Нам бы Быкова перебыковать. «Лихие» — конечно, здоровский сериал про культовый русский мрачняк, но «Аутсорс» уделывает его играючи двумя ударами: первая серия — по голове, вторая — по крышке гроба. У режиссера Душана Глигорова («Хрустальный», «Трасса») врожденный талант изображать бытовую сторону пляски смерти. Цельное некрополотно, циничное и одуревшее, как «Песни Мальдорора».

И раз уж формально главного героя этой трагедии играет Иван Янковский, никак не обойтись без сравнения с «Преступлением и наказанием» Владимира Мирзоева. Сумасшедший студентик Родион и взвешенный, преисполнившийся свой стремной правды надзиратель Константин — две стороны одного персонажа, исследователя морального пограничья. Один вызывает если не симпатию, то здоровый интерес к своей философии. Другой — просто навязчивый шиз с топором.

Достоевского, как ни странно, больше в «Аутсорсе», предлагающем взглянуть на мир, где туристические виды Камчатки мутировали в Хельхейм, ковры на стенах вызывают не ностальгический уют, а бэд-трип. И даже вроде бы житейская зарисовка нарезки салатов для праздника вызывает боль похлеще печеночной колики. «Да, смерть!» — кричат скелеты, конвульсируя под «Мышку» Михаила Круга.

У Пушкина как киногероя есть одна неприятная и даже трагическая черта — он никогда не субъектен.

Все фильмы, в которых он тем или иным образом замешан, рассматривают поэта как резонера эпохи. Поэтому, например, «Юность поэта» 1937 года розлива была драмой про угнетение крестьян. А «Поэт и царь» — иллюстрацией советской матрицы, что все беды происходят от деспóтов. «Пушкин. Последняя дуэль» — да-да, тот самый с Безруковым — так и вовсе обвинил в гибели Солнца русской поэзии иностранных агентов, плетущих интриги с одобрения столичной тусовочки.

«Пророк» с Юрой Борисовым в главной роли — первая попытка не поднимать Пушкина на знамя идеологии, а прямо вот реально поговорить о нем с точки зрения биографии звезды своего времени. Получилось смело, почти как мюзикл «Иисус Христос — суперзвезда». Написал об этом, сижу довольный.

У старой присказки про Афганистан как «советский Вьетнам» есть ощутимое культурное последствие. Обе эти войны оставили после себя не бравурное военное кино о героизме и правильных флагах, а ремарковскую интонацию: «Здравствуй, мама, я домой пришёл не весь. Вот нога моя, на гвоздь её повесь…»

В этом плане «9 рота» и впрямь похожа на «Цельнометаллическую оболочку» не только экспроприированными Федей Бондарчуком образами, но и обреченностью: мы-то по эту сторону экрана отлично понимаем контекст и бесполезность творящегося трэша. И особенно коробит недосказанность, как будто бы отсутствие эпилога. Каждому «Взводу» нужен свой «Рождённый четвёртого июля», потому что возвращение к мирному существованию порою драматичнее перестрелок.

Взбрело в голову пересмотреть сегодня «Мусульманина» — не о ветеранах-калеках (Владимир Хотиненко на пожалейку не давит), а о культурном переломе, который в той или иной степени пережил каждый возвратившийся «шурави». На видео — должно быть, самая точная и филигранно сделанная метафора ПТСР в российском кино. Где-то на уровне антирекламы чая «Акбар» в балабановской «Войне».

«Ты офицер, ты дзюдоист. Ну не должно быть все так плохо в этой жизни!»

На «Спектре» нежданно-негаданно вышло интервью Евгения Вышенкова в его самом лучшем жанре «Как я перестал бояться и полюбил журналистику». От прочих равных новое видео выделяется особенной интонацией — все же его сделали уже после смерти Андрея Константинова. Поэтому в нем автору «Бандитского Петербурга» посвящена особая роль.

Когда-нибудь по биографиям Вышенкова и Константинова снимут сериал — и это будет то, ради чего будет стоить смотреть НТВ вечером буднего дня.

Недавно содрогнулся от внезапного флешбека. Вспомнил, как много-много лет назад сидел беспечным детенышем у телевизора в ожидании новой серии «Сильвестра и Твити» и случайно увидел рекламу какого-то очень странного фильма.

Спустя годы сюжет уже казался дурным как сонный паралич — там было что-то про археологов, которые откопали во глубине иорданской пустыни странную гробницу. Внутри нашли труп и инструкцию от кинокамеры Sony, на которую неизвестный путешественник во времени запечатлел последние моменты жизни Христа. Что? Да... Страннейшее сочетание христологии «Индианы Джонса», «Доктора Кто» и книжек Дэна Брауна. Уже думал, что привиделось и не может быть такого кино, потому что не может быть никогда.

А оно есть. Оказалось, году эдак в 2003-м крутили немецкий телефильм Das Jesus Video, названный в российской локализации «Таинственная реликвия». Экранизация романа немецкого фантаста Андреаса Эшбаха, в которой все именно так и происходило: гробница, Христос, камера известной марки. Еще и длится это добро приличные три часа, в которых большую часть времени занимают пространные диалоги говорящих голов.

Колоссально скучное кино, несмотря на попытки разнообразить теологическую болтовню перестрелками и беготней от ватиканских спецслужб. Не все детские воспоминания нужно освежать. Удивительный концепт вовсе не гарантирует, что получится интересный фильм. Ну, хотя бы спать теперь буду крепче.

Ну привет. Я снова на «Духе огня» — моем личном фестивале черных лебедей. Первый прикол смотра вы, наверное, уже знаете — неожиданно сменился фильм открытия. Да еще как символично: «Самый ценный груз» замечательного француза Мишеля Хазанавичуса стыдливо спрятали под камуфляжное сукно (многовато фрондерства). Заменили на исключительно безопасный, даже почти советский воспитательный фильм «Капитан четвертого ранга».

Это, конечно, порочно, но тем и интересно. Илья Казанков экранизировал Проханова — кого еще можно поставить на роль режиссера, которому можно доверить сверху спущенный патриотизм? В ожидании этого аттракциона похмеляюсь «Фантомасом» Андре Юнебеля. К нему претензий быть никаких не может.

Голосовал за рижских котов и «Бруталиста»!

Кто «Кортик» и другие пионерские фильмы про хорошие поступки смотрел, того «Капитану четвертого ранга» удивить нечем. Раздразить — тоже.

Дефолтно приличное недорогое кино про разумное-доброе-державное-вечное. Нашему поколению повезло больше — у нас «Кадетство» было. Самый главный вопрос к фильму — в какой безнадеге должны были оказаться орги фестиваля, если именно ему доверили открывать смотр?

Дежурно напомню, что когда-то на «Духе огня» показывали такие забористые штуки как «Аутло». А теперь в международном прокате миленькая, абсолютно зрительская драма из Казахстана «Граждане крыши». Про дружбу бездомного и подростка с аутизмом, который просит называть его «агент Коклинч».

На фестивалях правилом хорошего тона считается показ кино о тяжелейших физических и ментальных страданиях. А «Граждане крыши», напротив, летние и даже почти что праздные. Конвенциональное доброе кино о том, что дружба — это магия.

Два мужика честной судьбы (Даниил Феофанов и Олег Васильков) идут по постапокалиптической Руси: пешком переходят моря, ночуют на газопроводах и охотятся на сусликов. Жрать в этом мире нечего, после эпидемий и войн осталась на всю станицу одна коза. Нужно принести домой хоть какую-то снедь. Вот и идут, незнамо куда.

«Ветер» — это просто что-то с чем-то, русский народный «Шестиструнный самурай» вперемешку с «Маяком». Сергей Члиянц наконец-то снял старый сценарий, писанный Петром Луциком и Алексеем Саморядовым в середине девяностых. Антиутопия о русском конце света в итоге воспринимается как потерянная глава «Окраины». Даже фирменный ресентимент имеется — достается всем, от турков до олигархов и ОБСЕ.

Удивителен и прекрасен, порою страшен кубанский магический реализм.

За что очень люблю «Дух огня» — за матерость молодежной программы. Сюда привозят очень смелые картины о детстве и юношестве, которые хрен где еще увидишь.

Вот и «Нави» — драма с высказыванием о проблемах дремучего традиционализма в Кении. Четырнадцатилетняя девочка хочет получить среднее образование и стать человеком, но у бати на нее совсем другие планы — девочку продают в жены местному богатому мужику, который оценивает будущую жену в восемь верблюдов, пару десятков овец и коз.

Чем-то напоминает «Продукты 24», но с вайбами африканской несправедливости. Вот же всех в зале прибило, когда стало понятно, что это не милая экзотика про кенийских детишек, а мрачняк на основе реальной истории без счастливого конца.