Передвигаться по квартире стало ещё сложнее — приходилось перелезать через коряги, выдирая ноги из цепкой травы. По ванной, где я мыла руки, порхали бабочки. Свет был зеленоватый, потому что лампочку заслоняли резные зелёные листья могучего папоротника.
(с) "Мой дедушка – призрак", Вика Козлова
— А ну, цыц! — прикрикнула я и весело заорала: — Мам, я дома!
Передвигаться по квартире стало ещё сложнее — приходилось перелезать через коряги, выдирая ноги из цепкой травы. По ванной, где я мыла руки, порхали бабочки. Свет был зеленоватый, потому что лампочку заслоняли резные зелёные листья могучего папоротника.
(с) "Мой дедушка – призрак", Вика Козлова
«В Советском Союзе не было аддерола», Ольга Брейнингер
Под одной обложкой притаились роман и цикл рассказов «Жизнь на взлет». Мне больше понравились рассказы: они объединены общей героиней, девушкой русского происхождения из Нью-Йорка, которая страдает от некого ментального расстройства. Болезнь наступает на неё медленно и постепенно, будто дым от пожара, окутывающий город и погружающий всё во мглу. В самом первом рассказе чувствуешь только лёгкий дымный запах в воздухе: героиня-студентка влюбляется, но парень хочет лёгких, ни к чему не обязывающих отношений, а никаких других не хочет, но при этом ходит за ней по пятам. А она почему-то просыпается от дикого страха за свою жизнь. Второй рассказ — история еще одних несложившихся отношений, а еще размышления на тему сестринства женщин-иммигранток. В четвертом рассказе героиня внезапно оказывается в Москве и понимает, что если американские мужчины в эмоциональном плане были жмотами, то русские для неё — чересчур пылкие, и продавливают её границы по полной программе. (И это, по-моему, проблема, с которой сталкиваются многие женщины-иммигрантки.)
Думаю, мне понравилось читать эти тексты, потому что в них описан очень близкий мне внутренний конфликт иммигранта, которого новая страна одной рукой обнимает и согревает, а другой рукой отвергает и отталкивает. Отлично удалось передать чувства человека, который, с одной стороны, в чем-то чувствует собственное превосходство над изнеженными западными ровесниками, а с другой стороны, понимает, что они его никогда в свой круг полностью не примут просто по причине происхождения, какие университеты ни заканчивай, и какую карьеру ни строй. А еще очень здорово описаны детство героини в Казахстане, в посёлке переселенных немцев под Карагандой, и её опыт репатриации подростком в Германию и учёбы в Оксфорде.
Но с главной мыслью романа я всё же не согласна, если, конечно, я её правильно поняла: что мы, безродные космополиты и жертвы глобализма, самые страшные люди на свете, потому что столько всего потеряли за время своих переездов с места на место, что уже не умеем ценить то, что есть, и обязательно одержимы тягой к саморазрушению. Я бы скорее читала эту книгу как cautionary tale про тягу к успешному успеху и overachievers. Стоит ли вступать в крысиную гонку капитализма, просто потому, что у тебя есть конкурентные преимущества? Я, как и автор, считаю, что нет.
Под одной обложкой притаились роман и цикл рассказов «Жизнь на взлет». Мне больше понравились рассказы: они объединены общей героиней, девушкой русского происхождения из Нью-Йорка, которая страдает от некого ментального расстройства. Болезнь наступает на неё медленно и постепенно, будто дым от пожара, окутывающий город и погружающий всё во мглу. В самом первом рассказе чувствуешь только лёгкий дымный запах в воздухе: героиня-студентка влюбляется, но парень хочет лёгких, ни к чему не обязывающих отношений, а никаких других не хочет, но при этом ходит за ней по пятам. А она почему-то просыпается от дикого страха за свою жизнь. Второй рассказ — история еще одних несложившихся отношений, а еще размышления на тему сестринства женщин-иммигранток. В четвертом рассказе героиня внезапно оказывается в Москве и понимает, что если американские мужчины в эмоциональном плане были жмотами, то русские для неё — чересчур пылкие, и продавливают её границы по полной программе. (И это, по-моему, проблема, с которой сталкиваются многие женщины-иммигрантки.)
Думаю, мне понравилось читать эти тексты, потому что в них описан очень близкий мне внутренний конфликт иммигранта, которого новая страна одной рукой обнимает и согревает, а другой рукой отвергает и отталкивает. Отлично удалось передать чувства человека, который, с одной стороны, в чем-то чувствует собственное превосходство над изнеженными западными ровесниками, а с другой стороны, понимает, что они его никогда в свой круг полностью не примут просто по причине происхождения, какие университеты ни заканчивай, и какую карьеру ни строй. А еще очень здорово описаны детство героини в Казахстане, в посёлке переселенных немцев под Карагандой, и её опыт репатриации подростком в Германию и учёбы в Оксфорде.
Но с главной мыслью романа я всё же не согласна, если, конечно, я её правильно поняла: что мы, безродные космополиты и жертвы глобализма, самые страшные люди на свете, потому что столько всего потеряли за время своих переездов с места на место, что уже не умеем ценить то, что есть, и обязательно одержимы тягой к саморазрушению. Я бы скорее читала эту книгу как cautionary tale про тягу к успешному успеху и overachievers. Стоит ли вступать в крысиную гонку капитализма, просто потому, что у тебя есть конкурентные преимущества? Я, как и автор, считаю, что нет.
Мы доказывали, что можем делать все что хотим и успевать все и везде. Замученные мальчики и девочки из истеблишмента, замурованные в преппи-стиль, со всеми их extracurriculars, блестящими оценками, опытом волонтерства в Африке и прочими святая святых, не годились нам в подметки. Эти мелкие зверьки по инерции выполняли все на отлично и были самыми скучными людьми в мире, с мозгом, запрограммированным на достижение слова «успех», идеальный средний балл, работу в консалтинге, стартовую зарплату не меньше икс, костюмы от Зенья и туфли от Маноло Бланик. Такие девочки и мальчики с четырнадцати лет одевались в серые и бежевые костюмы, хорошо зная, что черно-белое роднит их с официантами и прочими низшими классами, которые существовали где-то сами по себе и с которыми нельзя было соприкасаться. Мы же против этих механических хорьков были настоящие badass, оторвы, – и победа была за нами.
(с) "В Советском Союзе не было аддерола", Ольга Брейнингер
(с) "В Советском Союзе не было аддерола", Ольга Брейнингер
"Даша строит кенотаф", Дарья Митякина
Очень необычный то ли автофикшн, то ли нет вышел на днях в издательстве "Папье-маше". Автогероиня, похоронив любимую бабушку, задалась вопросом, почему после мужчин обычно остаются записи, дневники и мемуары, а женщины будто исчезают с лица земли бесследно. И решила создать что-то вроде литературного памятника своей бабушке, использовав в качестве основы то, что их всегда объединяло – любовь к женским детективам.
Первая часть книги представляет собой размышления героини о том, почему в девяностые мы все зачитывались детективами, что это давало людям именно в те времена, и отдельно – что этот вечно молодой жанр давал и продолжает давать именно женщинам (некоторые считают, что именно с "дамских детективов" Марининой и Донцовой начался российский феминизм).
Воспоминания из прошлого и трогательные описания того, как героиня обживается в унаследованной от бабушки квартире, не переставая о ней думать, совершенно неуловимым образом превращаются в тонкую стилизацию под иронический детектив на современном фоне. В нём роль сыщицы играет книготорговка Дора Помидорова c популярным блогом, которую тоже когда-то вырастила заботливая бабушка.
В итоге получилось очень экзотичное переплетение жанров и настроений, и книга от этого действительно выигрывает: серьезные и пронзительные эссе и мемуары читались бы не так задорно, если бы не было этой игривой вставки посередине, при том, что сам по себе я бы детский детектив в руки сейчас не взяла. (Хотя пол-детства я выискивала в библиотеках книги из серии "Альфред Хичкок и три сыщика", и это был для меня приятный флэшбек в те времена.)
После прочтения немедленно захотелось позвонить своей любимой бабушке и попросить рассказать побольше историй из её жизни. Мне часто кажется, что наши бабушки – это тайное сокровище современных российских миллениалов, и здорово, что они оставляют всё более и более явный след в литературе. До этого я постоянно замечала их как ярких второстепенных героинь (например, у Веры Богдановой и Кати Манойло), а теперь вот есть еще и такая прекрасная и наполненная любовью и благодарностью книга, где бабушка выходит на первый план.
Очень необычный то ли автофикшн, то ли нет вышел на днях в издательстве "Папье-маше". Автогероиня, похоронив любимую бабушку, задалась вопросом, почему после мужчин обычно остаются записи, дневники и мемуары, а женщины будто исчезают с лица земли бесследно. И решила создать что-то вроде литературного памятника своей бабушке, использовав в качестве основы то, что их всегда объединяло – любовь к женским детективам.
Первая часть книги представляет собой размышления героини о том, почему в девяностые мы все зачитывались детективами, что это давало людям именно в те времена, и отдельно – что этот вечно молодой жанр давал и продолжает давать именно женщинам (некоторые считают, что именно с "дамских детективов" Марининой и Донцовой начался российский феминизм).
Воспоминания из прошлого и трогательные описания того, как героиня обживается в унаследованной от бабушки квартире, не переставая о ней думать, совершенно неуловимым образом превращаются в тонкую стилизацию под иронический детектив на современном фоне. В нём роль сыщицы играет книготорговка Дора Помидорова c популярным блогом, которую тоже когда-то вырастила заботливая бабушка.
В итоге получилось очень экзотичное переплетение жанров и настроений, и книга от этого действительно выигрывает: серьезные и пронзительные эссе и мемуары читались бы не так задорно, если бы не было этой игривой вставки посередине, при том, что сам по себе я бы детский детектив в руки сейчас не взяла. (Хотя пол-детства я выискивала в библиотеках книги из серии "Альфред Хичкок и три сыщика", и это был для меня приятный флэшбек в те времена.)
После прочтения немедленно захотелось позвонить своей любимой бабушке и попросить рассказать побольше историй из её жизни. Мне часто кажется, что наши бабушки – это тайное сокровище современных российских миллениалов, и здорово, что они оставляют всё более и более явный след в литературе. До этого я постоянно замечала их как ярких второстепенных героинь (например, у Веры Богдановой и Кати Манойло), а теперь вот есть еще и такая прекрасная и наполненная любовью и благодарностью книга, где бабушка выходит на первый план.
Обложка новой книги Салли Руни — сплошная загадка! Не знаю, как у вас, а у меня сразу возникает куча вопросиков:
♟️кто есть кто на обложке? Мы знаем, что действующие лица — два брата и их возлюбленные, причем у одного из них любимых женщин две. Но кто из них — порядочный прямолинейный слон (Сильвия?), кто — непредсказуемый конь (Наоми?), а кто — сильная и независимая ладья (Маргарет?)
♟️оба брата — короли, но один чёрный, а один — белый? Почему? И, опять же, кто есть кто? И намекает ли это на возможное противостояние?
♟️три фигуры — чёрные, интересно, это оттого, что на душе у них нелегко, или присутствует определенная критика характеров?
♟️две фигуры — белые и при этом смотрят друг на друга. интересно, у этого тоже есть значение?
♟️чёрные вроде бы продвинулись дальше, чем белые, это тоже неспроста? Или мы видим противостояние черных и белых?
Официальный релиз уже послезавтра, призываю решать шахматные задачки вместе!
♟️кто есть кто на обложке? Мы знаем, что действующие лица — два брата и их возлюбленные, причем у одного из них любимых женщин две. Но кто из них — порядочный прямолинейный слон (Сильвия?), кто — непредсказуемый конь (Наоми?), а кто — сильная и независимая ладья (Маргарет?)
♟️оба брата — короли, но один чёрный, а один — белый? Почему? И, опять же, кто есть кто? И намекает ли это на возможное противостояние?
♟️три фигуры — чёрные, интересно, это оттого, что на душе у них нелегко, или присутствует определенная критика характеров?
♟️две фигуры — белые и при этом смотрят друг на друга. интересно, у этого тоже есть значение?
♟️чёрные вроде бы продвинулись дальше, чем белые, это тоже неспроста? Или мы видим противостояние черных и белых?
Официальный релиз уже послезавтра, призываю решать шахматные задачки вместе!
The Leavers by Lisa Ko («Беспокойные», Лиза Ко)
Деминг Гуо, китаец по происхождению и американец по рождению, живет в Нью-Йорке со своей мамой Полли, отчимом, сестрой отчима и её сыном, который ему как брат. Скоро ему исполнится двенадцать. Но однажды мама говорит ему, что хочет переехать во Флориду, потому что там ей предложили работу официанткой в ресторане. А на следующий день она бесследно исчезает.
Так начинаются многолетние скитания одинокого несчастного мальчика, жизнь которого будто никак не может по-настоящему начаться, пока он не узнает, что же тогда случилось с его мамой, и почему она его бросила. Даже усыновленный благополучной четой профессоров-американцев и рано осознавший своё призвание (музыку), он не находит покоя и счастья.
Переименованный приёмными родителями в Дэниэла и почти забывший китайский язык, он как будто всегда не на своём месте и нигде не может почувствовать себя своим, совершая из-за этого очень много ошибок. Порой кажется, что герой непоправимо запутался, порой он даже бесит этой своей неприкаянностью, но всё-таки писательнице удалось рассказать его историю правдоподобно и трогательно.
А потом мы узнаём историю его мамы, Пейлан — девочки из нищей китайской деревни, выросшей без матери, которую пробивной характер и сила духа перенесли через океан в поисках лучшей жизни для себя и для своего ребёнка. Кажется, будто эта книга открыла мне глаза на множество вещей, о которых я никогда не задумывалась. Например, я который день хожу и размышляю о всех моральных аспектах нелегального иммигрантства и о том, где проходит граница между справедливым исполнением закона и жестоко-карательным.
Прекрасная, хотя местами и печальная книга с вайбами "Щегла" и "Демона Копперхеда" и захватывающими рассказами о нелёгкой доле китайских иммигрантов-нелегалов в Америке.
#immigrants
Деминг Гуо, китаец по происхождению и американец по рождению, живет в Нью-Йорке со своей мамой Полли, отчимом, сестрой отчима и её сыном, который ему как брат. Скоро ему исполнится двенадцать. Но однажды мама говорит ему, что хочет переехать во Флориду, потому что там ей предложили работу официанткой в ресторане. А на следующий день она бесследно исчезает.
Так начинаются многолетние скитания одинокого несчастного мальчика, жизнь которого будто никак не может по-настоящему начаться, пока он не узнает, что же тогда случилось с его мамой, и почему она его бросила. Даже усыновленный благополучной четой профессоров-американцев и рано осознавший своё призвание (музыку), он не находит покоя и счастья.
Переименованный приёмными родителями в Дэниэла и почти забывший китайский язык, он как будто всегда не на своём месте и нигде не может почувствовать себя своим, совершая из-за этого очень много ошибок. Порой кажется, что герой непоправимо запутался, порой он даже бесит этой своей неприкаянностью, но всё-таки писательнице удалось рассказать его историю правдоподобно и трогательно.
А потом мы узнаём историю его мамы, Пейлан — девочки из нищей китайской деревни, выросшей без матери, которую пробивной характер и сила духа перенесли через океан в поисках лучшей жизни для себя и для своего ребёнка. Кажется, будто эта книга открыла мне глаза на множество вещей, о которых я никогда не задумывалась. Например, я который день хожу и размышляю о всех моральных аспектах нелегального иммигрантства и о том, где проходит граница между справедливым исполнением закона и жестоко-карательным.
Прекрасная, хотя местами и печальная книга с вайбами "Щегла" и "Демона Копперхеда" и захватывающими рассказами о нелёгкой доле китайских иммигрантов-нелегалов в Америке.
#immigrants
Intermezzo by Sally Rooney
Жили-были два брата. Старший, Петя – красавчик, блестяще образован, а еще при этом с успешной карьерой адвоката по правам человека. Феминист даже! Борется он, например, за то, чтобы женщин на работе не заставляли под предлогом “дресс-кода” носить калечащие ноги каблуки и неудобные тесные юбки. Мечта любой девушки, короче.
Но есть нюанс. Встречается он при этом с девушкой с онлифанса, на тринадцать лет младше него, которая зарабатывает продажей своих порнофотографий и немножко драг-дилерством. И которая, начав с ним спать, сразу же стала у него регулярно просить подкинуть деньжат “на учебники”. А теперь вопрос на засыпку: кто кого эксплуатирует?
Ладно, пришла очередь рассказать вам про младшего брата, Ваню. Ему двадцать два, и он – шахматный гений. Старшего брата он считает лощеным самодовольным павлином. Но вот Петя почему-то считает, что это младший брат – женоненавистник и инцел. А еще человек без эмпатии, лузер и возможно аутист. И сам он себя, в общем-то, тоже считает не совсем нормальным:
How often in his life he has found himself a frustrated observer of apparently impenetrable systems, watching other people participate effortlessly in structures he can find no way to enter or even understand. So often that it’s practically baseline, just normal existence for him.
В начале романа младший брат приезжает в ирландскую глубинку на шахматный турнир и там знакомится с красивой и одинокой Маргарет. Та на четырнадцать лет старше него. И у них как-то невзначай завязываются отношения.
Но есть нюанс. 36-летняя Маргарет стыдится этих отношений. Она знает, что её будут осуждать все: её и его семьи, друзья, коллеги, вообще все вокруг, кто про это узнает. Будут говорить "и как ей не стыдно", "воспользовалась неопытным парнем, который к тому же только что потерял отца" и всё такое. И ведь сбывается! Узнают – и говорят. В духе "что-то с ней не так, наверное".
Мне кажется, это как раз главная тема романа: что даже сейчас, в двадцать первом веке, любовные отношения до сих пор вынуждены происходить внутри то ли строго расчерченной сетки, то ли шахматной доски. Раз ты такая фигура, тогда вот туда тебе нельзя пойти, только вот так и так.
Современное общество окружает нас миллионом надуманных, неестественных правил и подает каждое из них как единственный правильный/моральный выбор этичного человека. И этот диктат может касаться чего угодно: и допустимой разницы в возрасте партнеров, и их числа (не больше двух!), и даже того, какой секс полагается любить нормальному человеку, и кому можно кончить первому. Как остроумно написала критик Андреа Лонг Чу после прочтения “Intermezzo”: “No man orgasms in a Sally Rooney novel without apologizing”.
Двадцать первый век на дворе, товарищи! – будто говорит нам Салли Руни. Но как только речь заходит о любви, у нас с вами до сих пор стереотипное дремучее мышление в духе “It is a truth universally acknowledged…”
И знаете, лично меня она не сразу, но убедила! Под конец романа я была с Салли заодно в стремлении поменьше рационализировать любовь и любовные отношения и побольше получать от них удовольствие. Меня эта книга прямо несколько раз заставила вздохнуть полной грудью и почувствовать какую-то счастливую решимость отныне жить, как хочется, даже если меня не поймут. Так что спасибо Салли за вдохновение и бунтарство! Это как раз мой сорт бунтарства, бунтарство послушной девочки-миллениалки. Такое осторожное, ванильное и тихое, но знаете что, как хочу, так и бунтую!
Sense of all the windows and doors of her life flung open. Everything exposed to the light and air. Nothing protected, nothing left to be protected anymore. A wild woman, her mother called her. A shocking piece of work. And so she is. Lord have mercy.
Тонкий и умный роман о том, что мы постоянно пытаемся загнать любовь в тесные искусственные рамки, а она из них упорно вырывается и удивляет нас. Потому что сильнее любви ничего нет.
Жили-были два брата. Старший, Петя – красавчик, блестяще образован, а еще при этом с успешной карьерой адвоката по правам человека. Феминист даже! Борется он, например, за то, чтобы женщин на работе не заставляли под предлогом “дресс-кода” носить калечащие ноги каблуки и неудобные тесные юбки. Мечта любой девушки, короче.
Но есть нюанс. Встречается он при этом с девушкой с онлифанса, на тринадцать лет младше него, которая зарабатывает продажей своих порнофотографий и немножко драг-дилерством. И которая, начав с ним спать, сразу же стала у него регулярно просить подкинуть деньжат “на учебники”. А теперь вопрос на засыпку: кто кого эксплуатирует?
Ладно, пришла очередь рассказать вам про младшего брата, Ваню. Ему двадцать два, и он – шахматный гений. Старшего брата он считает лощеным самодовольным павлином. Но вот Петя почему-то считает, что это младший брат – женоненавистник и инцел. А еще человек без эмпатии, лузер и возможно аутист. И сам он себя, в общем-то, тоже считает не совсем нормальным:
How often in his life he has found himself a frustrated observer of apparently impenetrable systems, watching other people participate effortlessly in structures he can find no way to enter or even understand. So often that it’s practically baseline, just normal existence for him.
В начале романа младший брат приезжает в ирландскую глубинку на шахматный турнир и там знакомится с красивой и одинокой Маргарет. Та на четырнадцать лет старше него. И у них как-то невзначай завязываются отношения.
Но есть нюанс. 36-летняя Маргарет стыдится этих отношений. Она знает, что её будут осуждать все: её и его семьи, друзья, коллеги, вообще все вокруг, кто про это узнает. Будут говорить "и как ей не стыдно", "воспользовалась неопытным парнем, который к тому же только что потерял отца" и всё такое. И ведь сбывается! Узнают – и говорят. В духе "что-то с ней не так, наверное".
Мне кажется, это как раз главная тема романа: что даже сейчас, в двадцать первом веке, любовные отношения до сих пор вынуждены происходить внутри то ли строго расчерченной сетки, то ли шахматной доски. Раз ты такая фигура, тогда вот туда тебе нельзя пойти, только вот так и так.
Современное общество окружает нас миллионом надуманных, неестественных правил и подает каждое из них как единственный правильный/моральный выбор этичного человека. И этот диктат может касаться чего угодно: и допустимой разницы в возрасте партнеров, и их числа (не больше двух!), и даже того, какой секс полагается любить нормальному человеку, и кому можно кончить первому. Как остроумно написала критик Андреа Лонг Чу после прочтения “Intermezzo”: “No man orgasms in a Sally Rooney novel without apologizing”.
Двадцать первый век на дворе, товарищи! – будто говорит нам Салли Руни. Но как только речь заходит о любви, у нас с вами до сих пор стереотипное дремучее мышление в духе “It is a truth universally acknowledged…”
И знаете, лично меня она не сразу, но убедила! Под конец романа я была с Салли заодно в стремлении поменьше рационализировать любовь и любовные отношения и побольше получать от них удовольствие. Меня эта книга прямо несколько раз заставила вздохнуть полной грудью и почувствовать какую-то счастливую решимость отныне жить, как хочется, даже если меня не поймут. Так что спасибо Салли за вдохновение и бунтарство! Это как раз мой сорт бунтарства, бунтарство послушной девочки-миллениалки. Такое осторожное, ванильное и тихое, но знаете что, как хочу, так и бунтую!
Sense of all the windows and doors of her life flung open. Everything exposed to the light and air. Nothing protected, nothing left to be protected anymore. A wild woman, her mother called her. A shocking piece of work. And so she is. Lord have mercy.
Тонкий и умный роман о том, что мы постоянно пытаемся загнать любовь в тесные искусственные рамки, а она из них упорно вырывается и удивляет нас. Потому что сильнее любви ничего нет.
Мне кажется, я благодаря курсу Лизы Биргер (кстати, сейчас идет новый набор) освоила в совершенстве умение писать о книгах, которые мне не то чтобы сильно понравились, так, что всем кажется, будто я от них в восторге 😅
Так вот, если вы у Руни еще не читали “Разговоры с друзьями”, то читайте лучше их, а не “Интермеццо”, они в сто раз лучше! У меня любовь к ней определенно идёт по убывающей: вторая книга когда-то понравилась чуть меньше первой, а четвертая – чуть меньше третьей.
И я уже заранее знаю, за что “Интермеццо” будут ругать. За избыточность описаний, диалогов, деталей. За то, что порой Руни как будто и впрямь не может остановиться и хоть что-то не проговорить целиком и полностью, хоть что-то оставить за кадром. И за то, что она постоянно на серьезных щах сыплет предложениями вроде этого:
They order, the waitress brings their food, and they eat.
Но придираться к утомительной бесконечной детализации почему-то не хочется. А хочется защитить от бесконечных нападок, которым её, по-моему, подвергают именно за возвышение жанра любовного романа до уровня серьезной литературы. Ведь она это по сути и делает, снова и снова доказывая, что не стыдно ставить на первый план любовь, чувства и эмоции. И это на самом деле важные вопросы, для нас всех, а не только для девочек-миллениалок. И вот за это одно ей мой громадный респект.
Так вот, если вы у Руни еще не читали “Разговоры с друзьями”, то читайте лучше их, а не “Интермеццо”, они в сто раз лучше! У меня любовь к ней определенно идёт по убывающей: вторая книга когда-то понравилась чуть меньше первой, а четвертая – чуть меньше третьей.
И я уже заранее знаю, за что “Интермеццо” будут ругать. За избыточность описаний, диалогов, деталей. За то, что порой Руни как будто и впрямь не может остановиться и хоть что-то не проговорить целиком и полностью, хоть что-то оставить за кадром. И за то, что она постоянно на серьезных щах сыплет предложениями вроде этого:
They order, the waitress brings their food, and they eat.
Но придираться к утомительной бесконечной детализации почему-то не хочется. А хочется защитить от бесконечных нападок, которым её, по-моему, подвергают именно за возвышение жанра любовного романа до уровня серьезной литературы. Ведь она это по сути и делает, снова и снова доказывая, что не стыдно ставить на первый план любовь, чувства и эмоции. И это на самом деле важные вопросы, для нас всех, а не только для девочек-миллениалок. И вот за это одно ей мой громадный респект.
Прочитано в сентябре
Решила, что буду отмечать в дайджестах звёздочками те книги, которые привели меня в восторг, и которые хочется всем порекомендовать немедленно. Книги "пять звёзд на гудридз". В сентябре такие снова были!
📚 All Fours by Miranda July ⭐
📚 "Яд", Таня Коврижка ⭐
📚 Good Material by Dolly Alderton
📚 "Мой дедушка – призрак", Вика Козлова
📚 «В Советском Союзе не было аддерола», Ольга Брейнингер
📚 "Даша строит кенотаф", Дарья Митякина
📚 The Leavers by Lisa Ko («Беспокойные», Лиза Ко)
📚 Intermezzo by Sally Rooney
#williwaw_digest
Решила, что буду отмечать в дайджестах звёздочками те книги, которые привели меня в восторг, и которые хочется всем порекомендовать немедленно. Книги "пять звёзд на гудридз". В сентябре такие снова были!
📚 All Fours by Miranda July ⭐
📚 "Яд", Таня Коврижка ⭐
📚 Good Material by Dolly Alderton
📚 "Мой дедушка – призрак", Вика Козлова
📚 «В Советском Союзе не было аддерола», Ольга Брейнингер
📚 "Даша строит кенотаф", Дарья Митякина
📚 The Leavers by Lisa Ko («Беспокойные», Лиза Ко)
📚 Intermezzo by Sally Rooney
#williwaw_digest
Unearthing: A Story of Tangled Love and Family Secrets by Kyo Maclear ("Корни: о сплетеньях жизни и семейных тайнах", Кио Маклир)
Кио выросла в Канаде в семье британского репортера-корреспондента и японки-художницы. После смерти отца она понимает, что мало что знала о его семье и корнях и решает сделать генетический тест, чтобы узнать больше. Тест показывает неожиданное. Человек, который её вырастил, на самом деле ей не отец. А мать почему-то упорно не хочет рассказывать правду.
Так начинается её долгое расследование семейных тайн, в котором важную роль будут играть растения. Мать писательницы всегда любила садоводство. И именно через метафоры растительной жизни Маклир пытается осмыслить сложную и запутанную историю своей непростой семьи.
Прекрасный, тонкий автофикшн, который превращается то в эссеистику, то в чистой воды поэзию. Как человек, влюбленный в ботанику и тоже с недавнего времени пытающийся заговорить на языке растений, я наслаждалась каждой строчкой!
На русском языке книга уже доступна для предзаказа на сайте издательства Ad Marginem
Кио выросла в Канаде в семье британского репортера-корреспондента и японки-художницы. После смерти отца она понимает, что мало что знала о его семье и корнях и решает сделать генетический тест, чтобы узнать больше. Тест показывает неожиданное. Человек, который её вырастил, на самом деле ей не отец. А мать почему-то упорно не хочет рассказывать правду.
Так начинается её долгое расследование семейных тайн, в котором важную роль будут играть растения. Мать писательницы всегда любила садоводство. И именно через метафоры растительной жизни Маклир пытается осмыслить сложную и запутанную историю своей непростой семьи.
Прекрасный, тонкий автофикшн, который превращается то в эссеистику, то в чистой воды поэзию. Как человек, влюбленный в ботанику и тоже с недавнего времени пытающийся заговорить на языке растений, я наслаждалась каждой строчкой!
На русском языке книга уже доступна для предзаказа на сайте издательства Ad Marginem
Ad Marginem
Корни: о сплетеньях жизни и семейных тайнах - Ad Marginem
Автофикшн о поисках отца и саде матери.
Ways of Eating: Exploring Food through History and Culture by Benjamin Aldes Wurgaft and Merry White ("Искусство вкуса. Кулинарная история человечества", Мерри Уайт и Бенджамин Вургафт)
Я как-то уже писала о своем любви к кулинарному фикшену, а сегодня хочу рассказать о недавно прочитанном нонфикшене на тему еды. Кстати, прочитала я книгу благодаря новому книжному клубу "Империя читает", всем рекомендую присоединяться, если вы любите читать и обсуждать нонфикшен!
Книга написана необычной парой авторов — матерью и сыном. Мать – антрополог, которая много лет изучала кулинарные традиции в культуре, а сын – историк. И книга у них получилась гибридная. Мать написала много забавных виньеток-заметок из своих путешествий по всему миру в поисках самого необычного кофе или самых острых ножей. А сын добавил исторические эссе про отношение к еде в Древнем Риме, в Средневековье, в Англии времен Диккенса, и сегодня, в эпоху глобализации.
Мне больше понравилось читать заметки матери, а академичный язык исторических эссе показался суховатым и местами занудным. Но много любопытных фактов я для себя открыла и там, и там.
Например, я не знала, что главным соусом древних римлян был рыбный garum, который сегодня, забытый в Риме, воспроизвел себя во вьетнамском соусе nuoc-mam и тайском nam pla. И никогда не слышала про шотландца по имени Robert Fortune, ботаника-шпиона, который умудрился вывезти из Китая отростки чая и технологии его обработки, притворившись китайцем (что? да!)
После прочтения мной был составлен целый список блюд и напитков, которые теперь очень хочется попробовать, от супа маллигатони до панамского кофе geisha, а по Японии так и вовсе хочется отправиться в фуд-тур.
Самой интересной и неожиданной мыслью в книге лично для меня было радикальное заявление, что аутентичности как таковой в кухнях мира не существует, и говорить об "аутентичной французской" или "аутентичной корейской" кухне попросту не имеет смысла, как и ломать копья о том, какая версия блюда более "правильная". Если вы с этим не согласны, советую прочитать книгу, и возможно, она вас переубедит!
Я как-то уже писала о своем любви к кулинарному фикшену, а сегодня хочу рассказать о недавно прочитанном нонфикшене на тему еды. Кстати, прочитала я книгу благодаря новому книжному клубу "Империя читает", всем рекомендую присоединяться, если вы любите читать и обсуждать нонфикшен!
Книга написана необычной парой авторов — матерью и сыном. Мать – антрополог, которая много лет изучала кулинарные традиции в культуре, а сын – историк. И книга у них получилась гибридная. Мать написала много забавных виньеток-заметок из своих путешествий по всему миру в поисках самого необычного кофе или самых острых ножей. А сын добавил исторические эссе про отношение к еде в Древнем Риме, в Средневековье, в Англии времен Диккенса, и сегодня, в эпоху глобализации.
Мне больше понравилось читать заметки матери, а академичный язык исторических эссе показался суховатым и местами занудным. Но много любопытных фактов я для себя открыла и там, и там.
Например, я не знала, что главным соусом древних римлян был рыбный garum, который сегодня, забытый в Риме, воспроизвел себя во вьетнамском соусе nuoc-mam и тайском nam pla. И никогда не слышала про шотландца по имени Robert Fortune, ботаника-шпиона, который умудрился вывезти из Китая отростки чая и технологии его обработки, притворившись китайцем (что? да!)
После прочтения мной был составлен целый список блюд и напитков, которые теперь очень хочется попробовать, от супа маллигатони до панамского кофе geisha, а по Японии так и вовсе хочется отправиться в фуд-тур.
Самой интересной и неожиданной мыслью в книге лично для меня было радикальное заявление, что аутентичности как таковой в кухнях мира не существует, и говорить об "аутентичной французской" или "аутентичной корейской" кухне попросту не имеет смысла, как и ломать копья о том, какая версия блюда более "правильная". Если вы с этим не согласны, советую прочитать книгу, и возможно, она вас переубедит!
Сегодня я, с одной стороны, чувствую себя читательницей-самозванкой, потому что до сих пор не знакома с Хан Ган.
С другой стороны, очень рада, что Нобелевку дали (а) женщине (б) писательнице из Кореи, где еще никто эту премию никогда не получал и (в) кому-то, про кого я слышала и даже хотела прочитать (а не уснула, как обычно, еще на стадии чтения аннотации)!
Хочу прочитать аж с 2018 года, когда все вокруг обсуждали её "Вегетарианку". И вот теперь уж точно прочитаю! Давайте вместе?
Читая обзоры, думаю, что сюжет очень напоминает мой любимый роман Маргарет Этвуд "The Edible Woman". Тоже про то, что любой пищевой бунт со стороны женщины – это очень часто борьба с патриархатом, который пытается нам испокон веков внушить, что даже питаться мы должны строго определенным образом. (В идеале – проводить пол-жизни на кухне, кормить всю семью три раза в день питательным, органическим и приготовленным с нуля, а самой при этом клевать салатик стоя).
Опыт длительного вегетарианства у меня, кстати, тоже был, еще когда я жила в российской глубинке, поэтому книга, в которой женщина подвергается агрессии и абьюзу из-за своих пищевых предпочтений, для меня совершенно не звучит как фантастика.
В общем, если теперь Нобелевку будут регулярно давать женщинам, которые пишут о проблемах феминизма, то я буду очень рада!
#feminism
С другой стороны, очень рада, что Нобелевку дали (а) женщине (б) писательнице из Кореи, где еще никто эту премию никогда не получал и (в) кому-то, про кого я слышала и даже хотела прочитать (а не уснула, как обычно, еще на стадии чтения аннотации)!
Хочу прочитать аж с 2018 года, когда все вокруг обсуждали её "Вегетарианку". И вот теперь уж точно прочитаю! Давайте вместе?
Читая обзоры, думаю, что сюжет очень напоминает мой любимый роман Маргарет Этвуд "The Edible Woman". Тоже про то, что любой пищевой бунт со стороны женщины – это очень часто борьба с патриархатом, который пытается нам испокон веков внушить, что даже питаться мы должны строго определенным образом. (В идеале – проводить пол-жизни на кухне, кормить всю семью три раза в день питательным, органическим и приготовленным с нуля, а самой при этом клевать салатик стоя).
Опыт длительного вегетарианства у меня, кстати, тоже был, еще когда я жила в российской глубинке, поэтому книга, в которой женщина подвергается агрессии и абьюзу из-за своих пищевых предпочтений, для меня совершенно не звучит как фантастика.
В общем, если теперь Нобелевку будут регулярно давать женщинам, которые пишут о проблемах феминизма, то я буду очень рада!
#feminism
Вчера в Сан-Франциско состоялось торжественное открытие юбилейного, двадцать пятого, литературного фестиваля Litquake.
Проходило оно в легендарном клубе-театре Fugazi и представляло собой литературное дрэг-шоу с фуршетом и танцами. Стоило там побывать хотя бы просто ради того, чтобы послушать, как дрэг-квин зачитывает со сцены вслух отрывок из "Среднего пола" Евгенидиса!
А для любителей спокойно почитать наверху на балконе были расставлены книги, рекомендованные независимыми книжными магазинами Сан-Франциско. В клубе было темновато, поэтому в качестве подарков всем раздавали маленькие LED-фонарики для чтения.
Хедлайнеры фестиваля в этот раз — Пол Линч, Рейчел Кушнер, Ханне Орставик и еще целая куча авторов, с которыми я пока не знакома. Кстати, многие мероприятия проходят с живой трансляцией, например, сегодня в 7 вечера PST можно послушать выступление Пола Линча в церкви в Беркли.
Очень приятно осознавать, что я живу рядом с настоящей литературной столицей Америки! Кто-то, наверное, может поспорить, что это всё же Нью-Йорк, но мне бунтарский и неформальный дух Сан-Франциско ближе, и самые смелые литературные эксперименты (от авантюр Марка Твена и Джека Лондона до битников до new narrative movement) всегда начинаются здесь!
Проходило оно в легендарном клубе-театре Fugazi и представляло собой литературное дрэг-шоу с фуршетом и танцами. Стоило там побывать хотя бы просто ради того, чтобы послушать, как дрэг-квин зачитывает со сцены вслух отрывок из "Среднего пола" Евгенидиса!
А для любителей спокойно почитать наверху на балконе были расставлены книги, рекомендованные независимыми книжными магазинами Сан-Франциско. В клубе было темновато, поэтому в качестве подарков всем раздавали маленькие LED-фонарики для чтения.
Хедлайнеры фестиваля в этот раз — Пол Линч, Рейчел Кушнер, Ханне Орставик и еще целая куча авторов, с которыми я пока не знакома. Кстати, многие мероприятия проходят с живой трансляцией, например, сегодня в 7 вечера PST можно послушать выступление Пола Линча в церкви в Беркли.
Очень приятно осознавать, что я живу рядом с настоящей литературной столицей Америки! Кто-то, наверное, может поспорить, что это всё же Нью-Йорк, но мне бунтарский и неформальный дух Сан-Франциско ближе, и самые смелые литературные эксперименты (от авантюр Марка Твена и Джека Лондона до битников до new narrative movement) всегда начинаются здесь!
Отрывок, если кому интересно, был вот этот:
Каждое утро на Сан-Франциско опускался туман. Он возникал где-то далеко в океане, сгущался над Фараллонскими островами, укутывая морских львов на их скалах, а потом скользил к побережью и заполнял зеленую чашу парка «Золотые ворота». Он скрывал из виду утренних бегунов и поклонников тайцзы. От него запотевали окна Стеклянного павильона. Он расползался по всему городу, обволакивая памятники и кинотеатры, наркопритоны и ночлежки. Он скрывал викторианские особняки пастельных тонов на Тихоокеанских высотах и раскрашенные во все цвета радуги дома на Хайте. Он перекатывался по кривым улочкам Китайского квартала, просачивался в фуникулеры, делая звон их колокольчиков похожим на вой буйков, вскарабкивался на Койт-тауэр, так что та полностью исчезала из вида, и изматывал туристов. Туман Сан-Франциско, эта холодная, размывающая личность мгла, накатывающая на город каждый день, лучше чем что-либо другое объясняет, почему он стал таким, каким является. После Второй мировой войны именно Сан-Франциско стал основным портом, через который возвращались корабли с Тихого океана. Сексуальная ориентация, приобретенная многими моряками в походе, отнюдь не одобрялась на суше. В результате матросы оставались в Сан-Франциско, всё увеличиваясь в количестве и обрастая новыми друзьями, пока город не превратился в столицу геев и центр гомосексуальной культуры. (Вот еще один пример непредсказуемости жизни: Кастро является непосредственным выкормышем военно-промышленного комплекса.) Именно туман больше всего привлекал этих моряков, потому что он придавал городу вид вечноменяющегося, непостоянного моря, которое скрывало внутренние перемены. Иногда было не разобрать — то ли туман накатывается на город, то ли город плывет навстречу туману. В сороковых туман скрывал то, чем занимались эти моряки со своими дружками. В пятидесятых он заполнял головы битников, как пена капуччино. В шестидесятых он одурманивал сознание хиппи, как дым марихуаны. А в семидесятых, когда туда прибыла Калли, он скрывал в парке меня и моих новых друзей.