На диалекте руска рома (как в других, не знаю) поздняя ночь будет рат бари, буквально — большая ночь, словно, пока она длится, н о ч ь в ы р а с т а е т. И мне в этих словах сквозит что-то из стихов Лорки и Хименеса в переводах Гелескула, прекраснейшего.
А вот в русском языке, получается, мы в н о ч ь п о г р у ж а е м с я, как в реку и, кто знает, не можем ли мы в ней утонуть, если ночь окажется особенно глубока.
Люблю крутить стёртую метафорику так и сяк.
И откуда-то из детства машут нам и этим метафорам медвежонок Умка и Ёжик-в-тумане.
#уцарямидасаослиныеуши
А вот в русском языке, получается, мы в н о ч ь п о г р у ж а е м с я, как в реку и, кто знает, не можем ли мы в ней утонуть, если ночь окажется особенно глубока.
Люблю крутить стёртую метафорику так и сяк.
#уцарямидасаослиныеуши
А кракен выйдет?
Раз уж упомянула тут романи чиб, сообщаю, что кракен по поводу этой вот книжки таки готовится к выходу. А так долго, это потому что там разверзлись некоторые бездны — не такие, как в «Славянских мифах», конечно, про которые я накатала аж пять простыней, начиная с этой, но кракену всё же есть где порезвиться. Оставайтесь с нами, в общем:)
Раз уж упомянула тут романи чиб, сообщаю, что кракен по поводу этой вот книжки таки готовится к выходу. А так долго, это потому что там разверзлись некоторые бездны — не такие, как в «Славянских мифах», конечно, про которые я накатала аж пять простыней, начиная с этой, но кракену всё же есть где порезвиться. Оставайтесь с нами, в общем:)
Штош, когда все уже подсчитывают прочитанное за январь, я наконец добралась до книжных итогов 2024. И я уж предупредила, что они скромны и незатейливы, но вы даже не представляете — насколько.
Если брать только к н и г и, прочитанные целиком, не фиксируя отдельные главы, части и научные статьи (а также прекрасные и умные каналы в телеге), к которым я припадала всё-таки с завидной регулярностью, я прочла раза в три меньше обычного. Пятьдесят книг, считая даже ту, что про заморозку котлет. Такой уж был год, да.
Впрочем, я традиционно рассказываю в подобных итогах не про весь свой список, а только про некоторые — самые-самые — его пункты, так что и сейчас мне есть что предъявить. К тому же, глядя на получившуюся подборку, я начинаю подозревать, что по сравнению с прошлыми изобильными годами я, прочитав меньше всего вообще, прочитала куда меньше дурацких книг и куда больше хороших — в процентном соотношении. Стоит задуматься, наверное)
В прошедшем книжном году были и другие нетипичности, кроме (не)освоенных объёмов.
Я прослушала аж пять аудио-книг, хотя обычно не слушаю их вообще.
Я прочитала две книги, которые ещё не вышли в свет, но я очень надеюсь, что вот-вот, вот-вот. И поэтому я не могу пока ничего здесь о них написать, хотя они хороши, ы-ы-ы. Ну, главное — дорогой автор знает, что я думаю;)
Впервые со времён «Школы в Кармартене» в число вот прям л у ч ш е г о за год попал ~условный~ фанфик.
Я прочла скучную прикладную книгу, которая оказалась опорой в сложный форс-мажорный момент: вот буквально сказала мне голосом Шелдона Купера «Ну-ну, ну-ну» и многое прояснила. Разве только не предложила горячего напитка)
А ещё: мне совсем не понравилась одна там книга, зато оч понравился пост, который я сама про неё написала; и (как выяснилось по итогу) очень впечатлила другая, которая, вроде бы, и понравиться-то должна не была.
Ну а дальше будет чуть подробнее об этом и немногом другом. Постараюсь успеть до следующего стихотворения, сиречь до понедельника🖤
Если брать только к н и г и, прочитанные целиком, не фиксируя отдельные главы, части и научные статьи (а также прекрасные и умные каналы в телеге), к которым я припадала всё-таки с завидной регулярностью, я прочла раза в три меньше обычного. Пятьдесят книг, считая даже ту, что про заморозку котлет. Такой уж был год, да.
Впрочем, я традиционно рассказываю в подобных итогах не про весь свой список, а только про некоторые — самые-самые — его пункты, так что и сейчас мне есть что предъявить. К тому же, глядя на получившуюся подборку, я начинаю подозревать, что по сравнению с прошлыми изобильными годами я, прочитав меньше всего вообще, прочитала куда меньше дурацких книг и куда больше хороших — в процентном соотношении. Стоит задуматься, наверное)
В прошедшем книжном году были и другие нетипичности, кроме (не)освоенных объёмов.
Я прослушала аж пять аудио-книг, хотя обычно не слушаю их вообще.
Я прочитала две книги, которые ещё не вышли в свет, но я очень надеюсь, что вот-вот, вот-вот. И поэтому я не могу пока ничего здесь о них написать, хотя они хороши, ы-ы-ы. Ну, главное — дорогой автор знает, что я думаю;)
Впервые со времён «Школы в Кармартене» в число вот прям л у ч ш е г о за год попал ~условный~ фанфик.
Я прочла скучную прикладную книгу, которая оказалась опорой в сложный форс-мажорный момент: вот буквально сказала мне голосом Шелдона Купера «Ну-ну, ну-ну» и многое прояснила. Разве только не предложила горячего напитка)
А ещё: мне совсем не понравилась одна там книга, зато оч понравился пост, который я сама про неё написала; и (как выяснилось по итогу) очень впечатлила другая, которая, вроде бы, и понравиться-то должна не была.
Ну а дальше будет чуть подробнее об этом и немногом другом. Постараюсь успеть до следующего стихотворения, сиречь до понедельника
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Вот и мои книжные итоги 2024 (в феврале, да)
В этот раз, как и в прошлом году, я снова не стану рассказывать в итогах о совсем никчемушных книгах (какие-то приберегу для кракена, но бóльшую часть просто выброшу из головы), а сосредоточусь на тех, что меня всё-таки порадовали (ну, или хотя бы успокоили:)
Из потенциальных роскошеств, чтение которых я вознамерилась больше не откладывать, в 2024 я прочла только одно, буквально прямо под ёлкой, в первых числах января — это был «снарк снарк» Эдуарда Веркина, и этот двухтомник, разумеется, попал в число особенно прекрасных книг года (ну, я вообще Веркина фанат).
Перечитала я три книги:
Вернер Хамахер “Minima Philologica”
Roger Zelazny “A Night in the Lonesome October”
Мне наконец удался фокус с последовательным чтением по главе в день в течение всего октября. Это было занятно, но в следующий раз перечитывать снова буду залпом, как обычно. Очень люблю эту маленькую и будто бы незатейливую книжку, которая на самом деле куда сложнее, глубже и психологичнее, чем может показаться по её началу, когда читатель впервые сталкивается с говорящим псом и чудищем в шкафу. Ну и конечно, Желязны не был бы самим собой, если б даже в самайновую сказочку не вплёл немного философии и слегка упоротых трипов, которые смотрятся там абсолютно органично.
Сага о Ньяле
Вот как всегда: открываешь книгу «только спросить»™, а сама читаешь её всю целиком. Спрашивать я собиралась про Гуннара с Конца Склона, потому как обещала о нём рассказать и хотела кое-что уточнить, но ситуация в итоге сложилась немного дурацко.
Впрочем, Гуннар был мудр и обычно «так спокоен, что его держал всего один человек»(с), поэтому надеюсь, он не обидится, если я расскажу о нём уже в 2025. Вот например, я читала Магнасона, тоже, кстати, исландца, в 2023 и весь прошлый год грозилась о нём написать, и вот написала же, ну и штош, что год спустя, в декабре.
Про «Сагу о Ньяле»говорить, наверное, не имеет смысла. О том, какая она значительная и важная в рамках истории литературы, написано во всяких там -педиях, а получить от неё удовольствие и, может быть, даже повеселиться не заставят никакие маст-рид-списки. Тут уж или любишь такое (моя остановочка), или нет. Я, конечно, всем и всегда советую прильнуть к тому или иному ~древнему~, pardon my French, литературному памятнику, чтобы выяснить хотя бы, заходит оно вообще или нет (и при случае насладиться), но я уже травмирована ведением канала «Видят фигу» и думаю теперь, что лучше просто не читать то, к чему совсем не лежит сердце, даже если это признано мегакрутым. А Сага о Ньяле — мегакрутая, о да, и если вы её полюбите — это навсегда)
В этот раз, как и в прошлом году, я снова не стану рассказывать в итогах о совсем никчемушных книгах (какие-то приберегу для кракена, но бóльшую часть просто выброшу из головы), а сосредоточусь на тех, что меня всё-таки порадовали (ну, или хотя бы успокоили:)
Из потенциальных роскошеств, чтение которых я вознамерилась больше не откладывать, в 2024 я прочла только одно, буквально прямо под ёлкой, в первых числах января — это был «снарк снарк» Эдуарда Веркина, и этот двухтомник, разумеется, попал в число особенно прекрасных книг года (ну, я вообще Веркина фанат).
Перечитала я три книги:
Вернер Хамахер “Minima Philologica”
Roger Zelazny “A Night in the Lonesome October”
Мне наконец удался фокус с последовательным чтением по главе в день в течение всего октября. Это было занятно, но в следующий раз перечитывать снова буду залпом, как обычно. Очень люблю эту маленькую и будто бы незатейливую книжку, которая на самом деле куда сложнее, глубже и психологичнее, чем может показаться по её началу, когда читатель впервые сталкивается с говорящим псом и чудищем в шкафу. Ну и конечно, Желязны не был бы самим собой, если б даже в самайновую сказочку не вплёл немного философии и слегка упоротых трипов, которые смотрятся там абсолютно органично.
Сага о Ньяле
Вот как всегда: открываешь книгу «только спросить»™, а сама читаешь её всю целиком. Спрашивать я собиралась про Гуннара с Конца Склона, потому как обещала о нём рассказать и хотела кое-что уточнить, но ситуация в итоге сложилась немного дурацко.
Впрочем, Гуннар был мудр и обычно «так спокоен, что его держал всего один человек»(с), поэтому надеюсь, он не обидится, если я расскажу о нём уже в 2025. Вот например, я читала Магнасона, тоже, кстати, исландца, в 2023 и весь прошлый год грозилась о нём написать, и вот написала же, ну и штош, что год спустя, в декабре.
Про «Сагу о Ньяле»говорить, наверное, не имеет смысла. О том, какая она значительная и важная в рамках истории литературы, написано во всяких там -педиях, а получить от неё удовольствие и, может быть, даже повеселиться не заставят никакие маст-рид-списки. Тут уж или любишь такое (моя остановочка), или нет. Я, конечно, всем и всегда советую прильнуть к тому или иному ~древнему~, pardon my French, литературному памятнику, чтобы выяснить хотя бы, заходит оно вообще или нет (и при случае насладиться), но я уже травмирована ведением канала «Видят фигу» и думаю теперь, что лучше просто не читать то, к чему совсем не лежит сердце, даже если это признано мегакрутым. А Сага о Ньяле — мегакрутая, о да, и если вы её полюбите — это навсегда)
А вот книжки, которые помогли мне остаться в 2024 спокойной, почти как Гуннар.
Накамура Цунэко, Окуда Хироми «Спокойное сердце»
Я не любитель селф-хелп литературы, хотя в первом декрете прочитала её довольно много в надежде стать — самой смешно сейчас — организованней, эффективней и да — спокойней (а надо было всего лишь выспаться и доделать ремонт). Но вот эта книжка-малышка оказалась весьма приятной и правда успокоительной.
90-летняя японская бабуля говорит, вроде бы, об очевидных — тривиальных! — вещах: не загоняйтесь попусту, не бегите за чужими/социально одобряемыми мечтами, поспешайте медленно, цените уже достигнутое, не забывайте о себе, средний результат — тоже результат, ошибаться — нормально, такое вот что-то (где мы только этих советов не встречали!), но формулирует она концентрированно, убедительно и при том очень доброжелательно, делясь попутно историей своей непростой, но хорошей, в общем-то, жизни.
Кроме того, автор — врач-психиатр, и её книга словно выдаёт тебе индульгенцию жить и поступать именно так, как ты, собссно, и живёшь уже: теперь твоё условное здравомыслие подтверждено и одобрено специалистом по головушке, а тебя по этой самой головушке будто бы ещё и погладили, пока ты всё это читал.
«Сахарный человек»
Эту книжку хорошо бы сразу выдавать людям, которым только что поставили диагноз «диабет I типа», а также их родителям/супругам/детям — тем, кто будет с ними рядом на этом новом пути, и даже, возможно, прежде всего, именно им (по своему опыту сужу): потому что с пациентом так или иначе разговаривает врач, есть «школы диабета», а близкие часто оказываются в первые дни в вакууме и панике (а в панике чего только не нагуглишь).
Эта методичка (в твёрдом переплетё, что хорошо) составлена авторами проекта «Правило 15». Без страшилок, сюсюканий и ложных надежд — просто, понятно и коротко они рассказывают, что происходит с организмом, как ему теперь помогать, к каким врачами теперь ходить и за чем следить, а самое главное, как жить эту жизнь по-прежнему хорошо и максимально здорово.
Я сначала не собиралась об этой книге писать (у меня тут обычно другое чтение всё-таки), но потом подумала, а вдруг кому-то она сэкономит нервы и вообще поможет? Хотя я, конечно, желаю, чтобы никому из вас и ваших родных она не пригодилась никогда🖤
Накамура Цунэко, Окуда Хироми «Спокойное сердце»
Я не любитель селф-хелп литературы, хотя в первом декрете прочитала её довольно много в надежде стать — самой смешно сейчас — организованней, эффективней и да — спокойней (а надо было всего лишь выспаться и доделать ремонт). Но вот эта книжка-малышка оказалась весьма приятной и правда успокоительной.
90-летняя японская бабуля говорит, вроде бы, об очевидных — тривиальных! — вещах: не загоняйтесь попусту, не бегите за чужими/социально одобряемыми мечтами, поспешайте медленно, цените уже достигнутое, не забывайте о себе, средний результат — тоже результат, ошибаться — нормально, такое вот что-то (где мы только этих советов не встречали!), но формулирует она концентрированно, убедительно и при том очень доброжелательно, делясь попутно историей своей непростой, но хорошей, в общем-то, жизни.
Кроме того, автор — врач-психиатр, и её книга словно выдаёт тебе индульгенцию жить и поступать именно так, как ты, собссно, и живёшь уже: теперь твоё условное здравомыслие подтверждено и одобрено специалистом по головушке, а тебя по этой самой головушке будто бы ещё и погладили, пока ты всё это читал.
«Сахарный человек»
Эту книжку хорошо бы сразу выдавать людям, которым только что поставили диагноз «диабет I типа», а также их родителям/супругам/детям — тем, кто будет с ними рядом на этом новом пути, и даже, возможно, прежде всего, именно им (по своему опыту сужу): потому что с пациентом так или иначе разговаривает врач, есть «школы диабета», а близкие часто оказываются в первые дни в вакууме и панике (а в панике чего только не нагуглишь).
Эта методичка (в твёрдом переплетё, что хорошо) составлена авторами проекта «Правило 15». Без страшилок, сюсюканий и ложных надежд — просто, понятно и коротко они рассказывают, что происходит с организмом, как ему теперь помогать, к каким врачами теперь ходить и за чем следить, а самое главное, как жить эту жизнь по-прежнему хорошо и максимально здорово.
Я сначала не собиралась об этой книге писать (у меня тут обычно другое чтение всё-таки), но потом подумала, а вдруг кому-то она сэкономит нервы и вообще поможет? Хотя я, конечно, желаю, чтобы никому из вас и ваших родных она не пригодилась никогда
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Юлия Горноскуль «Пространство крови»
Странным образом книга, которая мне показалась неплохой, но не вот чтобы прямо ах, заставила меня возвращаться к ней в мыслях весь год.
Это сборник рассказов, объединённых всё-таки общей идеей — она в заголовке. Это пространство памяти, прошлого, истории земли (местности!) и людей, что на ней жили когда-то и живут теперь — пространство идентичности, если хотите.
Хорошо и ладно, пусть и не без некоторой романтической экзальтации, написанные филологом (sic!) тексты. Местами страшные, местами трогательные, местами спорные (никак не могу, например, разделить приязнь автора к «Железной гвардии»), местами завораживающие или ироничные, но все они — согласны мы с ними или нет — ж и в ы е.
Возможно, именно поэтому о некоторых из них я вспоминала весь год — не прицельно, а так, внезапно, вдруг, нипочему, и снова проживала те ощущения, что испытала при чтении. Назвала бы голосом крови, но у меня там небольшой хор, так что это магия, не иначе.
Ричи Достян «Два человека»
Очень сильно впечатление на меня произвела в своё время повесть Достян «Тревога», и вот я добралась до ещё одной её вещи (их у неё не так-то много, увы).
Формально это детское произведение, но по факту это не так, конечно, это большая литература про людей и для людей (неважно, сколько им лет) Мне порой кажется, что Достян будто бы опередила своё время: писала о том и так, как не всякий сможет сейчас, и уж тем более она не соответствует тем странным клишированным представлениям о советской литературе, которые любят на эту литературу навешивать (разные были авторы, разные книги).
«Два человека» — щемящий рассказ ребёнке и взрослом (хотя какой взрослый — 25 лет), что стали опорой друг для друга, не нарочитой, естественной. Мальчик потерял маму и переехал из Москвы в деревню к ограниченной, не любящей его бабке; парень — речник, не представляющий жизни без Волги, ослеп в результате несчастного случая — с такими-то вводными могла бы выйти чернушная гниль про то, как страшно жить (в России особенно), но это, по счастью, не выпускница школы «креативного врайтинга»™, а Ричи Достян — чуткий и талантливый писатель.
Она удивительно хорошо умеет передать детскую оптику, восприятие, и даже никчёмным, неприятным героям дарит возможность проявить хоть проблеск человечности и любви (такой, на какую они способны).
Очень хорошо. Прекрасно. Читайте, пожалуйста, Достян — она забыта совершенно не заслуженно.
↓ ↓ ↓
Странным образом книга, которая мне показалась неплохой, но не вот чтобы прямо ах, заставила меня возвращаться к ней в мыслях весь год.
Это сборник рассказов, объединённых всё-таки общей идеей — она в заголовке. Это пространство памяти, прошлого, истории земли (местности!) и людей, что на ней жили когда-то и живут теперь — пространство идентичности, если хотите.
Хорошо и ладно, пусть и не без некоторой романтической экзальтации, написанные филологом (sic!) тексты. Местами страшные, местами трогательные, местами спорные (никак не могу, например, разделить приязнь автора к «Железной гвардии»), местами завораживающие или ироничные, но все они — согласны мы с ними или нет — ж и в ы е.
Возможно, именно поэтому о некоторых из них я вспоминала весь год — не прицельно, а так, внезапно, вдруг, нипочему, и снова проживала те ощущения, что испытала при чтении. Назвала бы голосом крови, но у меня там небольшой хор, так что это магия, не иначе.
Ричи Достян «Два человека»
Очень сильно впечатление на меня произвела в своё время повесть Достян «Тревога», и вот я добралась до ещё одной её вещи (их у неё не так-то много, увы).
Формально это детское произведение, но по факту это не так, конечно, это большая литература про людей и для людей (неважно, сколько им лет) Мне порой кажется, что Достян будто бы опередила своё время: писала о том и так, как не всякий сможет сейчас, и уж тем более она не соответствует тем странным клишированным представлениям о советской литературе, которые любят на эту литературу навешивать (разные были авторы, разные книги).
«Два человека» — щемящий рассказ ребёнке и взрослом (хотя какой взрослый — 25 лет), что стали опорой друг для друга, не нарочитой, естественной. Мальчик потерял маму и переехал из Москвы в деревню к ограниченной, не любящей его бабке; парень — речник, не представляющий жизни без Волги, ослеп в результате несчастного случая — с такими-то вводными могла бы выйти чернушная гниль про то, как страшно жить (в России особенно), но это, по счастью, не выпускница школы «креативного врайтинга»™, а Ричи Достян — чуткий и талантливый писатель.
Она удивительно хорошо умеет передать детскую оптику, восприятие, и даже никчёмным, неприятным героям дарит возможность проявить хоть проблеск человечности и любви (такой, на какую они способны).
Очень хорошо. Прекрасно. Читайте, пожалуйста, Достян — она забыта совершенно не заслуженно.
↓ ↓ ↓
Я не забыла, что сегодня понедельник, но поскольку вчера и сегодня здесь и так много букв, будет такое вот маленькое стихотворение — о чтении, разумеется:
Наконец-то
Я новую книгу купил.
Читал, читал
Далеко за полночь...
Эту радость трудно забыть!
Исикава Такубоку
{перевод с японского
Веры Марковой}
#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам
Наконец-то
Я новую книгу купил.
Читал, читал
Далеко за полночь...
Эту радость трудно забыть!
Исикава Такубоку
{перевод с японского
Веры Марковой}
#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам
«Я больше читаю поэтов, чем прозаиков. Поэзия для меня столь же естественна, сколь и проза. Параллельно с работой над прозой я всегда писал и пишу стихи — в стол, для себя. Нет, я не стыжусь, что пишу их. Просто считаю, что поэзия — это нечто сокровенное, ну почти как любовный акт, к чему другим знать о нём…
Игра продолжается — приходило и отчаянье, и желание выбросить всё в корзину, где скопилось уже великое множество невоплощённых замыслов, но иногда вдруг врывалась и радость: когда, перечитав стихотворение, я хотел погладить его, словно кошку, чья шерсть — наэлектризована»
Хулио Кортасар
#котэнт
Игра продолжается — приходило и отчаянье, и желание выбросить всё в корзину, где скопилось уже великое множество невоплощённых замыслов, но иногда вдруг врывалась и радость: когда, перечитав стихотворение, я хотел погладить его, словно кошку, чья шерсть — наэлектризована»
Хулио Кортасар
#котэнт
Читать следует с вопросительной интонацией
Ты видел
ты истинно видел
снег звёзды шершавые руки ветра
Ты трогал
ты подлинно трогал
хлеб чашку волосы женщины которую ты любил
Ты жизнь ощущал
словно удар в лицо
словно мгновенье паденье бегство
Ты знал
каждой порой кожи ты знал
вот глаза твои руки твои сердце твоё
необходимо от них отказаться
необходимо выплакать их
необходимо придумать их заново
Хулио Кортасар
{перевод с испанского
Виктора Андреева}
#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам
Ты видел
ты истинно видел
снег звёзды шершавые руки ветра
Ты трогал
ты подлинно трогал
хлеб чашку волосы женщины которую ты любил
Ты жизнь ощущал
словно удар в лицо
словно мгновенье паденье бегство
Ты знал
каждой порой кожи ты знал
вот глаза твои руки твои сердце твоё
необходимо от них отказаться
необходимо выплакать их
необходимо придумать их заново
Хулио Кортасар
{перевод с испанского
Виктора Андреева}
#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам
Forwarded from Штаны Капитана Рейнольдса
«Нельзя было глядеть без участия на их взаимную любовь. Они никогда не говорили друг другу ты, но всегда вы; вы, Афанасий Иванович; вы, Пульхерия Ивановна. «Это вы продавили стул, Афанасий Иванович?» — «Ничего, не сердитесь, Пульхерия Ивановна: это я».
«Старосветские помещики» для меня — один из самых пронзительных текстов о любви.
«Старосветские помещики» для меня — один из самых пронзительных текстов о любви.
Песенка
Сердце есть пламя
Есть время для страсти
Есть время для смерти
Сердце есть пламя
Всему своё время
Звезде незримой
Необходимо
Сердце и пламя
Расцвёл красный цвет
Былое за тьмою
Есть солнце и свет
Есть сердце и пламя
Есть время для страсти
Есть время для смерти
Однако вовеки
Сердце есть пламя
Вашингтон Дельгадо
{перевод с испанского
Леонида Цывьяна}
#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам
Сердце есть пламя
Есть время для страсти
Есть время для смерти
Сердце есть пламя
Всему своё время
Звезде незримой
Необходимо
Сердце и пламя
Расцвёл красный цвет
Былое за тьмою
Есть солнце и свет
Есть сердце и пламя
Есть время для страсти
Есть время для смерти
Однако вовеки
Сердце есть пламя
Вашингтон Дельгадо
{перевод с испанского
Леонида Цывьяна}
#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам
Какая-то неделя выдалась дурацковатая: много было дел и соплей, и мы с семейством схватили злокозненный вирус, планы менялись, передвигались и отваливались, и вот среди этой суеты я обнаруживаю, что завтра снова понедельник, а значит, чтоб Штаны не превратились в тетрадку со стихами, нужно запостить хотя бы #котэнт
Сегодня дежурные по рубрике — Сартр и его кот, которого, как говорят, звали Ничто.
Rien, Nichts, Nihil — примерное содержание канала на этой неделе.
Сегодня дежурные по рубрике — Сартр и его кот, которого, как говорят, звали Ничто.
Rien, Nichts, Nihil — примерное содержание канала на этой неделе.
Гласные
ангел гас
глас ныл
гнал сны
лес наг
снег ал
не англ
не галл
гены снега
нега сна
Кристиан Бёк
{перевод с английского
Марины Бородицкой}
#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам
ангел гас
глас ныл
гнал сны
лес наг
снег ал
не англ
не галл
гены снега
нега сна
Кристиан Бёк
{перевод с английского
Марины Бородицкой}
#ПоПоПо
#поэзия_по_понедельникам