СВО – это проект родом из “нулевых”. Из него прямо-таки прет самонадеянность только что сформировавшегося класса политических рантье, паразитирующих на кажущейся неистощимой маслянистой (нефтегазовой) ренте. Поэтому он полон веры в то, что «деньги решают все».
Сколько раз в самом начале путинского правления я слышал этот сакраментальный клич путинских индейцев: «Зальем деньгами!» Монетизация льгот? – Зальем деньгами! Повышение пенсионного возраста? – Зальем деньгами! Протесты городской образованщины? – Зальем деньгами! СВО – это всего лишь обыкновенная война, которую залили деньгами.
Однако сегодня, на рубеже двух с половиной лет войны, постепенно приходит осознание того, что война – это не про деньги. Пока это происходит очень медленно. Но с каждым Курском, Саратовым и Ростовом, с каждым «прилетом» и «заходом» оно проникает внутрь сознания как яд. То, что начиналось с денег на крови, заканчивается кровавыми деньгами.
В отличие от денег на крови, кровавые деньги перестают утешать. Мы видим, как галопирует инфляция жизни и как государству приходится выплачивать смерти все более высокий гонорар. Критическим будет момент, когда деньги вообще перестанут играть в этих расчетах жизни со смертью существенную роль. В этот самый момент для России начнется настоящая война, и тогда все станет иначе.
СВО – это проект родом из “нулевых”. Из него прямо-таки прет самонадеянность только что сформировавшегося класса политических рантье, паразитирующих на кажущейся неистощимой маслянистой (нефтегазовой) ренте. Поэтому он полон веры в то, что «деньги решают все».
Сколько раз в самом начале путинского правления я слышал этот сакраментальный клич путинских индейцев: «Зальем деньгами!» Монетизация льгот? – Зальем деньгами! Повышение пенсионного возраста? – Зальем деньгами! Протесты городской образованщины? – Зальем деньгами! СВО – это всего лишь обыкновенная война, которую залили деньгами.
Однако сегодня, на рубеже двух с половиной лет войны, постепенно приходит осознание того, что война – это не про деньги. Пока это происходит очень медленно. Но с каждым Курском, Саратовым и Ростовом, с каждым «прилетом» и «заходом» оно проникает внутрь сознания как яд. То, что начиналось с денег на крови, заканчивается кровавыми деньгами.
В отличие от денег на крови, кровавые деньги перестают утешать. Мы видим, как галопирует инфляция жизни и как государству приходится выплачивать смерти все более высокий гонорар. Критическим будет момент, когда деньги вообще перестанут играть в этих расчетах жизни со смертью существенную роль. В этот самый момент для России начнется настоящая война, и тогда все станет иначе.
BY Vladimir Pastukhov
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The regulator said it has been undertaking several campaigns to educate the investors to be vigilant while taking investment decisions based on stock tips. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. One thing that Telegram now offers to all users is the ability to “disappear” messages or set remote deletion deadlines. That enables users to have much more control over how long people can access what you’re sending them. Given that Russian law enforcement officials are reportedly (via Insider) stopping people in the street and demanding to read their text messages, this could be vital to protect individuals from reprisals. And while money initially moved into stocks in the morning, capital moved out of safe-haven assets. The price of the 10-year Treasury note fell Friday, sending its yield up to 2% from a March closing low of 1.73%.
from us
