В эту субботу в Листве в Петербурге выступит мой друг, русский националист и прекрасный философ Максим Велецкий.

Я очень рекомендую посетить!

Сначала антивоенные стихи Евтушенко, а затем большой и яркий ответ про русские танки от философа Максима Велецкого.

Обязательно послушайте!

Поздравляю своего друга Максима Велецкого с выпуском третьего тома «Маргиналий»

Кстати, маргиналии -это рисунки и записи на полях книг содержащие комментарии или толкования относительно фрагментов текста.

Забавный факт, как то раз мы обсуждали с Максимом прочитанную книгу и он сказал мне «я такие сложные книги не читаю» , на что я ему ответила «да, ты такие книги пишешь Макс»

Побывал в субботу в питерской «Листве» на лекции философа Максима Велецкого. Как всегда, понравилось. Быстрее закрутились в голове шестерёнки, занимающиеся интеллектуальным действием. Кстати, рекомендую всем интересующимся вопросами философии подписаться на канал Максима «Велецкие тетради» https://www.group-telegram.com/velnotes.com

Наконец-то Максим издал третий выпуск замечательных «Маргиналий»!

Спасибо большое за подарок! Будем читать-с.

Воскресный вечер в питерской «Листве» сильно удивил. Я уже, наверно, раз десять выступал в своей любимой лавке – и всякий раз уходил в прекрасном настроении: организация, реакции и вопросы публики – все всегда было как надо.

Но на этот раз реальность превзошла все ожидания. Полный зал, задорная атмосфера (хуже всего – когда зал притихший, а тут был полный разгуляй), 40 минут ответов на вопросы, комплименты, от которых становилось неловко.

Если говорить об обоих столичных презентациях, то помимо самой Листвы в Мск и СПб хочу от души поблагодарить друзей, коллег, администраторов дружественных каналов за освещение событий (надеюсь, никого не забыл):

Правый курс
Егор Станиславович Холмогоров
Ника Клёцки
Добрые русские люди
Дмитрий Бобров
Савва Федосеев
Русский Новостной
Русский стиль
Вехденская правда

«Маргиналии» в бумаге (комплектом в мягкой обложке) на данный можно купить в «Листвах» или заказать у меня.

Презентационный период закончен – впереди новые тексты и новые книги. Еще 3-4 книги в общем и целом готовы – надо просто найти время довести их до ума (последние 10% в каждой книге – самые запарные). Дать мне это время можете и вы, подписавшись на мой Бусти. К большому сожалению, в последние месяцы я стал там писать редко (патронам – тысячекратное спасибо за то, что остаются), но очень надеюсь, что всякие отвлекающие хлопоты немного схлопнутся, и я вернусь в свой обычный рабочий режим.

Еще раз спасибо всем причастным!

Текст 20 года, не утративший актуальность (разве что сегодня не юбилей красной гниды).

https://www.group-telegram.com/velnotes.com/260

11 мая въ 18:00 у насъ въ гостяхъ будетъ русскій поэтъ Александръ Саньковъ — съ презентаціей исправленнаго и дополненнаго второго изданія «Ботаники Аида».

Александръ Саньковъ – поэтъ, авторъ драматической поэмы «Орфей» (2017) и стихотворной книги «Ботаника Аида» (1-е изд. 2019). Стихи также публиковались въ альманахѣ «Труды по русскому правописанію» и легендарномъ «Опустошителѣ».
Александръ долгое время былъ организаторомъ мѣроприятій и лекцій въ московской Листвѣ.

На встречѣ Александръ прочтетъ не только стихи изъ книги, но и свѣжія неопубликованныя свои стихотворенія.
Всѣ произведенія написаны въ классической орѳографіи русскаго языка.


Вход за пожертвования
РЕГИСТРАЦИЯ

Правила посещения наших мероприятий:
Вход строго по регистрации с реальными ФИО, возможна паспортная проверка, личные вещи осмотрит наш охранник, средства самообороны останутся на пункте охраны.

Начал публиковать на «Бусти» «Философию дискретности» – сочинение, в основу которого положен курс лекций, прочитанных в прошлом году. Пока выложил первые 3 главы общим объемом в 50 тысяч знаков.

Ниже – выдержки из авторского предисловия:

«<...> Посмотреть на мир, истину, человека, общество, историю, политику без предвосхищения их единства – эту задачу я и поставил перед собой. В результате получился комплекс идей, названный мной философией дискретности. Последним термином время от времени пользовались отдельные философы для описания некоторых частных проблем, но моей целью стало завершение его онтологизации и последовательное применение ко всем сферам сущего. Результаты – в нижеследующем сочинении.

Можно ли при этом сказать, что тезисами о расщепленности сущего я "мщу" монизму за прошлые иллюзии? Нет. Мне вообще чужды всякие крайности – как в утверждении, так и в отрицании. Делать идею дискретности базовым онтологическим принципом, тем самым доводя ее до абсурда, было бы ничем иным как "монизмом наоборот". Подобное стало бы упрощением реальности – тем самым пороком, которым страдали масштабные философские системы прошлого.

Так что я хочу предостеречь интерпретаторов настоящего и будущего времени от суждений об этой книге лишь по ее названию. "Велецкий учит (учил) тому, что в мире и в человеке нет никакого единства, а есть лишь множественность обособленных элементов" – подобные формулировки, характерные для историков философии, будут ничем иным как клеветой. Во-первых, я ничему не учу – учат теологи, а я (уже) не теолог. Во-вторых, я не преувеличиваю множественность сущего – равно как не преувеличиваю его единство. В этом скептическом воздержании от категоричных утверждений и состоит главная особенность философии дискретности. В этом ее адогматизм».

«2

Философские системы (равно как и их отрицание) нередко являются игрой ума – философы хотят поколебать авторитет предшественников и впечатлить современников и потомков. Поэтому ищут незанятую нишу. Учитывая то, что история философия в основе своей представляет собой именно борьбу систем, у читателя может возникнуть закономерный вопрос: не является ли философия дискретности и критика монистической философии спекулятивным спором ради спора, то есть следствием желания автора зайти в философию с черного входа? В конце концов, нам не дано узнать, как на самом деле устроено сущее, а потому любые общие построения столь же безответственны, сколь и безопасны для их творцов. Так, может быть, дискретизм – это очередной (характерный для многих философов далекого и недавнего прошлого) жонгляж понятиями и демонстрация интеллектуализма?

Нет. Как было сказано выше, я пришел к выводу о дискретности существующего вполне "честно" – и сейчас несколько конкретизирую этот момент. У меня имеются убеждения (и вкусы) в отношении природы, человека, политики, морали и искусства. Так вот: я не вижу между ними никакой связи. В отношении "физики" (в широком смысле слова – как совокупности естественных наук) я физикалист: я убежден в отсутствии бога, промысла или чего-либо сверхъестественного. В отношении природы человека я (плюс-минус) дуалист – я убежден, что человеческий разум свободен и метафизичен (не полностью подчинен причинно-следственным связям). По политическим убеждениям я русский националист демократического толка, сторонник рыночной экономики и светского гуманизма. В отношении интеллектуальных "объектов" я вполне себе космополит – античную философию я никогда не променяю на русскую, равно как и западное кино – на отечественное. По складу характера я эвдемонист эпикурейского толка, а по этическим взглядам – приверженец аристотелевской калокагатии – идеи совершенного человека, сочетающего внешние блага, внутренние совершенства и служащего общей пользе. Также я уверен, что главным методом постижения истины является индуктивное опытное познание – здесь я сугубый эмпирик. В сфере эстетики люблю мистику, иррационализм, "искусство ради искусства", абсурдизм, языковые игры и т.д.

Что объединяет все эти "предпочтения"? Политический национализм и интеллектуальный космополитизм, "научный" эмпиризм и "художественный" иррационализм, "онтологический" физикализм и антропологический дуализм? Абсолютно ничего. Можно ли привести все это в систему, можно ли согласовать между собой указанные взгляды? Без лукавства и насилия над здравым смыслом – нельзя.

Разумеется, отсюда еще нельзя сделать вывод о том, что раз я таков, значит и мир таков. Речь о другом: мне не нужно делать над собой усилий, чтобы увидеть дискретность различных сфер мироздания и сделать обобщающее умозаключение о внесистемности оного. В любом случае, никакой пристрастности (даже, например, желания соригинальничать) в моей позиции нет – ниже я буду рассуждать sine ira et studio и сторониться какой бы то ни было тенденциозности <...>».

ОТОЗВАНЕЦ
(эпическая песнь)

Народ меня не ждал –
весь город как убит,
тут не куют металл,
не продают ликвид,
в календаре – среда,
но только лишь вода
колышется от ветра,
спокойствия чужда.

Подобием засад –
сплошная тишина,
и даже где детсад –
не слышно ни рожна.
Покинутый уезд –
нет небезлюдных мест,
и там, где самый центр,
и от него окрест.

Жара, но где конде́й –
не каплет конденсат.
Как будто бы злодей
(какой-нибудь де Сад),
устроив тут содом,
перетряхнул вверх дном
и всех, и всё, и после
пожрал их поедо́м.

Раздолье для воров,
для гонщиков – раскат,
для оборванцев – кров,
но в целом – суррогат,
ведь для таких утех
ни тех, ни тех, ни тех,
или иных (четвертых)
нету как на смех.

Ужели я зазря
досюдова добрёл?
А ведь – едва заря,
и будто бы орёл
летел уже досель,
как блудная мамзель –
за юным любодеем
в какой-нибудь Марсель.

Зачем же был мне зов –
сюда лететь стремглав?
Здесь нету голосов,
здесь тишины анклав.
Помилуй, Отче, мя!
Ответствуй, не томя,
зачем внушил мне, будто
здесь жизнь кишит кишмя?

Я ж проникал везде,
как будто новый штамм –
Ты ж за собой в хвосте
меня – по всем местам!
Небесный мой царёк,
скажу тебе упрёк:
ты скрыл, по ходу, факты,
что нынче – Рагнарёк!

Скажи же мне, come on
(спустись в горящий куст) –
ликует Ариман?
Повержен им Ормузд?
На всей Земле теперь
тирански правит Зверь?
Иль вслед за Геркулесом
В Аид открылась дверь?

А может быть, Шеол...
Но тут мне – глас с небес:
«Да ты с ума сошёл –
горланишь как балбес!
Чего, муа пардон,
заладил как долдон?
Конец еще не близок,
далек Армагеддон.

Оставь и гнев, и злость,
и ненависть, и раж!
Ты здесь – недавний гость:
исследуй антураж.
Не узок пьедестал? –
Как в древности Тантал
теперь ты стал надменен,
а раньше не роптал.

Ты помнил мой посул,
ты помнил мой посыл,
когда ходил в Мосул,
когда ходил в Кызыл,
когда в часы грозы
ты плыл через Янцзы,
когда лечил холерных
Укусами гюрзы.

Когда тебе мурза
(страшней, чем та гюрза)
по-скотски врал в глаза
и портил тормоза,
и ты по скатам крыш
в слезах от старых грыж,
спасался от погони,
похеря наш барыш.

Когда из града N,
как бравый флибустьер,
имея лишь Шенген,
попал в КНДР,
где вел себя наглей
военных патрулей,
в конце сего круиза
взойдя на мавзолей.

Когда своей рукой
производил заброс
тебя я в мир другой –
на Стену в Вестерос...
И все ж вернул сюда ж,
(хотя бы и в блиндаж,
с собою дав винтовку
и полный патронташ).

А помнишь ты, подлец
(или забыл как миф)
пелопоннесский лес,
где ты брюхатил нимф?
А помнишь – в раз другой
ты с мавкою нагой
смотрел, как василиска
рвал на́ части стригой?

Ты мороком объят?
Иль нравом стал бугрист?
Забыл отель Hyatt?
Забыл про "Интурист"
(где рьяно и срамно
в келейном казино
ты с тела той рыжухи
пил граппу и вино)?

Что здесь не по тебе?
Что ходишь посмурнев?
Чего за "бе-бе-бе"?
Откуда этот гнев?
Моей рукой согрет,
ты был анахорет,
подвижник и отважник.
Давай без оперетт!

И ладно б ты, скрипя,
пешком сюда доше́д –
Так нет: я для тебя
оформил бизнес-джет.
Заканчивай каприз,
не стой как кипарис,
здесь есть чего приметить –
внимательно всмотрись».

Так молвил мой Патрон,
зело меня смутя.
Единоцельный Он,
а я – Его культя.
Бурля как кипяток,
забылся я чуток.
Меня Он уработал,
как пуделя бульдог.

(окончание следует)

(окончание)

И вот – по авеню,
как грек среди олив,
какой-то парвеню
шагает, горделив.
(Вокруг жилой массив)
степенен и красив,
он влаственно ступает,
уже меня взбесив.

И вдруг из всех щелей,
как вор из темноты,
как ангел на елей
и как на скотч глисты
козлами в огород
полез честной народ
к красавцу с намере́ньем
Вкусить его щедрот.

Из окон и витрин,
из люков и с дере́в
текла как маргарин,
прошедший подогрев,
нежна как скорлупа,
взбухая как крупа,
пренебрегая мною,
безбрежная толпа.

Несутся старики,
блаженны и бодры,
несут штурмовики
воздушные шары,
косматы без бритья,
священники вождя
приветствуют, кадило
над головой крутя.

Пронырливый как плющ,
любитель полумер,
в руках от града ключ
несет пухлявый мэр,
а главный депутат,
всегда слегка поддат,
вручает самозванцу
на царствие мандат.

Но я себе вопрос,
а кто тут самозван,
задал, ведь рос и рос
стихийный караван.
Печалью обуян,
потухши как кальян,
я понимал, что нужен
здесь как козе баян.

Движению – привет:
большой затор на въезд,
как будто целый свет
сюда сорвался с мест.
Набухший как пульпит,
аэропорт забит:
туристы с рейсов сходят
как спутники с орбит.

Вдруг голос (дубль два) –
мой Высший Духовник:
«Ну что? Comment ça va?
Чего, браток, поник?
Саднит, небось, в груди?
Обиделся, поди?
Ты прям душой нежнее
столичных травести.

Ты видишь, как легко
утратить мой фавор?
Вчера ты – о-го-го,
а нынче – приговор
я выношу такой:
ты – для меня изгой.
И хоть я не считаю
тебя плохим слугой,

ты душный персонаж:
всё время негатив,
и вот решился наш
уютный коллектив
тебя предать плетям,
потом прогнать к чертям
(ну, плети отменил я –
не быть таким страстям)».

И всё – привет-пока...
Ну что за шапито...
Я больше не слуга,
я во-об-ще никто.
Закончилась лафа,
Закончилась лихва.
Как жить? Ведь мне всего-то
каких-то двадцать два.

...Я брел, но чуял вслед
слегка глумливый взгляд,
холодный как стилет,
хмельной как дистиллят:
то новый фаворит,
светясь как фосфорит,
мой тихий сход со сцены
задорно лицезрит.

Что ж, влейся в общий хор!
Насыть собой народ!
Но помни: очень скор
судьбы коловорот –
небесный коллектив,
(капризен и строптив,
и чужд, увы, смягченью)
содеет рецидив:

подвергшись отлученью
и горечь проглотив,
ты, к своему смущенью,
как я, толпы теченью
вдруг станешь супротив.

Сие имей ввиду
и время не транжирь.
А я уже бреду
в неведомую ширь.
В какой бы дикий лес
случайно я не влез
меня спасёт кручина
(и спутник GPS).

Редко публикую в «Тетрадях» тексты из офтоповой рубрики «Белый шум», периодически выходящей с начала моего перехода на Бусти. Но заметок в ней уже накопилось на целую книгу, а потому буду чаще кидать сюда визитки новых и старых постов.

Сейчас имеется триста с лишним текстиков объемом от нескольких строк до нескольких страниц – так что, думаю, книгу «Белые шумы» я закончу раньше остальных (о чем непременно сообщу).
--

«Обманчивое кино

Первое впечатление от искусства бывает обманчивым – взять, например, кино. Вот думаешь после фильма – "какая круть, буду часто пересматривать", а потом включаешь снова – и не идет, что-то вдруг не то и не так.

Например, "Семь психопатов". Первое впечатление: фильм круче раннего Гая Ричи, с ума сойти можно. Опосля глядишь и понимаешь: да, все круто – актеры, юмор, сюжет – но пара бессмысленно брутальных сцен убивает всю атмосферу. И дело не в какой-то моей чувствительности (кто читал мою прозу, не даст соврать): просто есть моменты, когда ты говоришь себе "блин, ну а зачем это?".

Другой пример: испанский фильм "Невидимый гость". Охрененный детектив с отличными актерами. Но именно в силу лихо закрученной интриги пересматривать нет смысла – разгадку ты уже знаешь. Получается, детектив так хорош, что даже плох :)

Но чаще бывает наоборот – сначала ты уверен, что узрел кино на один вечер, а потом с радостью к нему возвращаешься. Примеры:

1) "Матч-пойнт" Аллена. Пожалуй, начиная именно с него я начал любить тягомотные триллеры. Но главное, из-за чего его хочется включать снова и снова – это бесконечное количество деталей, касающихся как персонажей, так и места действия. Дело происходит в Англии – и милейший английский расизм совсем не бросается в глаза, но проявляется там в каждой второй сцене. Так, героя спокойно называют ирландцем – (как бы) без всякого негатива: "Ну, ирландец, как тебе...". Чего, казалось бы, такого? Но потом думаешь, а слышал ли ты подобное в наших краях – ну что б один приятель говорил другому что-то "слушай, башкир, а как насчет поужинать с нашей семьей?"? В общем, великое кино, которое трудно распробовать с первого просмотра.

2) "Солнцестояние". Кино совершенно непонятного жанра – и длится 2,5 часа. Действий – минимум. Что это вообще? Ответ приходит не сразу и звучит так: это фильм, в который можно залипать, как в ковёр. Идеален для состояния усталости или тупняка.

3) Последний на данный момент обман восприятия – "Убийца" (Sicario). Первая мысль: депрессивный боевик про наркомафию, сколько можно. Потом начинаешь думать о персонажах – понимаешь, насколько они многомерные. И врубаешь каждые два-три месяца. (Плюс в "Убийце" отлично показана разница между психологией разведчиков и контрразведчиков – насколько из разных миров эти люди; за этим крайне интересно и даже полезно наблюдать)».

«143

Ненеобходимая философия. Нередко слышу слова о том, что "без собственной философии у России нет будущего". Звучит прекрасно. Но вот факт: если отсчитывать существование России от 862 года, а время возникновения у нас философии датировать второй половиной XIX века, то получится, что Россия жила без собственной философии 1000 лет. И за это время умудрилась раскинуться на три части света и народить самую большую европейскую нацию. Интересно, а когда наши предки шли во все концы покорять пространство и зачинали потомков (то есть буквально делали будущее), сильно ли они страдали от отсутствия философии? "Нет, ну что-то у нас было" – ну так что-то есть всегда. Философия тут не при чем.

Более того. Та философия, которая появилась у нас в обозначенный период, ничего особенно хорошего Отечеству не принесла. Так что никакой связи между философией и политическим будущим нет – ни прямой, ни обратной.

С момента эмансипации большинства наук от философии (в XVIII–XIX веках) последняя не утратила, но подрастеряла свою значимость – глупо это отрицать. И потому "без собственной науки у России нет будущего" – верное утверждение. А философия нужна философам и относительно небольшой прослойке вдумчивых читателей. У философии есть полезные функции, могущие приносить реальное, эмпирическое благо (в частности, той же науке – да и гражданскому воспитанию), но преувеличивать ее полезность нет смысла (как, впрочем, и преуменьшать).

Обычно о важности философии говорят сами философы – в переводе с высокопарного на обыденный язык посыл этих речей донельзя прост: "дайте денег"».